Сергей Самаров - Опасность предельного уровня
Автобус ушел. Выбросив в воздух основательную дозу газов из выхлопной трубы – местная солярка не желала сгорать полностью, тронулся, догоняя автобус, БТР сопровождения. За городом он выедет, как и положено, вперед. Амнистированных охраняли ничуть не хуже, чем охраняют воинский транспорт.
– Счастливо им всем добраться, – сказал полковник. – Пора и нам ехать.
Гражданская одежда была у всех в вещмешках. Переодеваться решили перед посадкой в поезд. До этого никому не следовало знать, что поедут офицеры не просто домой, а поедут, продолжая работать...
* * *Дорога до Грозного не долгая, если не двигаться к нему с боями, как уже случалось, хотя и основательно разбита, как и все дороги России. «Уазик» со спецназовцами пристроился позади автобуса с амнистированными и, пожалуй, прижимался слишком близко, потому что водитель не видел очередные выбоины и жестко подпрыгивал на них. Настолько жестко, что подполковник Сохно несколько раз, чтобы не застонать, основательно выматерился.
Спецназовцы обосновали свое «преследование» мерами собственной безопасности. Все-таки ехать в колонне с БТРом во главе – это не то же самое, что просто ехать в «уазике». Но, как только миновали Аргун, Согрин приказал водителю ехать быстрее. До посадки на поезд им следовало и РОШ навестить, чтобы получить проездные документы, и еще кое-какие дела сделать. И все это успеть за то время, пока телевизионщики будут снимать посадку амнистированных на поезд до Москвы.
В разведуправлении оперативного штаба Согрин не столько законно, сколько пользуясь хорошим к нему отношением, выпросил для каждого члена своей группы, поскольку ехать они собрались в разных вагонах, отдельный документ, подтверждающий, что офицеры по дороге до Москвы находятся на выполнении оперативного задания. Это чтобы не возникло вопросов со стороны правоохранительных органов по поводу передвижения в гражданской одежде и при оружии. Но свой автомат и «винторез» Кордебалета Согрин решил сдать. Хорошо, что в РОШе оказалась другая группа спецназа ГРУ, через которую полковник решился передать оружие. Два привычных пистолета Стечкина Сохно оставил с собой, поскольку получал он их не на местном складе, а в Москве.
Машину, на которой прибыли из Гудермеса, полковник отпустил сразу. Пришлось еще и машину в РОШе просить, чтобы до вокзала в Грозном добраться. И еле-еле успели взять по брони билеты, купить на дорогу, что подвернулось в вокзальном буфете, и сесть в поезд, каждый в свой вагон. Причем купейный достался только Сохно – полковник специально выпросил в военной кассе для раненого. И даже нижнее место, словно инвалиду. Поезд тронулся. Руками спецназовцам никто на прощанье не махал, но Сохно Грозному все же отдал прощальный жест, надеясь больше никогда туда не вернуться...
В Гудермес все же вернуться пришлось. И на перроне во время стоянки поезда спецназовцам удалось наблюдать достаточно интересную картину. Родственники, чуть не в торжественной обстановке провожавшие амнистированных в Грозный, и в Гудермесе на перрон пришли. Образовалась толкотня. И, думая, что он останется незамеченным в этой толкотне, один из амнистированных ловко нырнул под вагон, чтобы вынырнуть уже на другом пути, с которого могла бы быть открыта дорога в другую сторону.
Но хромой Александэр Сулейменов показал вдруг небывалую прыть и, забыв про хромоту, устремился в погоню. И нагнал-таки не успевшего далеко уйти беглеца. Короткую картину возвращения, которой предшествовали две приличные оплеухи со стороны хромого, спецназовцы наблюдали с разных сторон. Но Кордебалету удалось рассмотреть и другую составляющую происшедшего действия, оставшуюся для прочих незамеченной. Беглец мог бы без труда убежать, и убежал бы от Александэра Сулейменова, если бы не остановился, увидев в стороне фигуру какого-то человека, заставившую его остановиться. Тот человек, несомненно, не показывал желания приблизиться. Но путь для бегства перекрывал. И с противоположной стороны на пути вышел еще один человек, закрывая и другую сторону. Таким образом, амнистированные, освободившись из следственной камеры, на свободе не оказались и убедились в этом. Кто подстраховывал Александэра, определить не удалось. Может быть, у Джабраила Алхазурова остались в городе еще вспомогательные силы?.. Но ими заниматься у спецназовцев не было ни времени, ни желания. Им предстояло самим выполнить аналогичную задачу. Но все же Согрин прямо с перрона позвонил майору Султанову и рассказал о случившемся.
