Андрей Воронин - След тигра
Подтянутый парнишка в застегнутом на одну пуговицу костюме стоял у трапа, вытянувшись в струнку, его огибали, разглядывая с опасливым удивлением, как вырвавшегося из клетки диковинного зверя. Усатый начальник молодого человека — надо полагать, тот самый полковник, фамилию которого Федор Филиппович так некстати позабыл, — торчал возле приоткрытой двери машины и, запрокинув голову, ел глазами генерала. Над воротником его белой рубашки нависала толстая жировая складка, и Потапчук подумал, что жене этого толстяка, наверное, приходится несладко: воротнички его сорочек должны засаливаться не только изнутри, но и снаружи.
У Федора Филипповича вдруг возникла озорная мысль: а что, если пройти мимо этих двоих, как мимо пустого места, а когда парнишка кинется навстречу с докладом, удивленно задрать брови и сказать, что он обознался? Будут знать, как устраивать торжественные встречи, когда их никто об этом не просил! Впрочем, он тут же отказался от этой мысли: такой поступок попахивал бы не озорством, а обыкновенным старческим маразмом, злобным капризом большого начальника, который точно знает, что ему за эту выходку ничего не будет. Да и что, собственно, произошло? Ну, перестарались немного, так ведь без злого умысла. Просто не хотели, чтобы генерал, пожилой, уважаемый человек, трясся через все взлетное поле в битком набитом автобусе. Их ведь тоже можно понять: генералы, как правило, любят почет и уважение, а что Федор Филиппович не такой, как все, так в его странностях виноват вовсе не этот провинциальный полковник и уж тем более не этот парнишка в старомодных солнцезащитных очках.
Парнишка шагнул вперед и начал открывать рот, готовясь, по всей видимости, отдать рапорт по всей форме. У него, бедняги, даже правая рука дернулась, норовя отдать честь. Федор Филиппович украдкой показал ему кулак, постаравшись сделать это незаметно для окружающих, и негромко сказал:
— Тихо, тихо, не ори. Звать как?
— Старший лейтенант Завьялов, товарищ генерал!
— Сказано тебе: не ори… Зачем людей-то пугать? Времени сколько, не подскажешь?
— Пятнадцать двенадцать, товарищ генерал, — отрапортовал старший лейтенант, посмотрев на часы. — Прибыли точно по расписанию..
— Ага, — сказал Потапчук, переводя часы и потихонечку двигаясь к машине, подальше от трапа и спускавшихся по нему пассажиров, — спасибо…
— Здравия желаю, товарищ генерал, — густым басом прогудел толстяк, делая шаг ему навстречу. Генерал узнал голос: это был тот самый полковник, с которым он трижды общался по телефону. «Ну, я тебя сейчас», — подумал Федор Филиппович и тут же вспомнил фамилию полковника: Смертин. — Разрешите представиться: полковник Смертин, — подтверждая его догадку, продолжал толстяк. — Мы с вами разговаривали по телефону. Начальник местного управления.
— Что за балаган вы здесь устроили? — недовольно проворчал Федор Филиппович. Впрочем, он уже порядком остыл: вся его злость испарилась, пока он спускался по трапу, и желание поднять пыль до небес исчезло вместе с ней. Настоящих, объективных причин для задуманного им разноса не существовало, а раз так, то и скандал затевать, наверное, не стоило. — Ладно, — отмахнулся он, видя, что полковник Смертин готов пуститься в объяснения, — поехали, пока «Аэрофлот» с пассажиров дополнительную плату взимать не начал за цирковое представление на летном поле…
«Откуда такая фамилия — Смертин? — думал Федор Филиппович, садясь в машину и пристраивая на коленях свой неразлучный портфель. — Не бывает таких фамилий. Не должно быть. Либо он потомственный органавт и кто-то из его предков, первых чекистов, сам придумал себе фамилию пострашнее, чтобы врагов революции запугивать, либо раньше она звучала чуть-чуть иначе — Смердин, к примеру. Подчиненные, небось, за глаза так его и дразнят, тем более что от него действительно смердит».
От полковника Смертина и впрямь основательно попахивало застарелым потом, и Федор Филиппович в очередной раз пожалел, что бросил курить. Сейчас бы задымил, и проблема запаха решилась бы сама собой… Эта мысль, как обычно, вызвала желание сейчас же, немедленно закурить, похожее на острый голод. У генерала даже под ложечкой засосало. Он вынул из кармана коробочку с леденцами, не спеша снял крышку и положил леденец под язык, как лекарство. Сидевший рядом полковник во время этой процедуры деликатно смотрел в сторону. Машина тронулась.
— Так, — стараясь не причмокивать леденцом, сказал Федор Филиппович, — что у нас теперь по плану?
