Данил Корецкий - «Сандал» пахнет порохом
– А где этот… Якуб? – напряженно спросила она, оглядываясь по сторонам.
– Он больше не придет, – сдержанно ответил молодой человек. – Только никому об этом не говори! И давай заниматься, за нами наблюдают!
Сегодня Мадина работала гораздо быстрее и легко укладывалась в нормативы. Улучив момент, когда Саббах со своими волкодавами выехал из лагеря и на них никто не смотрел, Джамалутдин тихо предупредил девушку:
– Всем говори, что я даю тебе таблетки и желтый чай!
Она кивнула.
– А что будет дальше?
– Я должен отвезти тебя в Москву, чтобы ты стала шахидкой, – прошептал Джамалутдин, незаметно осматриваясь по сторонам. – Но я предлагаю убежать и спрятаться там, где нас не найдут. Ты согласна?
– Конечно! Когда мы убежим? Сегодня?
– Нет. Придется подождать. А пока веди себя, как обычно…
Мадина взяла его за руку и благодарно сжала пальцы. Для чеченской девушки это была очень смелая и откровенная благодарность!
Когда занятия закончились и Джамалутдин собрался домой, оказалось, что и Умар сдает дежурство. Так что с КПП они вышли вместе.
– Что это ты так вырядился? – с улыбкой спросил старший брат. – Неужели собрался свататься?
– Хватит, Умар! Мне не до шуток!
Тот посерьезнел.
– А что случилось?
Джамалутдин оглянулся, хотя они шли через минное поле и рядом никого быть не могло.
– Я решил убежать с Мадиной! Поедем будто бы в Москву, а сами спрячемся где-нибудь…
– Да ты с ума сошел?! – Умар вытер вспотевший лоб. – Ты соображаешь своим умом? Где ты спрячешься? Новости по телевизору видел?!
– Нет…
– В Америке вчера огромный универмаг взорвали! Трупы грузовиками вывозят! А команду отдал амир Саббах! И где ты думаешь от него спрятаться?!
– Найду тихое место…
– Какое тихое место, если он до другого полушария дотягивается?! Где есть такое «тихое место»?! И потом – ты о нас подумал? Они убьют всех – меня, отца, мать, тетю Тамилу, дядю Мурата! Всех!!
Джамалутдин тяжело вздохнул. Сейчас он казался себе маленьким глупым несмышленышем, считающим, что если залезть под кровать, то его никто не найдет…
– Но мне отступать уже некуда, брат! – упавшим голосом сказал он.
– Почему?!
– Ты спросил, почему я так одет…
– Ну…
– Потому что я убил Якуба, и моя обычная одежда была перепачкана кровью, мать стирала ее всю ночь!
– Значит, родители знают? – недобро прищурился Умар.
– Догадываются. Но Якуба рано или поздно найдут. И Хуссейн с Абдаллахом вырвут у меня признание вместе с кишками!
– Надо было думать об этом раньше!!
Джамалутдин ничего не ответил. Они долго шли в тяжелом молчании. Наконец, старший брат тяжело вздохнул.
– Меня пытались посадить на крючок, но я не дался, – медленно произнес он. – Но судьба подводит меня к этому крючку…
– Что ты говоришь, брат? – Джамалутдин остановился. – Какой крючок? Кто хотел это сделать?
– Неважно, – Умар продолжал идти широким, уверенным шагом, как он ходил всегда. Младший брат побежал следом. Дальнейший путь прошел в молчании. Только когда подходили к дому, Умар сказал:
– Ладно, я попробую что-нибудь сделать!
Глава 11
Тропинки мира террора
Чечня, Черные горы, базовый лагерь «Сандала»
Группа Мухтарыча вернулась к обеду, и всего с одним «трехсотым» – Шумахер словил пулю в левое плечо. Рана была сквозная, но его решили отправить в госпиталь – все равно он не мог работать в полную силу, да и необходимости считать каждого бойца не было: когда скатишь с вершины большой камень, остальные посыплются сами собой.
– Как все прошло? – спросил Аюб.
Мухтарыч молча кивнул и пожал плечами: мол, дело сделали, значит – все нормально, что тут еще рассказывать?
– В Аризоне взорвали магазин! – сообщил Провайдер. Он подключил к спутниковой антенне свой ноутбук, провел сеанс связи с Центром, вызвал на вечер вертолет – забрать раненого, и напитался новостями.
– Говорят, самый мощный теракт за последние годы. Ответственность взял на себя «Великий Джихад»…
Эту новость восприняли мрачно и никак не комментировали. То ли от усталости, а может, от осознания своего бессилия.
– Слушай, Аюб, а твой кинжал не простой, у него целая история, – Провайдер перевел разговор на более занимательную тему. – Оказывается, он принадлежал ассасинам, ну, знаешь, этим персидским ниндзя, которые проникали сквозь крепостные стены и убивали, кого хотели… Потом он попал к начальнику охраны турецкого султана и вообще сменил много хозяев… Кстати, стоит он около миллиона долларов!
