Юрий Рогоза - Америкен бой
— Кто там? — спросил девичий голосок.
— Это из милиции. А из взрослых нет никого?.. Мухин предполагал, что придется вести длительные
переговоры Под дверью, но ребенок неожиданно охотно дверь раскрыл, но, увидев Мухина, растерялся:. — Ой! А вы тоже в окошко глядеть станете?
* * *
Блатные подкатили к пансионату, оставили водилу в машине и втроем направились сквозь ворота к зданию.
Местечко было красивое. Раньше тут был дом отдыха партаппарата и новая власть в пароксизме благотворительности отдала его инвалидам-афганцам. Теперь, конечно, чуть справившись у кормила, переживала, но назад взять было не слишком удобно. Приходилось строить личные дачи по соседству.
Парк, хоть и отдавал казенщиной, был чистенький. Дорожки посыпаны песком. Имели место клумбы с цветами. Чуть в низинке уместилась летняя эстрада, около нее кучковался народ в больничных халатах. Представления, правда, не было, но из металлических «колокольчиков» неслась довольно приятная музыка.
Внизу, за оградой, струилась речка и на излучине красовался ухоженый пляж.
Блатные мрачно шли по дорожке, целясь на здание пансионата и поглядывали по сторонам. Их не успокаивала мирная атмосфера места.
Путь их вел через спортплощадку. Там «качались» инвалиды. Зрелище было довольно странное. Калеки, кто без руки, кто без ноги, кто вообще практически без ничего, подтягивались на специальных низеньких турниках, качали гири… Вдалеке безногие перекидывались. в баскетбол.
Зрелище это блатных, однако, не заинтересовало, Они. прошли дальше и в одной из аллей их окликнул инвалид, что развалился на лавочке, привольно выставив перед собой единственную ногу:
— Эй, братаны, огонька не будет?
Один из блатных притормозил и протянул к сигарете инвалида огонек зажигалки. Тот прикурил, удоволетво-ренно выпустил дым из ноздрей и кивнул, благодаря.
— Слышь, браток, — обратился к нему блатной. — А ты Пашку Семенова не знаешь?
— А, вы к Пашке… В солярии он.
— Где это? — огляделся блатной.
— Да вон, на крыше. Солнышко он любит, вот и сидит там часами… В главный вход заходите, по коридору до конца и по лестнице на крышу…
Блатные как-то одновременно кивнули и, прибавив шагу, направились в указанном направлении. Они не слишком спешили, но поднимались довольно резво.
Перед выходом на крышу, один из них приостановился:
— Слышь, Косой, а если у него пушка?
— Пасть заткни, — зло зашипел Косой. — У меня тоже пушка, так что неизвестно, кого тебе больше бояться надо.
— Да ладно, чего ты…
Им повезло. На плоской, огороженой невысоким металлическим заборчиком крыше, Паша дремал в своей коляске в полном одиночестве, подставив насупленное, но умиротворенное лицо вечернему солнцу.
Блатные обступили его со всех сторон и один из них звонко свистнул. Глаза Паши моментально распахнулись и сна в них не было. Он не вздрогнул, не дернулся. Только раскрыл глаза и пристально уставился на пришельцев.
— Семенов ты? — спросил один из них.
— Ну, — все так же неподвижно сидя в инвалидном кресле ответил Паша.
— Ну-ка, обрубок, вспоминай быстренько, кому ты свой вонючий «запорожец» давал?
Паша продолжал молча на них глядеть. Это были не менты, что понять не составляло труда. Машину, значит, застукали. Но если Ника все еще ищут, значит, он не попался. А Ника вот так искать будут, только в том случае, если дела у него хорошо идут.
При этой мысли Паша не удержался и блаженно расплылся в улыбке.
— Ты чего лыбишься, жопа на колесиках? — удивился один из блатных. — Ща пасть порву, будешь у меня так лыбиться…
И он неосторожно приблизился к Паше с прозрачным намерением влепить ему по зубам.
От безногого калеки прыти было ждать странно, особенно при таком численном превосходстве. Но Паше удалось прыть продемонстрировать. Совершенно незаметным и легким движением поставил он левой рукой блок, отчего кулак блатного просвистел у него рядом с ухом, а сам он начал на Пашу падать. И в тот, момент, когда удивленная рожа нападающего приблизилась на нужное расстояние, Паша правым гиреобразным кулаком влепил ему со всей возможной мощью и даже крякнул при этом от удовольствия, поскольку ощутил, как кулак погружается в ненавистное лицо, вдавливая внутрь зубы и хрустя носом.