— Разрешите доложить, — грузно поворачиваясь к нему лицом, пробасил полковник. — По плану у нас обед и отдых. Сауна там, бассейн, бильярд…
— Девочки, — в тон ему подсказал Федор Филиппович.
— Если нужно, организуем в два счета, — не моргнув глазом, пообещал Смертин. — У нас с этим делом, конечно, не так, как в Москве, но если постараться… Заодно и дела обсудим.
— С девочками, — снова подсказал Потапчук. — Вот что, полковник. Я, конечно, ценю ваше гостеприимство, но я вам, помнится, по телефону три раза сказал: я еду сюда не в бане с девками париться. Все, что мне от вас нужно, это посильное содействие в моем деле. Это все. Не больше, но и не меньше, полковник.
Он сказал это достаточно сухо, но спокойно, без начальственного негодования, и полковник, который, похоже, был далеко не таким лаптем, каким казался, на первый взгляд, сразу все правильно понял и оценил. Он сел ровнее, заставив пружины сиденья жалобно скрипнуть, деликатно кашлянул в кулак и сказал уже совершенно другим, деловитым тоном:
— Виноват, товарищ генерал. Это я так, на всякий пожарный случай…
— Я понял, — сказал Федор Филиппович. Голова у него тупо ныла — реагировала на перепад атмосферного давления. Завелась у нее, у головы, в последнее время такая нехорошая привычка — чуть что, сразу давать о себе знать тупой ломотой в висках. — Пожарный случай отменяется, — продолжал он. — Действовать нужно оперативно, от этого очень многое зависит. В частности, жизни людей.
— Понял вас, товарищ генерал, — сказал полковник. — Тогда, может быть, сразу на вертолетную площадку? До темноты будете на месте, осмотритесь, устроитесь… Машину мы вам обеспечили, насчет гостиницы договорились…
— Гостиница та самая? — перебил его Федор Филиппович.
— Она там одна, товарищ генерал, — ответил Смертин, — И, должен вас предупредить, это не «Хилтон». Может, все-таки на конспиративную квартиру? Я там жил пару дней в прошлом году. Очень приличная квартира, в новом доме, и соседи тихие…
— Мне не нужны тихие соседи, — терпеливо сказал Федор Филиппович. — Мне нужен один сосед, и притом вполне определенный. Он точно там, вы проверили?
— Так точно. Заселился вчера вечером, номер не покидал…
— Вы что, наблюдение за ним установили? — встревожился Потапчук. — Смотрите, полковник, спугнете — я лично займусь вашей карьерой.
— Не беспокойтесь, товарищ генерал, — сказал Смертин. — Не спугнем. Люди проверенные, опытные. А главное, вопросов не задают. Как вы и просили.
— А что с вертолетом?
— Вертолет ждет на площадке, товарищ генерал. Мы там будем минут через десять, сразу и отправитесь, так что не волнуйтесь…
— Я не про свой вертолет спрашиваю, — терпеливо сказал Потапчук. — У него вертолет есть?
— Так точно. У них там что-то вроде постоянной базы, так эта вертушка там уже неделю торчит, его дожидается.
— Какой тип машины?
— Виноват, опять название из головы выскочило… Французский какой-то…
— Меня не название интересует, а тип. Тип, понимаете? Количество посадочных мест, грузоподъемность…
— А! Виноват, товарищ генерал, не сразу понял… Ну, какая там грузоподъемность! Пятиместная такая стрекоза, вроде легковой машины.
«Плохо дело, — подумал Федор Филиппович, инстинктивно щупая карман пиджака в поисках сигарет, которых там не было. — Если отбросить пилота, остается всего четыре пассажирских места. Да и мой приятель, раз уж взял на себя труд забраться в такую даль, наверняка тоже полетит… Это минус еще одно место. Остается три, а в тайгу, между прочим, ушли пятеро. Значит, с самого начала планировалось, что вернутся не все. И, уж конечно, Глеба вычеркнули из списка пассажиров этого вертолета первым. Непонятно только, зачем он им тогда вообще понадобился. Ведь если бы не эта странность, все выглядело бы так просто и логично! Ничего не понимаю. А надо бы понимать, товарищ генерал. Пора бы вам уже начать понимать, что к чему, потому что времени на озабоченное чесание затылка у вас не осталось…»
— А что прослушка? — спохватившись, спросил он.
Впрочем, было ясно, что о таких новостях Смертин сообщил бы в самую первую очередь, если бы они были, эти новости.
— Пока тихо, — сказал полковник.
Федор Филиппович усилием воли подавил желание поинтересоваться, достаточно ли чуткая у полковника аппаратура и не спят ли его спецы на дежурстве. Настроение у него было скверное и портилось все больше с каждой минутой, так что ему приходилось внимательно за собой следить, чтобы не наговорить лишнего, не обидеть понапрасну людей, которые перед ним ни в чем не провинились. Тут его осенила новая идея.