– Откуда ты все это узнал? – скептически спросил Мухтарыч.
– В Интернете один профессор написал. Оказывается, он дважды устанавливал его подлинность!
– Один раз у ассасинов, а другой – у турецкого султана? – пошутил Шумахер. Он явно хотел показать, что держится молодцом, хотя все понимали, что легкие раны бывают только у других. Да еще в кино.
– Нет, уже совсем недавно. Я вам покажу. Там и фотографии, и его заключение…
– Хватит болтать, иди есть! – сказал Монтана, пробуя суп из говяжьей тушенки с картошкой и овощами. – И подумай, откуда этот кинжал мог здесь взяться? Ветром его занесло, что ли? Или мало на Кавказе своих кинжалов?
Бойцы рассмеялись и принялись беззлобно подшучивать над Провайдером.
– Как его принесло, я не знаю, – честно сказал тот. – Но это точно тот самый кинжал!
Трабзон, сентябрь 1599 г
Часовой северной башни дворца-крепости Камрана ибн Дахи смотрел на восток – вот-вот там забрезжит рассвет, приближая час его смены с поста. Это зрелище наверняка будет более интересным, чем вид пустынного, порядком опостылевшего моря. Минареты расположенной на возвышенности мечети, освещенные первыми лучами солнца, станут похожи на две большие розовые свечи. Стоя на посту, ассасин наблюдал это зрелище уже много раз, но такое надоесть не может. А что может быть интересного с северной стороны? Мало кто рискнет в это время года выходить в открытое море.
Часовой оказался прав – с северной стороны ничего интересного не происходило. Пять юрких одномачтовых казачьих стругов, неся по полусотне человек и одной небольшой пушке-фальконету, подошли не со стороны открытого моря, от Керченского пролива, а бесшумно скользнули вдоль берега, с запада, со стороны города Орду. Минареты в лучах рассвета стали последним, что увидел часовой, перед тем как выпущенная из арбалета стрела пробила его тело.
Благостный рассвет закончился. Град стрел обрушился на крепость. Струги подходили к берегу, из них выскакивали разгоряченные, готовые к бою казаки, разворачивались цепью и шли в атаку. Отрывисто пролаяли фальконеты, срывая с петель тяжелые крепостные ворота. Толпа вооруженных людей ворвалась в крепость, растеклась по прилегающим улицам, захватывая попадавшиеся на пути дома. Выбежавшие навстречу нападающим ассасины оказали ожесточенное сопротивление. Захлопали выстрелы, зазвенели сабли, бесшумно летали стрелы… Нынешние ассасины имели уже не ту боевую подготовку, что во времена Аль Саббаха, к тому же, их было значительно меньше. Вскоре вымощенный камнем двор был усеян трупами, в основном, телами обороняющихся. Тесня уцелевших защитников, казаки ворвались в крепость, где бой продолжался. Кровь заливала беломраморные лестницы и персидские ковры, которыми были устланы коридоры.
В своей спальне, на широкой кровати под белым балдахином, Камран ибн Дахи спал между двумя наложницами – светло-русой Нурой и смольной брюнеткой Латифой. Когда звуки приблизившейся рукопашной проникли сквозь толстую дубовую дверь, Латифа вскочила и принялась будить своего повелителя. Ворвавшийся в спальню Фрол – пожилой бородатый казак с серьгой в левом ухе – увидел голую девушку, трясущую за плечо спящего бородатого мужика. Та отчаянно закричала, вмиг разбудив Камрана и Нуру. Главный ассасин попытался дотянуться до рукояти стоящей у изголовья сабли… Казак оказался проворнее – он взмахнул саблей, и отрубленная голова Камрана скатилась на пол, белоснежную постель мгновенно залило кровью. Нура и Латифа, дико крича, забились в угол. Они закрыли лицо руками, забыв о более интимных частях тела, которые завороженно рассматривал Фрол. Его поразило, что ногти на ногах у девушек покрашены в золотой и серебряный цвета.
В коридоре раздались выстрелы, топот, и в комнату вбежали еще четверо казаков: двое с окровавленными саблями, и двое с пищалями на изготовку. Они быстро осмотрели комнату, заглянули за тяжелые портьеры, проверили платяной шкаф.
– Больше никого нет! – сказал самый высокий. Это был Игнат. Его отец – Иван Макарович – стоял рядом и перезаряжал пищаль.
– Проходите дальше! – крикнул им Фрол. – Эти обе мои!
– Ты же знаешь, Фрол, наш закон казачий, – огрызнулся Иван Макарович. – Все на бочку, а потом поделим.
– Бабы – это тебе не зипуны! – отрезал Фрол. – Я забираю их, а вы мою долю вещами себе возьмите!