От этого удара блатной отлетел и безжизненной куклой рухнул на крышу, а Паша вместе с коляской отъехал метра на два, не переставая улыбаться:
— Значит, добрался он до вас… Зашевелились, вши лобковые…
— Ну, теперь тебе точно конец, — зашипел Косой, вытаскивая пистолет. — Жаль, что ты бегать не умеешь, ну так мы тебя катнем…
— А! — как бы догадался Паша. — Ты меня пугать вздумал? Ну, пугни, пугни… Стрельни, А потом попробуй отсюда ноги унести. — Это в городе стрелять в удовольствие, там никто не знает, то ли хлопушка, то ли «Макаров». А тут тебя вычислят быстро, даром что калеки…
Сообразив, что Паша говорит правду, Косой с сомнением спрятал пистолет обратно в карман и, как бы что-то решив для себя, подошел к ограде и снял одну из решеток.
— Ну-ка, катни его, — велел он второму блатному. Тот опасливо обошел Пашу сзади и сильно толкнул ногой. Коляска заскользила к распахнутому проему вниз, но в последний момент Косой ее остановил:
— Ну, чего, обрубок? Полюбуемся на мир с высоты? Летать любишь?
— Можно и полетать, — спокойно ответил Паша, понимая, что сейчас он беспомощен и никого из врагов ему не достать.
— Полетаешь еще, дай срок, — Косой снова сильно пихнул коляску и та отъехала на середину крыши. — Ну, козел, вспоминай, кому ключи от машины оставлял?
— А я и не забывал, — чуть печально ответил Паша, глядя не столько на блатных, сколько на пейзаж. — Только вам, подонкам, этого знать не обязательно. Он к вам сам придет. И представится…
— Искать его где, отвечай! — истерично сорвался Косой и сделал блатному знак, чтобы тот снова катнул Пашу к краю, где опять перехватил его. — Ты что думаешь, мы тебя тут по крыше покатать приехали? Быстрей давай, колись, а то времени у тебя ни черта уже не осталось!
— А многих он уже положил? — с интересом спросил Паша и в глазах eгo неожиданно заблестели веселые, но чуть маниакальные искорки. — Поглядеть, как у вас от страха яйца сводит, близехонько он подошел. Недолго вам и ждать его… Чего зря время терять? Я же говорю, он вас сам найдет…
— Ах ты, сука! — Косой изловчился и врезал-таки Паше, разбив в кровь рот.
Пашу, однако, этим ничуть не огорчил. Он безразлично выплюнул выбитый зуб и даже не проводил его прощальным взглядом. Наоборот, казалось, что с разбитыми губами он сделался еще веселей. И еще безумней.
Косой попытался было еще раз катнуть его на середину крыши, но Паша тут извернулся упруго и, цепко ухватив того за горло, вдруг завалил на себя. Продолжая держать, подтянулся к самому краю:
— Чего задергался, падла? — Паша смеялся, легко удерживая Косого одной рукой. Тот сначала попытался выдираться, но зависнув на четырехэтажной высоте замер. — Не нравится? Нет, ты глянь вниз! Неужели тебе не нравится?
— Отпусти! — заверещал второй блатной, не зная как подступиться к Паше. — Отпусти его, сука! Мы уйдем, уйдем! Клянусь мамой!
— Нету у тебя мамы, сучий потрох, — хохотал Паша. — А отсюда ты один уйдешь, а этот уж мой…
Тут Косой попытался извернуться и сунулся было рукой за пистолетом, но Паша движение это уловил:
— Никогда вам нас не взять, — закричал он. — Мы сильные! Ну, сдыхай, сволочь, полетели!..
И он отпустил руку, которой держался за поручень.
Коляска медленно стала наклоняться, Косой взвыл, но деваться было некуда. С велосипедным дрызганьем оба полетели вниз.
Второй блатной попятился, облизывая пересохшие губы, и помчал по лестнице, шарахаясь от калек. Он даже не взглянул на два тела, что распростерлись в луже крови перед корпусом. Как сумасшедший пронесся он по аллеям и вскочил в машину:
— Погнали отсюда, Костик.
— А где?..
— Погнали, говорю! — истерично завизжал блатной. — Пока нас не раздавили тут…
Машина круто вырулила со стоянки и ходко пошла в сторону города. Приблизительно через километр им навстречу прошел патрульный милицейский «УАЗ».
Старший по группе обратил внимание на «жигуленка», но притормаживать не стал. Просто связался по рации с постом ГАИ по развязке:
— В вашу сторону мчат «Жигули». Грязные. В салоне двое. Задержать. Я сам на обратном пути приторможу, разберусь…
* * *
Меланхоличный майор в следственном изоляторе пил чай, когда Железяка зашел к нему.
— А, — узнал его майор. — Славик! Привет. Как поживаешь?
— Хреново, — честно ответил Мухин. — Ты чего, не слышал? Арестовывать некого.
— А! Ну как же, слышал. Так чего ты кручинишься? Чаю хочешь?
