Михаил Серегин - Бесы в погонах
Наступившая тишина была настолько непривычной, настолько чудной, что священник не без удовольствия прислушался, как шумят утопающие в мягкой пыли протекторы и свистит в ребрах установленного на крыше машины багажника ветер. «Жигуленок» съехал с косогора и через некоторое время медленно, но верно начал терять скорость. «Не дотянуть мне до перекрестка! – тоскливо подумал священник. – Слишком далеко…»
Машина встала, и отец Василий, еще раз недоуменно глянув на датчик топлива, поставил ее на ручник и вышел из салона.
Раннее летнее утро было великолепно. Свистели птицы, солнце уже золотило верхушки старых берез, а воздух был свеж и напоен запахами поля. Священник огляделся по сторонам и даже рассмеялся над своей наивной надеждой, что кто-нибудь ему здесь поможет. Если быть реалистом, то раньше восьми на этой глухой дороге вряд ли кто появится.
«Помоги мне, господи! Если будет на то воля твоя…» – мысленно произнес он и присел на капот. Отсюда до трассы было километров шесть-семь, и идти туда пешком не хотелось, да и вообще не имело смысла – в наше насквозь рыночное время вряд ли кто согласится давать такой крюк, даже чтобы помочь православному священнику.
Сзади коротко просигналили, и отец Василий оглянулся. На косогоре стоял одинокий легковой автомобиль, кажется, «москвичок». «Спасибо тебе, господи! – возликовал священник. – Не оставил раба своего прозябать в этой глуши!» Он вскочил и призывно замахал руками.
Некоторое время «москвичок» стоял, словно размышляя, спускаться ему с такой верхотуры или нет, а потом, видимо, решился и тронулся вниз.
– Хвала всевышнему! – не удержавшись, в голос, с огромным удовольствием произнес отец Василий. Он абсолютно серьезно относился к словам Иисуса о том, что если попросите чего с верою, то обязательно получите. Да и как не считаться с тем, что сбывается?
«Москвичонок» встал чуть сзади поповских «Жигулей», и оттуда вышел крепкий, просто одетый мужчина.
– Что, батюшка, никак проблемы?! – весело поинтересовался он.
– Бензином не поделитесь? – вместо ответа сразу перешел к делу священник. – А то вроде и заправлялся недавно, а на датчик глянул – а там пусто!
– Бывает и так, что датчик врет, – подошел к нему ближе автомобилист.
– Не тот случай, – отрицательно покачал головой священник.
– Ну что ж, давай посмотрим, – улыбнулся мужчина. – Под капот заглядывал?
Священник с готовностью открыл капот и уставился в железные внутренности своего «железного коня». «Стрелка бы мне такой фортель не выкинула», – почему-то подумал он и рассмеялся этому странному сравнению живой, теплой и капризной лошади с этой железякой.
На двигатель упала тень, и в следующий миг отец Василий почувствовал, как в его шею словно впилась тысяча пчел. Ожог, а он ощутил это именно как ожог, был настолько мощен и внезапен, что отец Василий дернулся и инстинктивно обхватил шею руками. И тут же понял, что это удавка: проволока или тросик – все равно, потому что сознание резко помутилось, а доступ кислорода прекратился вовсе.
Отец Василий судорожно сдвинул руки к затылку, но подцепить плотно охватившую горло удавку было не за что. И тогда он, почти ни на что не надеясь, двинул ногой назад и понял, что попал в колено. По крайне мере, мужик охнул от боли, как-то просел и на долю секунды ослабил хватку.
Этого было достаточно. Священник изо всех сил протиснул пальцы между удавкой и ожиревшей от неправильного образа жизни шеей, и сразу же в легкие пошел спасительный кислород, а сознание прояснилось. Он лягнул напавшего еще раз, а затем вывернулся и, не отпуская пальцев от удавки, невообразимым образом заехал мужику локтем под ребра и в следующий миг понял, что свободен.
Он, задыхаясь, отскочил. Мужик уже разгибался и лез рукой под пиджак – явно за оружием. Священник в мгновение ока оценил расстояние и шансы и понял, что ситуация складывается не в его пользу. И тогда он развернулся и что было сил помчался в лесок.
В него стреляли четыре раза. Стреляли хорошо, прицельно, но не зацепили ни разу. Отчасти помог случай, отчасти прыть, с которой отец Василий ринулся петлять по хрусткому лесному дерну, и, конечно же, как всегда, ему помогал господь. Так что, когда священник решился-таки остановиться и прислушаться, он чувствовал себя необыкновенным везунчиком.
Дыхание восстанавливалось долго. Отец Василий привычно попенял себе на то, что совсем забросил тренировки, прилег на сухую прошлогоднюю листву и позволил слуху вытеснить все остальные ощущения.
