Сергей Зверев - Хоть весь мир против нас
Боевой пловец, опустив указательный палец на спусковой крючок автомата, свободной рукой потянул на себя массивную дверь.
Тусклый свет матовых фонарей обозначил широкую лестницу, ведущую наверх. Каменные ступени, грубые деревянные перила. Через каждые десять метров лестничная площадка с артиллерийскими портами и полудюжиной пушек. Три площадки и тридцатиметровая башня пялились на залив Русалок жерлами восемнадцати орудий, которые за всю историю существования замка так ни разу не выстрелили.
«Здесь бы исторические фильмы снимать», — невольно восхитился Виктор, выхватив взглядом деревянный лафет старинной гладкоствольной пушки, установленной на ближайшей лестничной площадке. Дальше любоваться раритетами не было времени.
«Слева от лестницы есть небольшой проем, — вспоминал диверсант наставление президента. — Николас туда забросил мяч для тенниса, вещь на тот момент дефицитная, вот и пришлось внутрь забраться. А там оказался барельеф конкистадора в стальных латах, сжимающего двуручный меч. Латы, как и сам барельеф, были из мрамора, только покрыты металлической краской, а вот меч настоящий. Какой мальчишка удержится от соблазна подержать в руках настоящее рыцарское оружие? Вот Николас и потянул на себя ручку меча, а барельеф взял и отошел в сторону, обнажив тайный проход. Вот по этому ходу мы и выбирались в город».
Виктор выдохнул и боком протиснулся в узкий проем, затем сделал шаг вовнутрь, там было попросторней. А вот и барельеф. Металлическая краска с доспехов давно осыпалась, но меч с широким клинком и длинной рифленой рукояткой действительно завораживал.
Диверсант ухватился за рукоятку и потянул на себя, мраморная плита бесшумно отъехала в сторону, в лицо дохнуло спертым воздухом подземелья.
На Савченко пялилась черным глазом непроглядная бездна. Подобное ему доводилось видеть, когда еще срочником он попал в плен к чеченским боевикам и оказался в бункере.
«Если долго смотреть в бездну, то поймешь, что бездна смотрит на тебя, — припомнил он слова Ницше, но тут же настроил себя на «рабочий» лад, помянув «незлым тихим словом» своего недавнего конвоира. — Оружием обвешался, как баран, лучше бы фонарь захватил».
Впрочем, наличие фонаря было всего лишь деталью, не особо важной. Со слов главы Ориноко он знал, что вниз ведет крутая винтовая лестница и, чтобы с нее не навернуться, лучше держаться за перила с правой стороны.
Шагнув вперед, Виктор почувствовал, как ступенька под ногой ушла вниз и следом с едва слышным шипением проход закрылся. Теперь только вперед. Глаза немного привыкли к темноте, но все равно ничего не было видно, приходилось двигаться на ощупь, держась за тонкую полоску перил.
На лицо, руки, шею то и дело налипала густой сеткой многолетняя паутина с клубками пыли. Эта адская смесь лезла в уши, неприятно щекотала ноздри, но останавливаться Виктор не собирался, лишь мысленно метроном отбивал «только вперед, только на линию огня».
Сколько вниз вело ступеней, он не считал, но, едва выставленная вперед рука уперлась в гранитную плиту, понял, что уже прошел сквозь утес и достиг подножия. Теперь нужно было отыскать «ключик» от второй двери.
«Мы тогда почти месяц потратили на поиски выхода наружу, — рассказывал Вилли Честерс, — а он, оказывается, был у нас под носом. Для того, чтобы Сим-Сим открылся, нужно было просто надавить на край перил, это и был рычаг».
Савченко так и сделал — плита, закрывающая вход, отъехала в сторону. Дальше — проще, впереди тянулась широкая природная трещина. «Вход закрывается только изнутри, снаружи его практически не видно».
Расщелина оборвалась небольшим песчаным пляжем, впереди мягко шуршали волны, залитые светом прожекторов, виднелись силуэты отряда российских кораблей. Справа в глубине бухты стояли корабли Военно-морских сил Ориноко — даже сейчас, ночью, республиканский флот выглядел куда скромнее «гостей».
Виктор прикинул на глаз: до своих напрямую было не меньше мили, зато по берегу вышло бы не менее пяти, да еще через посты охранения.
«И долго, и хлопотно, нужно плыть», — вывод напрашивался сам собой, оставался нерешенным еще один вопрос: что делать с оружием? Как профессиональному диверсанту, Савченко удобнее было оставить «стволы» при себе, но здравый смысл подсказывал другое. С оружием он бы без труда пересек бухту, а вот дальше как быть? Мокрый непонятный вооруженный тип как попадет на российский боевой корабль? Да ни один часовой долго рассуждать не станет, а, скорее всего, пальнет раньше, чем спросит: «Стой, кто идет?»
