Сергей Самаров - Риск – это наша работа
– Вижу… Только не кричи в микрофон, а то я скоро заикаться с перепугу начну.
Оба присматриваются внимательно.
– Да… – вздыхает Парамоша. – Теперь вокруг подполковника целая толпа собралась. Две машины добавились. Максимум двенадцать человек. Назад едут одни водители… Остальных высадили. Реально, восемь человек, потому что нормальные люди на боковых сиденьях ездить не любят…
Парамоша вспомнил, должно быть, как ему недавно пришлось ехать на таком сиденье.
Прапорщик скорость не снизил, и встречные машины промелькнули быстро.
– Придется, похоже, и нам основательно попотеть, – сказал лейтенант Стогов, глянув на Парамошу. – Надо быстрее догнать и вплотную идти, цепляться. Чтобы из прицела не выпускать… – Кто-то их уже, думается, не выпускает… – мрачно сказал старший лейтенант и кивнул в сторону смотровой щели.
Они проехали мимо грузовика с тентированным кузовом и «уазика».
– Здешние места становятся популярными. Кто это? Дополнительные силы? – Прапорщик поправляет микрофон «подснежника» так, чтобы при его привычке громко говорить в шумной машине голос не бил слушателей по ушам.
– Сомневаюсь. Разин должен высадить своих дальше. Я думаю, это те, что стреляли в белую «Ниву» на дороге к Грозному. Теперь они уже здесь охотятся на подполковника. Им тоже денег хочется, как и мне… Ситуация, хуже не придумаешь. Как бы они самостоятельно на месте не оказались раньше Разина. Значит, надо быстрее входить в зону. Ребят предупредить…
Парамоша поправил свой микрофон «подснежника», словно надеялся, что группа в пещере его отсюда услышит.
– На двух машинах прикатили. Солидная облава. Что они могут предпринять?
– Два варианта. Первый – атаковать на подходе. Перебивают сопровождение и захватывают Разина. Новый плен не хуже первого.
– Хуже, – подал голос сзади Стогов. – Первый плен оставляет надежду на обмен.
– Может быть. Значит, нам надо и этих отшивать.
– Сначала надо на них не нарваться!
– Они впереди будут… Тормози! Место, что ли, не помнишь! – прикрикнул Парамоша на прапорщика. – Отсюда напрямую дуешь до блокпоста. У них есть рация. Они знают, кому сообщить. Номера грузовика и «уазика». Пусть вызывают подмогу в дополнение к тем, кто будет участвовать в «зачистке» в Асамгах, и блокируют машины. Номера помнишь?
Прапорщик назвал оба номера.
– Правильно. Молодец. Разрешаю остаться служить в частях ГРУ. Дальше… На блокпосту… Отдыхаешь. «Подснежник» не снимаешь, на случай нашего экстренного сообщения. Это категорично. Машина может срочно понадобиться. Можешь в наушнике отоспаться. Как вернемся, разбудим.
– Есть, отсыпаться в «подснежнике», – прапорщик смеется и добавляет: – А если я храпеть начну? Вот будет вам музыкальное сопровождение!
– Микрофон подними. И храпи на здоровье… – на всякий случай Парамоша сам поднял микрофон Старкова от уровня рта до уровня глаза. – Вот так…
Они выбрались на свежий воздух. Осмотрелись. Снег валит и валит, в машине на скорости это было не так заметно – сыроватый, сразу липнущий на лапы придорожных елей, стремительно меняющий приметы окрестностей. Не теряя даром драгоценное время, вышли за обочину. Разошлись в две стороны. Связь включили сразу, чтобы не выдать себя перекрикиваниями в таком многолюдном, словно городской парк, лесу.
– Здесь, – сказал в «подснежник» Стогов. – Начало тропы.
Парамоша быстро оказался рядом. Стали рассматривать.
– Человек тринадцать-пятнадцать. Никак не меньше.
– Похоже на то, – согласился Парамоша. – Зря, что ли, я патронами запасся…
И он погладил до времени зачехленный оптический прицел «винтореза».
– Вышли минут десять назад.
– Догоняем…
Вокруг стремительно темнеет, словно уже начался вечер. В такой обстановке обзор ограничен. Поэтому догнать отряд необходимо быстрее. Догнать и не приближаться к нему, но контролировать со всех сторон…
– Нет, мой друг, догонять мы не будем, мы стороной пойдем, как вольные охотники…
И Парамоша опять погладил свой «винторез». Похоже, винтовку он любит не меньше, чем женщин. И потому винтовка любит его, как настоящая верная женщина.
И никогда не подводит…
2
Разин лучше других знает, как снижает внимательность и боеспособность обыкновенная усталость. И потому намеренно взял соответствующий темп движения. Керим, идущий сзади и чуть слева, задышал так, словно готов язык на плечо выложить, а Шерхан Алиевич вдруг потерял всю свою вздорную гордость и безнадежно отстал, уступив свое место рядом с подполковником опытным боевикам, которые по горам ходить умеют, хотя настоящий марш-бросок и среди них не каждому по плечу. Разин тихо посмеивается, представив, как дает сейчас команду «Газы», и отряд напяливает на искаженные лица маски противогазов. Вот тогда бы они поняли всю прелесть службы в спецназе. Хотя за все время этой службы самому подполковнику воспользоваться противогазом в боевых условиях ни разу не приходилось, но во время тренировочных марш-бросков бег в противогазе считается обязательной составной частью.
