Сергей Самаров - Риск – это наша работа
– Я думаю, что кроме конкурентов, о которых меня недавно спрашивали, здесь быть больше некому.
Шерхан Алиевич от такого предположения даже подпрыгнул на сиденье.
– Надо их опередить!
– Они не могут знать, где пещера, – рассудил Хамзат. – Иначе они давно были бы там. И не старались бы захватить белую «Ниву» на дороге.
Дело уже стало интересным, и Разин совершенно сбросил привычную дорожную полудрему.
– Они могут знать район, где Меченый работал. И ведут самостоятельный поиск. Но я бы на их месте перекрыл возможные тропы.
– Я бы тоже, – согласился Хамзат. – И поставил бы засады. Чтобы тебя, подполковник, захватить.
– Может быть… Хотя вариант не лучший. Я бы выставил только наблюдателей. Чтобы идти по следу, а атаковать уже около пещеры или даже на обратном пути от нее, что гораздо удобнее. Правда, это сложнее. Могут заметить.
– Почему именно на обратном пути? – Хамзат спросил, как ученик задает вопрос учителю.
– Психологический настрой. При возвращении люди всегда бывают более расслаблены, настроены более благодушно, не настолько внимательны, как на пути вперед.
– Резонно. Интересно, давно ли конкуренты вышли?
– Давно. Их часовые успели замерзнуть, – определил Разин.
– Тем более надо идти быстрее, – настаивает Шерхан Алиевич.
– Надо, – Хамзат соглашается и добавляет скорость.
– Еще километра полтора, – предупреждает подполковник.
Джип гудит от скорости.
– Здесь! Останавливайтесь…
ГЛАВА 10
1
Ветер задувает снежинки за шиворот. И воротник поправить нельзя – наручники мешают. За воротник Разина поднимали с пола в кабинете Шерхана Алиевича в доме Дзагоевых в Грозном. С тех пор он и загнулся. Простая военная аккуратность требует от Разина даже в такой обстановке содержать свою одежду в порядке. И потому загнувшийся воротник так беспокоит. А снежинки только напоминают об этом.
– Вы думаете, мне очень удобно будет идти в наручниках? – поинтересовался подполковник Разин.
– Придется потерпеть, – мимоходом, но довольный собой, сказал Шерхан Алиевич. Хамзат хотел что-то, судя по всему, возразить, но остановился, промолчал, потом отвлекся новой мыслью.
– Хасан, позови мне Мусу.
Мальчишка в ментовских брюках бросается исполнять приказ.
Шерхан насторожился. Муса – не человек Толукбаева. Зачем ему может Муса понадобиться?
Разин с любопытством наблюдает за противоборством двух лидеров, одного природного, второго – только желающего власти среди этих серьезных людей, рвущегося к ней всеми силами. Однако власть дается не каждому, и не всякая власть. Например, власть руководителя министерства ничего не значит в военно-полевой обстановке.
Подошел Муса. Симпатичный аккуратный молодой чеченец в бронежилете подполковника. Смотрит на Толукбаева с некоторым даже вызовом. Тоже не желает принимать власти естественного командира, потому что у него командир другой и задачу перед ним поставили другую.
– Отдай ему жилет, – распорядился Хамзат.
– Что? – не понял Муса, уже привыкший к чужой амуниции. У чеченцев это вообще общепринято, быстро привыкать к чужому, как к своему кровному.
– Бронежилет, говорю, отдай…
Разговор идет по-русски. Разин понимает, что это не случайно. Единственный слушатель здесь, кто чеченского не знает, это он. Значит, важно, чтобы слова Хамзата дошли до подполковника.
Муса посмотрел на Шерхана Алиевича.
– С чего бы это вдруг я так расстарался? – спрашивает с откровенным недоверием. – Ты своими людьми командуй. Пусть они с себя хоть последние штаны снимают, меня это мало волнует.
– Может, ему еще и пистолет вернуть? – ехидно спросил и Шерхан. И губы брезгливо скривил. Он откровенно обижается.
– Пистолет… Да… Если только позже… – кивнул Толукбаев, не отметая такую мысль. – Когда нас обложат со всех сторон. Я не думаю, что грузовик сюда гнали ради трех человек. Там, должно быть, по крайней мере, не меньше двух десятков ментов…
– Я знаю тот грузовик, – сказал Хасан. – И хозяина знаю. Он – мент из Грозного…
– Скорее всего, работает вместе с парнями из прокуратуры, – добавил Хамзат.
Разин не удержался и подсказал:
– Один часовой около машин на дороге – в ментовских брюках. Как Хасан…
– И что? – спросил Шерхан.
– А то, что они нас караулят. Скоро стемнеет. В темноте они могут подполковника подстрелить. Могут?
