Юрий Рогоза - Америкен бой
Он протянул конверт уголовнику.
Было видно, что Чечен заколебался, помедлил, но конверт все-таки взял. Конверт не был запечатан. Из него Чечен достал пачку фотографий с мест происшествий. Даже сейчас, мельком проглядывая вместе с Чеченом фотографии, Железяка подивился прыткости убийц. Фотографий было много. Слишком много на два будних дня.
Чечен же смотрел фотографии на первый взгляд совершенно бесстрастно. Пролистал их все, на некоторых задерживаясь, пытаясь разобрать, кто на них изображен.
Лейтенант легко соскочил со стола и прошелся по тесной камере. До двери и Обратно. Отстрелил щелчком окурок в сторону параши и, облокотившись плечом о стену, выдержал секундную паузу, а потом начал говорить.
— Вообще-то ты знаешь: я с такими подонками как ты в доверие не играюсь. — Мы с тобой враги, врагами и умрем… Хотя, согласись, не возьми я тебя в это тихое, уютное место, где так сытно кормят, среди этих фотографий уже и твоя была бы. Ты же к Лепчику часто на яхту приезжал. Вы там с Диким на природе любили оттягиваться. Но и Дикого я от неминучей смерти спас. Тут он, неподалеку. Но Дикой — казачок, глуповат. Ты поумнее будешь. Потому к тебе и пришел…
— Никто бы меня не взял, — гордо вскинув голову произнес Чечен.
— Ну, так уж и никто! Я-то взял. А эти ребята, признаюсь, пошустрей меня. Была бы у тебя сейчас либо шея свернута, либо пара пуль в легких. Зелень пятнадцать человек сторожили. С Лепчиком на яхте пятеро были. И не молокососы. Коня, а ты помнишь, Конь боец неплохой был, голыми руками придушили. И ты бы не сдюжил. Вы ж, бандиты, любите, чтоб вас с десяток, а жертва одна. Там вы сильны. А один на один — школьники непорченые. Только и умеете, что шипеть злобно. Вот, как ты. Помнишь?
Об этом Железяка напомнил зря. Это он сразу понял. Чечена ради пользы дела хвалить надо было, льстить ему. Тут бы он раскололся. Говорить надо было, что он бы, конечно, такого не допустил, если б на свободе был. Но и отсюда может дружкам своим помочь…
Чечен, не складывая, бросил фотографии на цементный пол и те, шелестя, разлетелись веером.
Железяка попытался все-таки надавить еще:
— Смотри, случай какой уникальный выпал, — проговорил он. — Можем мы друг другу помочь. Они ведь всех твоих корешей поганых под корень выведут. По мне, так и слава Богу, но интересно мне знать, кто они? Скажи мне, Чечен, с кем вы что не поделили, куда на свою голову сунулись? Кто вас мочит?
Чечен однако долго молчал, а затем начал говорить. Говорил он забавно. С сильным акцентом, но очень медленно и очень грамматически правильно. И даже те небольшие шероховатости, которые встречались в его языке, только придавали ему какую-то странную образность:
— Если бы ты, Железяка, был воином, я бы уважал тебя. За храбрость. Но ты не воин, ты цепная собака. Цепной собаке нет уважения. А кроме того, ты глупая цепная собака. Ты глупая цепная собака, потому что служишь хозяину, который тебя плохо кормит. А за наших людей не волнуйся. Будут разборы, все станет ясно. Все станет ясно без вас, без ментов. Все. Уходи. Я больше говорить не буду.
Железяка вдруг понял, что ему напоминает вот такое верчение фразы, когда каждая следующая начинается с повторенного конца предыдущей. Так разговаривал Сталин. Это открытие его несколько развеселило.
Конечно, как и предполагал майор, он ничего не добился. Но, в сущности, он не очень и рассчитывал на то, что Чечен вдруг начнет говорить. Хотя что-то промелькнуло в его глазах, что-то…
Железяка, не прощаясь, вышел из камеры и, гулко шагая по коридору, пытался поймать за хвостик ускользающее ощущение. Вот он начал говорить Чечену о том, что их людей убивают, вот он рассматривал фотографии… Вот отказался говорить.
И тут Железяку осенило: Чечен ничего об этой разборке просто не знал. Он же так и сказал: «Все станет ясно». Не «мы их попишем», не «Близнецы сами разберутся». Конечно, рано или поздно все действительно станет ясно. Чечену просто нечего было сказать. Он был и сам удивлен и информацией, и фотографиями.
— Ну как, Славик? — участливо спросил майор, возвращая лейтенанту пистолеты. — Сказал тебе что-нибудь Чечен?
— Сказал, — ответил лейтенант. — Сказал, что я пес цепной и со мной ему разговаривать западло.
— А! Это его обычная песня. Значит, вхолостую сходил?
— Ну, не сказал бы. Отсутствие ответа — тоже ответ.
