Большая игра - Сапожников Борис Владимирович

Глянув в сторону самого высокого стола, я увидел, как Музаффар о чем-то негромко переговаривается с Игнатьевым и даже не смотрит на помост, где танцуют высокие чернокожие женщины, на которых почти нет одежды.

Оказывается, мой взгляд перехватил Флэшмен, а может, просто так сложилось – и мы оба одновременно глянули в одну и ту же сторону. Это британский офицер решил использовать в качестве повода для начала беседы.

– Здравствуйте, граф, – улыбнулся он мне самой притворной улыбкой, какую я только видел, – не ожидал увидеть вас здесь. Да еще и в таком качестве.

– А я вот, признаться, даже ждал встречи с вами, мистер Флэшмен, – нагло соврал я, глядя ему в глаза. – Смотрю, вы за четыре года не слишком продвинулись в чине, просто удивительно для вас.

– Я покидал военную службу на какое-то время, – ответил он, – но когда труба снова позвала меня, да еще и на Восток, который я так хорошо знаю, не мог отказаться.

Конечно, не мог – такой проходимец, как Флэши, ни за что не отправился бы через полмира, так далеко от родных берегов, если бы мог отказаться от этого путешествия. Я слишком хорошо узнал этого джентльмена во время нашего недолгого знакомства в Арабате, где он попал к нам в плен и обстоятельства этого были весьма нелицеприятны.

– А в каком качестве вы здесь, полковник? – спросил я у него.

– Военного наблюдателя, а если переговоры главы нашей миссии, лорда Кадогана, пройдут удачно, то консультанта при армии здешнего правителя. Он, знаете ли, желает себе приличное войско взамен того дерьма, что есть у него сейчас. Видимо, опасается чего-то.

И Флэши этак по-дружески подмигнул мне – мол, понятно же, кого именно опасается Музаффар.

– Восток – вообще опасное место, полковник, – ответил ему я в том же духе, – здесь каждый хочет иметь лучшую армию, чем его враг, а уж: врагов у эмира хватает.

– Я слышал, у вас были неприятности с моим старинным знакомцем Якуб-беком по дороге сюда. Удивительно, как вам удалось отбиться от него. Говорят, он собрал малый джихад против графа Игнатьева. Его здесь, знаете ли, очень сильно недолюбливают – и это, как вы понимаете, мягко сказано.

И тут в разговор вторгся доселе не узнанный мной офицер. Он носил синий мундир, но не выглядел белой вороной на фоне британцев, одетых в традиционный красный. Да и не приглядывался я особенно к нашим соседям по столу, а зря. Потому что в наш с Флэшменом диалог вмешался не кто иной, как маркиз Лафайет, и сделал это он настолько непринужденно, что невежливым его поведение назвать язык как-то не поворачивался.

– Однако это может выйти боком вашему приятелю, Флэшмен, – заметил, оборачиваясь к нам, маркиз. – Вы же должны помнить, в какую ярость пришел Музаффар, узнав о нападении на русскую миссию и о джихаде, на который Якуб-бек подбил нескольких данников эмира. Теперь беку лучше не появляться в окрестностях Бухары – иначе его голова быстро окажется на пике. Музаффар не граф Игнатьев, он возиться долго не станет и уж подавно не будет суды рядить. Оттяпает Якуб-беку голову при первой же возможности. И никакое родство и свойство его уже не спасет.

– Маркиз, – удивился я, – а вас-то каким ветром сюда занесло?

– Расследование, – улыбнулся мой знакомец по приключениям в Уайтчепеле. – Орден теперь набирает силу, нам поставляют рекрутов из армии ее величества, Мэлори колесит по Европе, договаривается об открытии миссий в разных странах, так сказать, на самом высоком уровне. Мне же поручили разбираться в том, откуда в Уайтчепел попадали люди для чудовищных экспериментов доктора Моро.

– А что говорит сам Моро?

Я был весьма удивлен тем фактом, что маркиз столь открыто сообщает о вещах, происходивших в Уайтчепеле, да еще и упоминает имя Моро. Хотя скрывать произошедшее в одном из районов Лондиниума было бы глупо, слухи о тех событиях давно уже разошлись по всему миру. А уж причастность Моро к вивисекторским экспериментам над людьми и животными никому и доказывать не надо после предыдущего разоблачения зловещего доктора.