Автомат и пистолет Виктор спрятал возле самой расщелины, бесшумно вошел в воду и поплыл на свет.
Вот уже полчаса прошло с того момента, как Раймонд уволок блевать упившегося в хлам русского офицера. Полковник Неонела с недоумением посмотрел на часы и пробурчал:
— Где можно столько шляться? — зыркнул на двух крайних унтер-офицеров и прикрикнул. — Живо разыщите Раймонда.
Подчиненные козырнули и бросились вон из зала, на ходу вешая на плечо автоматы. Вернулись они неожиданно быстро.
— Господин полковник, сержант убит! Оружие его пропало, и русского тоже нигде нет!
— Как убит?! — Раймонд был одним из лучших бойцов, черный пояс по карате, инструктор по рукопашному бою. И какой-то неадекватный русский! Теплилась надежда — дикая случайность. Поскользнулся на блевотине, ударился затылком или виском, а заложник на рефлексах забрал оружие и где-то блуждает в пьяном угаре.
— У него шея сломана, — последняя надежда разрушилась, как карточный домик. Хуан Неонела обернулся и настороженно осмотрел гуляющих «гостей», но русские по-прежнему не проявляли агрессии, продолжали бражничать, кое-где общение уже шло на повышенных тонах.
Полковник включил рацию и связался с внешним оцеплением.
— Майк, как дела?
— Все в порядке, тишина, — отчитался штаб-сержант, отвечавший за внешнее охранение, и спросил, почувствовав напряжение в голосе командира. — Что-то произошло, господин полковник?
— У нас один беглец, — процедил Неонела. — Возьми отделение бойцов и обыщите весь замок. Но будьте осторожны, он вооружен…
Плантатор сидел в салоне небольшого микроавтобуса, оборудованного под передвижной штаб.
Двое наемников, принимая сообщения от направляющихся в столицу отрядов, расставляли на карте отметки. Все подразделения, доставленные в центр, перегрузились с самолетов в грузовики и теперь направлялись в Сан-Симон.
— Связь с Папой Диком, — коротко приказал Плантатор. Один из наемников включил радиостанцию и протянул шефу микрофон.
— Фазенда, вызывает Плантатор. Фазенда, вызывает Плантатор!
Динамик рации крякнул, отрывисто захрипел и ответил голосом адмирала Мартинеса:
— Фазенда слушает Плантатора, как у вас дела?
— Все о’кей, работники прибыли и готовы заняться делом. Все по намеченному графику.
— Великолепно. Когда вся семья соберется за одним столом, свяжись со мной. До связи…
Адмирал передал микрофон радисту и отошел в сторону, его сердце колотилось, как у вымотавшегося марафонца.
«Наверное, так себя чувствуют все заговорщики, — подумал Луис Хорхе, представляя мысленно размышления и чувства сенатора Брута в ночь перед убийством Цезаря, отцов-основателей США, решившихся бросить вызов метрополии, владычице морей Великой Британии.
— Господин адмирал, на связи полковник Неонела, — до него донесся голос радиста.
— Что у тебя, Хуан? — адмирал переключился на рабочий лад. — Бежал русский? Вооружен… Решил поиграть в супергероя, это не страшно, главное, чтобы он не вырвался за пределы замка. Утром все будет кончено, а этот русский еще ответит за убийство твоего сержанта. Держи меня в курсе происходящего…
Матрос Сидоров, заступив на пост возле трапа большого десантного корабля «Кронштадт», в мыслях уже представлял себе возвращение в родной Орел, скорый дембель. И про себя даже репетировал речь, которую он «отольет» своим закадычным корешам о дальних заморских походах. Молодой матрос так увлекся в своих фантазиях, что не заметил, как из темноты на него вышел незнакомец в мокрой одежде неопределенного цвета.
Сидоров судорожно сглотнул подступивший к горлу нервный ком и хрипло выкрикнул, напрочь позабыв статьи устава караульной службы.
— Ты куда прешь, бомжара, твою мать!
А в ответ услышал родную речь:
— Как службу несешь, боец? Живо вахтенного офицера…
Глава 5. Неучтенная неприятность
Бытует мнение, что нецензурная брань, проще говоря, трехэтажный мат — это способ выражения своих мыслей для людей невежественных и примитивных. Но бывают ситуации, когда человеку интеллигентному, владеющему несколькими иностранными языками и получившему блестящее академическое образование, просто необходимо загнуть такую тираду, что покраснели бы боцманы парусного флота.