– Мы от вокзала далеко, – объяснил майор. – Не успеем никого застать...
3
Андрей Вадимович Тобако так и застрял на своем посту, поскольку в данной ситуации срабатывал принцип, согласно которому незаменимые люди тоже иногда встречаются – заменить его было некем, чеченский язык среди интерполовцев знал только он. Но Дым Дымыча Сохатого, которому в любой момент могли позвонить, чтобы сообщить о других приехавших чеченцах, с утра сменил «маленький капитан». К тому же Пулат в отличие от Тобако и Сохатого хорошо владел спецтехникой, с которой им предстояло работать.
Дым Дымыч, освободившись после смены, привез в офис Интерпола пронумерованные пленки с записанными разговорами. Правда, часть пленок вообще были пустыми, но магнитофон не выключали даже ночью на случай, если кто-то во сне «беседовать» начнет. Это полностью соответствовало инструкции сопровождения, появившейся после того, как в Колумбии во время операции Интерпола против наркокартеля один из наркобаронов проговорился о предстоящей встрече во сне. Теперь записи человеческого сна стали считаться обязательными. Во время другой операции подозреваемый имел привычку сам с собой беседовать. Задавать вопросы и на них же отвечать. Потому запись продолжалась даже тогда, когда человек оставался в одиночестве. Расход пленки, как материала многоразового пользования, в расчет не брался. Пленку всегда рекомендовалось иметь про запас.
Переводчика, прикомандированного от команды генерала Астахова, усадили на кухне за закрытой дверью, чтобы никто не мешал ему и чтобы он тоже не слишком мешал остальным, и вручили ему магнитофон с пленками и с ноутбуком, на который можно было сразу заносить переведенные тексты.
Первые листы распечатки пробежали глазами только Доктор Смерть и Басаргин. Они никого не заинтересовали, поэтому листы сразу отложили в сторону, даже не предложив для прочтения другим. Разве что несколько фраз могли выдать чеченцев, как бывших боевиков, но они и без того не скрывали этого, поскольку воспользовались давней еще амнистией и сдались властям. Интерес появился только с расшифровкой последней пленки, уже не Дым Дымычем привезенной, где весь разговор был только односторонним, а специально для переводчика переписанной Доктором Смерть. Запись начиналась утром, когда позвонил Джабраил Алхазуров. Текст сначала пробежали глазами, потом Доктор и саму запись включил, уже с компьютера, чтобы совместить текст с интонациями, потому что в этом случае картина услышанного получается несколько другая.
« – Чего надо?.. – недовольно сказал сонный хрипловатый голос.
– Это Джабраил... – Голос Алхазурова прозвучал строго и требовательно. – Кто это?
– Здравствуй, эмир. Это Бурхан. Мы ждем тебя. – Интонаций недовольства уже как не бывало, и даже вина за грубый тон в этом голосе ощущалась явственно.
– Дождались, значит. Я уже приехал.
– Мы рады, эмир. Благополучно добрался?
– Почти. Устал. Надоели с проверками документов. Как у вас? Все нормально прошло?
– Все хорошо, эмир. В дороге всего два раза обыскивали. У меня нож отобрали.
– Хороший нож?
– Хороший металл. Еще дед сам ковал. А внешне простенький. Но мент знающий попался. Понравилось, себе забрал.
– Подонки.
– Это все знают, и мы к такому были готовы. И здесь тоже уже приходили. Участковый и еще какие-то с бабой из миграционной службы. До нас здесь азеры жили, говорят, шумели сильно. Мент предупредил.
– Правильно предупредил. Вести себя должны, как у родной уважаемой матери дома. Чтобы слышно вас не было.
– Мы так и ведем себя, эмир.
– Деньги просили?
– Нет, эмир. Миграционники мента стеснялись, а мент их...
– Значит, еще придут, по отдельности...
– Я тоже так думаю. По крайней мере, мент обязательно пожалует. Он сам обещал. Одного из миграционников, кстати, я узнал. Он в Абхазии наемником воевал. Если он меня узнал, а мне так показалось, наверное, и зайти может. Поболтать и выпить. Не за деньгами. Что с ним делать?
– А что ты хочешь делать? Поболтай и выпей. Нам такие связи сгодиться могут.
Доктор Смерть сделал знак Басаргину. Тот кивнул, понимая, на чем заостряет внимание Доктор. Разговор между тем продолжался.
– Я так и сделаю. С этим парнем можно было иметь дело. Он, кажется, и тогда уже был бывшим офицером. Сейчас на службу вернулся. Эмир, вот ребята спрашивают, долго мы сами без дела сидеть будем?