– Да много всего, – произнес неопределенную фразу Лафайет. – Вот, к примеру, выдал, откуда к нему люди попадали. Ему ведь нужны были сильные мужчины, и не только негры. С теми проблем нет, в Африке вожди племен открыто торгуют собственными людьми с Карфагеном и не только с ним. Однако доктору необходимы были представители и иных рас, и именно из этого региона он получал индоевропейцев.

– У этих ребят все так же просто, как и у ниггеров, – рассмеялся Флэшмен. – Вы видели, какой тут рынок рабов? Можно купить себе кого угодно – хоть ниггера, хоть славянина.

– Именно этим и пользовались поставщики Моро, – как ни в чем не бывало кивнул Лафайет.

– А вы теперь ищете здесь концы, – покачал головой я, – неблагодарное занятие, маркиз.

Тот лишь плечами пожал. Мол, что поделать.

– Вы едва не опоздали на игры в честь начала правления Музаффара, – снова встрял неугомонный Флэши. – Они начнутся со дня на день. К слову, уже работает несколько тотализаторов, хотите узнать, каковы ставки на вас?

– Нет, – покачал головой я. – Тотализатор редко отражает истинное положение дел. Вы были на Играх в честь юбилея принца Альберта?

– Конечно же, – резко помрачнел Флэши, – у меня и семьи были лучшие места. Пришлось, конечно, выдержать настоящую баталию с супругой, чтобы взять с собой еще и сына, однако я ее выиграл. Юному Гарри полезно поглядеть на кровь, что бы там ни говорили все эти святоши.

– И вы точно не отказались сделать ставку, – усмехнулся я, – так что должны помнить, какие суммы были на мою команду тогда.

– Наверное, кое-кто сорвал на этом неплохой куш, – сделал хорошую мину при скверной игре Флэши. – Но в этот раз я буду умней и точно поставлю на вашу команду. Хотя здесь имеется самая настоящая темная лошадка, с которой не ясно абсолютно ничего.

– Это вы про карфагенян? – спросил у него Лафайет и, не дожидаясь кивка, продолжил: – Действительно, очень интересно. Дело в том, что эмир нанял команду в самом Карфагене, но в городе присутствует только ее владелец. Вон он, сидит за столом, – украдкой указал на него маркиз, – тот, кто пялится на танцовщиц так, будто сожрать их хочет.

Я проследил за его взглядом и уже думал, что увижу очередного знакомца по Лондиниуму – Магарбала, но карфагенянин был другой. Конечно, все они похожи друг на друга смуглыми лицами и густыми умащенными бородами, однако этот оказался старше Магарбала и вряд ли когда-то сам был игроком. Под пластами жира на его теле не угадывались даже воспоминания о мышцах. Он был торговцем, а не ланистой.

– Его игроков никто не видел, – продолжил Лафайет, не глядя на разъяренного его неучтивым поведением Флэшмена, – они живут в одном из караван-сараев за стенами Бухары, туда никого не допускают, а вокруг него стоит сутками караул эмирских гвардейцев. Все попытки лорда Кадогана отправить шпионов, чтобы хоть одним глазком заглянули, провалились с треском.

– Так что вам, – снова встрял Флэши, – не советую повторять наших ошибок. Они стоили лорду Кадогану хороших денег.

– Спасибо за предостережение, – усмехнулся я, – обязательно передам графу Игнатьеву.

Мне было очень приятно видеть, как изменилось лицо Флэши, когда он услышал фамилию графа. Одна беда. Толком не мог понять, откуда знаю о знакомстве Флэши с графом и их взаимной неприязни. Ведь я был уверен, что он с Игнатьевым уж точно не был знаком прежде. Хотя с моей дырявой памятью возможно все – она и не такие шутки со мной откалывала.

– А кто будет выступать от Британии на играх? – поинтересовался я, больше чтобы сменить тему.

– Капитан Джеймс Эбернети, – полуобернувшись к другому офицеру, представил его Флэши, – корпус Королевской морской пехоты. К слову, как и мы с вами, граф, он воевал в Крыму.

– Я участвовал в Восточной войне, – поправил его капитан с истинно британской педантичностью, – но в Крыму не был. Я тогда служил только лейтенантом и командовал взводом морских пехотинцев при штурме крепости Бомарсунд, что на Аландских островах.