В конце концов, как ему и положено, ситуацию оценил Хамзат, который до этого шел в середине растянувшегося строя. Он догнал Разина, хотя это и далось ему тоже не без труда. И говорить начал не сразу, потому что потребовалось время, чтобы дыхание привести в норму.
– Подполковник, ты специально хочешь моих людей замучить? – топая, Хамзат сбивает с ног налипший мокрый снег. Чем выше в горы, тем снегопад сильнее. Он не густой, но хлопья крупные и сырые, значительно усложняют маршрут.
Разин откровенно усмехнулся и качнул головой.
– Слабо?…
– Многие к такому не привычны.
– Многие, но, вижу, не ты… – это комплимент, и заслуженный. Хамзат идет хорошо, дышит ровно. Подготовка высокая. – Во-первых. Это нормальный для спецназа темп. Мы на марше так ходим всегда. Во-вторых. Я знаю, что только в скорости наше преимущество, а промедление вообще опасно. Менты с тех машин вышли раньше. У меня есть сомнения относительно их неосведомленности. Высадились почти на нужном месте. Это о чем-то говорит. Они могли захватить еще кого-то из моих людей, и этот боец ведет их в пещеру.
– Это возможно?
Разин говорит вполне серьезно.
– Невозможных вещей не бывает. Бывает только непонимание возможности. Третий вариант еще хуже! А что, если это не те конкуренты, которых вы знаете? Что, если это новая группа? Что, если здесь сейчас одновременно находится и вторая, и третья группы? И все готовы сделать друг другу гадость… Если бы знать, что мы ищем, я мог бы предполагать более точно.
– Деньги.
– Много?
– Много.
– Тогда, зная твоих соотечественников, я могу предположить наличие еще нескольких групп… И потому идти следует еще быстрее.
– Черт! – только и сказал Хамзат. – А твое сердце?
– Сердце работает, пока оно работает. Когда работать перестанет, ты заметишь.
– А если серьезно?
– А если серьезно, барахлить оно начинает, когда нервы шалят. На марше у меня нервы успокаиваются. Идеомоторный акт всегда успокаивает нервы. У всех. Это хорошее лекарство.
– Смотри… Сильно не усердствуй… – сказал Хамзат, чуть не сочувствуя – Разин уловил даже нотку симпатии в голосе боевика. И сразу же Толукбаев отстал, не настаивая больше на снижении темпа.
Только через час пути, когда отряд далеко растянулся по тропе, подполковник дал команду Кериму, который передал ее по цепочке следующему, а тот дальше:
– Привал – пятнадцать минут. Сгруппировать силы и незаметно проверить оружие. Незаметно… За нами следят…
Сам Керим – молодец. Выдохся и позеленел от усталости, но хватило характера от подполковника не отстать. И передав команду, сел там, где стоял, словно силы покинули его полностью. Но собой доволен.
– Оружие… – жестко напомнил Разин. Керим передвинул к себе автомат. Небрежно, чтобы якобы не мешал отдыхать. Автомат тоже снегом засыпало. Керим стряхнул снег и заодно опустил предохранитель. Передернуть затвор и поставить предохранитель на место – дело двух секунд. Исполнительность боевика Разин отметил еще раньше.
Хамзат подошел ближе. Остановился рядом с Керимом.
– Что-то заметил, подполковник? – спрашивает спокойно, никак не показывая опасений.
Разин ответил не сразу. Сначала осмотрелся. Внешне – невнимательно, просто любуясь пейзажем.
– Чужие посты впереди. По сторонам стоят. Дорогу не перекрывают. Менты. Это значит, основные силы дальше по тропе. Засада возможна. Но можно предположить и вариант худший.
– Что именно?
– Что они знают путь, которым мы идем. Посты с двух сторон. Пропускают нас посредине. Если сил у них достаточно, могут попробовать окружить. Слушать мою команду. Выполнять – кто хочет жить! – сразу.
Эти достаточно небрежные с профессиональной точки зрения посты – два человека справа и три человека слева – подполковник Разин заметил уже около пяти минут назад. Правые выше по склону, левые ниже. Маскируются неумело. Навыков откровенно не хватает. В такой обстановке надо тихо сидеть и ждать, когда весь отряд окажется в зоне видимости. Сидячего трудно вычислить. А эти перебегают от куста к кусту, от камня к камню, стремясь рассмотреть все раньше, чем позволяют обстоятельства. Или передвигаются параллельным курсом по более неудобной тропе. Надеются на плохую видимость. Серый облачный сумрак в таких случаях, конечно, может быть помощником, но у Разина слишком большой опыт, чтобы пропустить чье-то передвижение, ухваченное краешком глаза. Он полет птицы не оставляет без внимания. Людей тем более не пропустит…