– Могут, – резонно согласился Разин вместо промолчавшего Шерхана.
– Куда мы пойдем без подполковника? Соображаете? Потому он и должен быть в бронежилете…
Хамзат не любит объяснять. Привык, чтобы его команды выполнялись без объяснений. И потому говорит сердито, как дураку вдалбливает. Это Разин только одобряет. До приказа можно и посоветоваться. А после приказа следует приступать к выполнению.
Шерхан молчит. Ниже его достоинства подчиняться Хамзату. Но на Мусу все же глянул. Словно совет дал. Муса помялся и стал снимать бронежилет. Липучки на морозе скрипят громко. Не хотят отстегиваться, словно тоже привыкли к новому хозяину. Но и к подполковнику снова привыкнут с таким же успехом. В этом при такой погоде можно не сомневаться.
– Я еще раз подсказываю. В наручниках я могу с первого же обрыва свалиться, – Разин решил настоять на своем. Теперь уже в глаза Хамзату смотрит, словно повторяет слова Толукбаева о том, что без подполковника им до пещеры не добраться.
Тот думает. Потом ключ достает и наручники молча снимает.
– Зря… – говорит Шерхан и отходит в сторону. Не одобряет, дескать, а если не одобряет, то и смотреть на это не хочет.
– Скажи мне, подполковник, – откровенно спрашивает Хамзат. – Как солдат солдату… Если заваруха начнется… Как себя поведешь?
– Что ты хочешь услышать?
– Попытаешься сбежать?
– Под пули?
– Пойми… Мы с тобой идем в пещеру, забираем что нужно…
– А что нужно? – Взгляд Разина невинен и несведущ, как у младенца.
– Это не твое дело. Мы забираем что нужно и возвращаемся. Нам тебя предстоит обменять на Батухана, поэтому нам ты нужен живой. А этим… – он кивает в сторону леса. – Этим нужна только пещера, а живой подполковник – только угроза разоблачения. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. Пистолет верните.
Хамзат сомневается только несколько секунд.
– Керим, держись поближе к подполковнику. Если нас попытаются атаковать, верни ему оружие.
Потрогав пристегнутую к поясу кобуру «стечкина», горбоносый Керим согласно кивнул. Керим к кобуре тоже привык. Разин на это только усмехнулся и демонстративно достал из кармана трубочку с нитроглицерином. Положил на язык таблетку.
– Я иду первым.
– Есть у нас человек, который пойдет следом за тобой, рядом с Керимом, – добавляет Толукбаев и смотрит на Шерхана. – Ему сам Аллах велел тебя охранять…
Шерхан такому только обрадовался и, судя по лицу, чуть не хохотнул.
Разин осмотрел отряд. Все готовы. Машины приготовились развернуться и уехать.
– Вперед! Отставить курение! На маршруте – это категорично! Кто курит, тому и первая пуля из кустов…
Снег, словно по команде, вдруг повалил сильнее. Это только обрадовало подполковника. Остаются следы. Много следов. Парамоша со Стоговым сумеют догнать и не собьются с пути…
* * *Дорога с приближением вечера опасна и пустынна, и от этого выглядит более холодной. В низинах метет рваными порывами поземка – жесткая и колючая. Кажется, это она глухо стучит в броню БМП. На самом же деле услышать поземку невозможно. Двигатель не самый беззвучный, траки узких гусениц не лязгают звонко, как у танка, а беспрестанно шелестят по асфальту с легким подзвоном. И вся машина слегка вибрирует.
Но чем выше в горы, тем внешне становится теплее, вроде бы даже изменяется покрытие дороги, и перестук гусениц звучит иной мелодией, словно к звуку добавилось мокрое и монотонное быстрое шлепанье. Может быть, в самом деле становится теплее. В смотровую щель этого не понять, хотя можно догадаться. По времени темнеть еще рано, особенно наверху. Но уже темнеет, причем одновременно со всех сторон. Это облака серой плотной массой окутывают горы. И понятно, что такие облака обязательно принесут снег.
Чем БМП приятно отличается от легковых машин, так это равномерностью движения. Там, где легковая машина обязана притормозить перед выбоиной в асфальтовом полотне дороги, БМП со своей тяжестью пролетает без остановки – длина гусеницы скрадывает удар. И потому через двадцать минут мелкой постоянной тряски привыкаешь, и кажется уже, что не трясет совсем.
Миновали поворот на Асамги.
– Командир, командир, наши оппоненты впереди – навстречу!
Прапорщик Старков своим командиром однозначно выбрал старшего лейтенанта Парамонова. И проникся к нему доверием. Наверное, потому, что Парамонов больше других говорит.
Парамоша сразу открывает глаза. Словно не спал. Взгляд ясный. Совсем не так он просыпается в казарме, когда глаза открывает по очереди.