— Это для меня слишком сложно, — заметил майор. — Но поверь моему опыту: не принимай все это близко к сердцу. Надорвешься. Близнецы там, Никольские… На наш с тобой век подонков с лихвой хватит.
С этим тезисом лейтенант согласиться не мог. Наверное, он действительно принимал все слишком близко к сердцу.,
— Все равно я их найду, — зло бросил он, распихивая пистолеты.
— Одержимый ты, Славик. Железяка ты и есть Железяка… Кстати, второй-то, ствол у тебя нештатный. Настучит кто-нибудь, ругать тебя станут…
— Пока я их ловлю, ругать никто не будет.
— Молодой ты, Славик, — по-доброму улыбнулся майор. — И глупый. Это смотря кого поймаешь. А как поймаешь не того, и все тебе припомнят, даже ствол нештатный.
— Ну, тогда и разберемся.
— Ну-ну… Тебе, кстати, из Управления звонили. Приказывали явиться.
— Неужели и тут вычислили? — удивился лейтенант. — Значит, и вправду нужен…
* * *
Железяка ехал на машине в Управление, раскинувшись на заднем сидении и закрыв глаза. Он пытался слепить воедино все, что на сегодняшний момент знал.
Кто-то с завидным упорством уничтожал организацию Близнецов. Это было очевидно. И столь же очевидной была конечная цель: если убийц не остановить, то они доведут дело до логического конца. Убийц могут остановить либо он сам, либо Близнецы. Но, судя по тому, что сам он пока только раз приблизился к ним, у Близнецов, если, конечно, они не имеют какой-то ценной информации, которой у него нет, шансы предельно низки.
Теперь надо подумать о том, что известно об убийцах. В трех случаях одного из них видели и даже довольно точно описали. Молодой человек, некрупного телосложения, короткая стрижка, причем стрижка хорошая. Одет бедно, неброско. Девочка только говорила, что у него были очень красивые ботинки. Значит, это мимикрия, а от ботинок отказаться не захотел. Ботинки в бою вещь важная, это правда. Сам Железяка на обуви тоже никогда не экономил.
До тех пор, пока машина была на ходу, разъезжал на «Запорожце», который взял, а не украл. Был у хозяина «Запорожца» дома, когда того уже не было. Сам Семенов выехал в пансионат утром того дня, когда начались убийства, что не может быть простым совпадением — готовил крепкое алиби. Он — единственный, кто знает убийцу в лицо, а может, и по имени. По крайней мере, одного из убийц. Вся надежда на его показания, по он их не даст. В этом лейтенант не сомневался. По всему выходило, что чист Семенов, как стекло, и что-то говорить ему — все равно, что против ветра плевать. Уехал, а уж кто там его машину угнал, кто к нему в дом влезал — знать не знает и ведать не ведает. Но поговорить с ним будет интересно. И обязательно проверить все связи: где работает, на кого, не замешан ли в чем. С кем служил, вот что важно. Списки из министерства обороны запросить, проверить, где сейчас кто… С кем дружил тут…
На месяц работенка. А через недельку след простынет, и никого уже тут не поймать. Строго говоря, Семенова и задерживать не за что. Так, побеседовать и отпустить. И тут к нему от Близнецов заявятся. Можно, конечно, попытаться сыграть на этом: не дашь информации — выпустим. А Близнецам уж известно, что ты в этом деле замазан, так что до утра не дотянешь. Или дотянешь, но уже жалеть об этом будешь. Но скорее всего он не клюнет. Хотя попробовать надо. Он — единственная ниточка.
Дальше. Об остальных убийцах вообще ничего неизвестно. Никто не видел, следов никаких нет. Где они сейчас? Неизвестно.
Ладно. Если неизвестно, где они сейчас, то, возможно, стоит попытаться предположить, где они будут? Ну, к примеру, сегодня вечером.
А что-то подсказывало лейтенанту, что и сегодняшний вечер не пройдет тихо. Было такое ощущение, что убийцы спешили, торопились все дела к какому-то сроку закончить. Словно на поезд опаздывали. И, судя но темпам, дел у них осталось еще на сегодня да на завтра. А завтра суббота.
Может, по воскресеньям отдыхать привыкли? Что такое может произойти в воскресенье?
Брезжила мысль, что все-таки это дело рук органов. Причем весьма компетентных. Главное разедывательное управление могло такое провернуть и никого в известность не ставить. Но тоже не сходилось. Пусть немного, но знал Железяка почерк и методы ГРУ. Это организация серьезная, никаких свидетелей он бы не нашел. И трупов было бы не в пример больше. В том числе и из числа случайных свидетелей. Девочку ту, из квартиры которой убийца за ним, лейтенантом Мухиным, наблюдал, наверняка бы тоже «почистили». А ее не тронули. Свидетеля оставили. Нет, ГРУ своих методов не. меняет. Не они это. Да и мелки для них Близнецы.
