Виктор Доценко - Король Крыс
«Ну ты, брат, попался, как неопытный юнец», — с досадой подумал Максим: Вадим Петров оказался профессионалом старой школы — нанесенный гримом глубокий шрам на его невыразительной физиономии немедленно бросался в глаза и надолго застревал в памяти.
Нельзя не признать, что Кактус умело работал с кадрами…
Смрад выедал глаза, забивался в нос, и Максиму ничего не оставалось, как открыть все форточки.
Он перенес сумку из прихожей в спальню, вжикнул замком — «молнией» — на пол посыпались какие‑то шнуры, соединения, микрофончики, радиоплаты. Последними вывалились микрокассеты, без сомнения, те самые, с Рязанского шоссе.
В спальне стояли и телевизор, и видеомагнитофон. Лютый вставил микрокассету в переходник. Сперва по экрану поплыла какая‑то муть, невнятные абрисы лесопосадок, но вскоре появилась картинка: площадка–отстойник рядом с оживленным шоссе, смазанные контуры проезжающих машин и два припаркованных автомобиля: грязно–белая «копейка» его, Максима Нечаева (та самая, которую пришлось бросить сегодня), и официально черная тридцать первая «Волга» Прокурора.
Общий план сменился крупным, и Лютый невольно вздрогнул: он узнал и своего тогдашнего собеседника, руководителя совсекретной кремлевской структуры, и себя самого, несмотря на то что он прибыл на Рязанское шоссе загримированным, узнать его не составляло особого труда.
Видеоряд получился прекрасным — безусловно, в распоряжении соглядатая была очень качественная шпионская техника. Впрочем, как убедился Нечаев, отлично записался не только видеоряд.
«…Насколько мне известно, Силантий настроен воевать до победного. Вы ведь изучали его досье и знаете сами: он — человек весьма амбициозный, жесткий, неуступчивый, а главное — не очень умный…» — донесся из динамика знакомый голос Прокурора, и через мгновение на него наложился баритон самого Лютого:
«Если это действительно произойдет, в столице у нас не останется конкурентов. Не считая, конечно, несговорчивого Силантия. Но его ликвидация — дело нескольких недель. А потом очаковские разбегутся».
Наибольшую для себя пользу пресловутый Кактус мог извлечь из завершения беседы:
«…Впрочем, все нити и без того у вас. А относительно собственной судьбы можете быть спокойны…»
«Имеете в виду возможную месть тех, кого я отправлю за решетку?»
«Большинство лидеров, несомненно, пойдет на остров Огненный… Есть там такая жуткая тюрьма для тех, кому расстрел заменили пожизненным заключением. Кстати, большинство узников этой тюрьмы пишут заявления с просьбой об изменении меры наказания на расстрел».
Лютый нажал на кнопку дистанционного управления — изображение на телеэкране, собравшись в микроскопическую точку, исчезло, и злополучная кассета медленно выползла из чрева видеомагнитофона.
Нестерпимый смрад проникал и сюда, в спальню, и Лютый, с треском растворив окно, высунулся наружу. Полез в карман, за сигаретной пачкой, щелкнул зажигалкой, закурил, с наслаждением затягиваясь, — запах гниющей плоти кружил голову, а табачный дым забивал его.
Только теперь Максим понял, какой опасности подвергался все это время. Ведь Кактус наверняка знал, где живет соглядатай, и вполне мог проделать то же самое, что проделал сегодня он.
Почти два месяца Лютый балансировал на лезвии ножа: одно неосторожное движение, один неверный шаг или просто случайность — и он был бы мертв.
Однако сегодня он сделал верный шаг и — выжил…
23
Стреляй первым!
Когда Лютый, бросив свои «Жигули» рядом со станцией метро, поспешил скрыться в подземном переходе, Бешеный не растерялся, а уж тем более нисколько не расстроился. Савелий знал: теперь, потеряв эту машину, Нечаев наверняка отправится на автостоянку в районе улицы Косыгина за следующей. Там, у самого выезда с парковки, его ждал запасной автомобиль, щегольского вида «Форд–Мондео».
Под днищем «форда» предусмотрительный Говорков еще неделю назад установил радиомаяк, который прекрасно фиксировался мощным пеленгационным устройством из «уазика» «Аварийной службы газа». Таким образом, передвижение Нечаева по столице отслеживалось без особых проблем.
Через тридцать пять минут Говорков, запеленговав нечаевский «Форд–Мондео», знал: Лютый держит путь в Новые Черемушки.