Где-то со стороны головы явно гудела автострада. По крайней мере, земля периодически мерно содрогалась, пропуская по себе физически, всей спиной ощущаемые волны. Совершенно дикую и непристойную перепалку устроили в листве прямо над ним какие-то мелкие пичуги, но со стороны грунтовки никаких чуждых звуков не доносилось – ни шагов, ни хруста веток. Или преследователь признал свое поражение, или замыслил что-то иное.
«А ведь это и есть, пожалуй, та самая Торпеда! – ясно осознал священник. – Почерк… готовность убить…» И тут перед его глазами возникла отчетливая картинка: внимательный и почтительный Женя, шесть лет проработавший вместе с покойным Артемом Степановичем, предлагает ему свои услуги, ссылаясь на знакомства в прокуратуре.
– Блин! – ругнулся священник и привстал.
Было совершенно очевидно, что поскольку Артем Степанович последние десять лет работал в области, то и Женя, помогавший ему, – тоже. А значит, Женины знакомые, скорее всего, принадлежат к областным правоохранительным структурам.
«Кажется, я влип!» – подумал отец Василий и тут же с горечью поправился: на самом деле он влип не сейчас, а гораздо раньше, в тот самый миг, когда разрешил Саньке организовать засаду в своей цистерне из-под питьевой воды.
Он поднялся и бегом кинулся вперед, к трассе, подальше от этого страшного места. Никаких иллюзий по поводу своей неуязвимости в этот момент он не питал.
* * *
Отец Василий добрался до трассы намного быстрее, чем ожидал. С ходу тормознул первый же идущий в сторону Усть-Кудеяра «КрАЗ» и с наслаждением забрался в высоченную кабину.
– Э-э! Да на вас лица нет! – сразу отметил водитель. – Никак что случилось?
Отец Василий мигом оценил ситуацию. Он понимал, что напуганные обилием криминальных неприятностей, присущих новому времени, люди неохотно ввязываются в ненужные им дела и отношения. И он совсем не был уверен, в том, что, когда он скажет правду, ему не предложат покинуть кабину. Но и врать не хотел.
– Напали, – честно признал он. – Еле сбежал.
– Вот козлы! – от всего сердца ругнулся водитель. – У меня вот так же дружок в рейс ушел, и вот уже третий месяц ни слуху ни духу! Вас в ментовку подвезти?
Отец Василий задумался, потом глянул на часы и признал, что тратить драгоценное время на написание заявления не имеет никакого смысла. А если те мрачные мысли и догадки, что бродят прямо сейчас у него в голове, хоть на четверть верны, то никому, кроме Саньки да Макарыча, рассказывать об этой истории вообще не надо.
– Спасибо, не стоит, – улыбнулся он. – Вы меня возле стоянки высадите, а дальше я уж как-нибудь сам.
– Как хотите, – серьезно кивнул водитель. – А то смотрите, я предложил…
* * *
Когда отец Василий в шесть утра, пешком, запыленный и запыхавшийся, появился на крыльце собственного дома, Ольга уже не спала. Но и блинчиков не пекла.
– А машина где? – настороженно поинтересовалась попадья.
– Заглохла, – чистую правду сказал священник. – Так я сначала пешком, а потом на «КрАЗе» попутном добирался…
– А на шее у вас что?
– Где? – Отец Василий подошел к зеркалу, задрал бороду, затем повернулся боком и охнул.
По всей его шее тянулся рваный, багровый, набухший по краям рубец с запекшейся кровью, а от него бодро расползался в обе стороны длинный, правильной формы синяк.
Если честно, он не знал, что и врать.
– Не напрягайтесь, – хмуро пресекла недостойные попытки вывернуться попадья. – Вы сейчас как: в храм или в милицию?
– В храм, – вздохнул священник и сел за стол – завтракать.
В последнее время, когда жена переходила на «вы», это всегда означало неудовольствие – не то, что в прежние времена. Но винить за эту Ольгу было бы верхом бесстыдства: далеко не каждая женщина была способна выдержать то, что молчаливо переживала и быстро прощала она.
Он стремительно поел, чувствуя, с каким трудом проходит пища сквозь травмированное горло, сдерживая кашель, переоделся в чистое, почти бегом домчался до храма и уже отсюда, из бухгалтерии, позвонил домой Макарычу.
– Да, – сразу поднял трубку бравый майор.
– Андрей Макарович, мне нужно с вами переговорить!
– После службы? – Уже по тону священника старый рубоповец понял, что произошло что-то серьезное и задавать ненужных, «не телефонных», вопросов не стал.