Неприметный в столичной автомобильной толпе «уазик» неторопливо катил по запруженному машинами Ленинскому проспекту, и Савелий, сосредоточенно глядя перед собой, прикидывал возможные варианты развития событий, свои действия и вероятные контрмеры противника.
Было очевидно: петля вокруг Лютого сжимается медленно и неумолимо, и ускользнуть ему на этот раз не удастся.
Бешеный был уверен, если судьбе угодно свести его с Нечаевым один на один, враг наверняка проиграет. И судя по всему, шанс сойтись с этим коварным, умным и расчетливым врагом в смертельном поединке через час или два был более чем вероятен.
Пеленгатор, тихонько попискивавший позади, свидетельствовал, что «Форд–Мондео» остановился где‑то по левую сторону Ленинского проспекта.
Свернув на тихую улочку, Савелий заглушил мотор. Пересел на заднее сиденье, поставил перед собой прибор и надел наушники. Затем, глядя на небольшой экран встроенного процессора, принялся сверять показания пеленгатора с электронной картой Москвы.
Местоположение «форда» фиксировалось достаточно точно: согласно прибору, он находился между домами 22«а» и 22«г» по Новочеремушкинской улице. Машина Нечаева не двигалась: по всей вероятности, хозяин покинул ее и находился где‑то неподалеку.
Спустя минут десять «уазик» с надписью «Аварийная служба газа» остановился в четырехугольном дворе с невзрачными «хрущевками». Выходя из машины, Говорков еще раз проверил содержимое карманов: безукоризненные документы инспектора департамента газоснабжения (полученные, естественно, от Богомолова), водительское удостоверение, техпаспорт, а главное — его любимый вороненый «стечкин» и две запасные обоймы к нему. Впрочем, в оружии не было особой необходимости, Бешеный сам по себе был оружием всестороннего, как говорится, многофункционального действия.
Савелий взглянул на себя в зеркальце над приборным щитком: спортивный костюм, легкая штормовка, черная вязаная шапочка.
Кто сказал, что газовый инспектор не может выглядеть именно так?!
Говорков сознательно оставил «уазик» в соседнем дворе. Машина была сегодня сильно засвечена, и рисковать, имея столь опытного и хитрого противника, не хотелось.
Нечаевский «Форд–Мондео» преследователь приметил сразу — автомобиль, загодя развернутый в сторону выезда со двора, стоял неподалеку от дома 22«г». Ничего подозрительного рядом не наблюдалось, не считая двух хищного вида джипов с непроницаемо–черной тонировкой, метрах в двухстах от «форда».
Кто это — менты? СОБР?
Или, что вероятней, бандиты, какие‑нибудь конкуренты сабуровских?
А может быть, Лютый, заметив слежку, предусмотрительно вызвал подкрепление — десяток коротко стриженных атлетов, «быков», которые только и умеют бить морду, метко стрелять да вымогать деньги у подопечных бизнесменов?
Конечно, эти машины и уж тем более их вероятных пассажиров следовало рассмотреть поближе, но для этого у Савелия не оставалось времени. Судя по местоположению «форда», Лютый находился сейчас в квартире одного из пяти подъездов ближайшей «хрущевки».
Переложив в нагрудный карман инспекторское удостоверение, Говорков направился к последнему подъезду. Интуиция, самый короткий путь к установлению истины, подска зызала: противник где‑то здесь, совсем рядом, по сути — в десятке метров от него, Бешеного.
Жестянки почтовых ящиков с черными следами горелых газет, отполированные до зеркального глянца перила, скупой полусвет лампочки лестничной клетки, потертый дерматин входных дверей.
Придав лицу официальное выражение, Бешеный принялся обзванивать жильцов первого этажа.
Придуманная им легенда выглядела более чем убедительно:
«Кто вы? Чего хотите?» — «Да так, ничего особенного: я из управления газоснабжения, у нас плановая проверка. Вот, кстати, мое удостоверение. Запаха газа не чувствуете? Тяга есть? Конфорки в порядке? Ну, всего наилучшего».
На первом этаже Нечаева не было: во всех четырех квартирах обитали безобидные старички да старушки. Задавая вопросы, Говорков как бы невзначай заглядывал в прихожие: не висит ли там черная кожаная куртка, которую он заприметил сегодня на Лютом? Не стоят ли там его туфли?
Поднимаясь на следующий этаж, Савелий вновь и вновь прокручивал в голове план, как он будет действовать, обнаружив противника.
С одной стороны, Нечаев наверняка помнил преследователя в лицо, что было плохо. Но с другой — на стороне Бешеного был фактор внезапности нападения. И потому принятое решение казалось единственно верным: оглушить Лютого ударом по голове, связать парашютным стропом и — в «уазик».
