Андрей Воронин - Разведка боем
Продолжая в темноте огонь вслепую, они обозначат себя для противника грохотом и мерцающими языками из автоматных стволов. Передвигаясь же без стрельбы, могут ввести Глеба в заблуждение – сейчас он не даст гарантию, что отличит по силуэту чужого от своего. Лучше всего залечь и не рыпаться без крайней нужды.
Стены с оконными проемами были очень далеко, отсвет озаренного прожекторами асфальта сюда не добирался, умирал по пути. В абсолютной черноте все кроме Сиверова могли ориентироваться только на ощупь и на слух.
На возглас Глеба ответило с разных сторон несколько выстрелов. Потом настала тишина, доносились только слабые отголоски толкотни и сумятицы. Свои, кажется, поняли суть дела, притихли.
А противник? Пока тоже затаился. У кого нервы крепче?
Что-то дернулось, зацепило угол штабеля из коробок. Коробки посыпались, но Сиверов все-таки успел различить движение черного на черном.
Нечто овальное мелькнуло среди прямоугольных падающих контуров. Голова… В голову надо стрелять. Палец автоматически нажал спусковой крючок. Уже потом Сиверов отдал себе отчет, почему исключил возможность попасть в своего, как на сей раз сработала интуиция.
Еще несколько минут затишья. Пока команда готова следовать его правилам, даже рвущийся в бой сержант спецназа. Значит, есть шанс всех их вытащить без новых потерь.
Глава 33
Насчет Самойленко Глеб все-таки ошибся.
Спецназовец не подчинился чужим правилам, его ранили в живот. Из нападавших не ушел никто, но победители не могли себе позволить остаться на поле боя.
Из одного огромного помещения команда перебралась в соседнее, откуда уже эвакуировали всех работников склада. Затем спустились в подвальное помещение, чтобы перевести дух и решить, что делать дальше.
Витька, успевшего уже окоченеть, положили в углу. Глеб бережно расстегнул на Самойленко куртку, задрал майку и увидел не одно, а два пулевых отверстия. Если печень у спецназовца там же, где у всех, одна из пуль попала точно в середину. Без медицинской помощи он мог скончаться в любую минуту. Ну а врачи, насколько Сиверов мог судить, имели один шанс из ста, чтобы вытянуть сержанта.
Сомнений не было. Глеб достал из кармана мобильник, стремительно набрал номер.
– Ни хрена себе, – для интеллигентного летчика это было достаточно сильным выражением. – Здесь, на складе позаимствовал?
Сиверов отрицательно покачал головой. Номер был занят. С досады ему захотелось разнести мобильник о стену.
– Не морочь себе голову, – пробормотал Самойленко. – Ты ж понимаешь, что мне каюк.
Окончен бал, погасли свечи. Это было задание, я угадал?
– Да.
– Кого-то хотят вытянуть?
Сиверов не считал больше нужным скрывать правду. Все, кто остался в живых, заслужили ее.
– Да.
Он снова набрал номер и снова не смог дозвониться. Взял плейер и дважды нажал кнопку «стоп» – вдобавок к точному указанию координат ушел «аварийный» сигнал – запрос срочно прибыть на место. Самойленко разрешил использовать его только в самом крайнем случае.
– Это как понимать? Ловля на живца? – пробормотал изумленный Воскобойников.
– Простите, мужики, – Глеб протер уставшие от напряжения глаза. – Не мог я сразу перед вами карты раскрыть.
– Я на любого готов был подумать, но только не на тебя, – признался майор ВВС.
– Что-то было у нас в аптечке обезболивающее.
Часть багажа группы осталась на месте. Ампулы нашлись, одноразовые шприцы – нет.
– Я мигом, – вскочил на ноги Ильяс. – Минута туда, минута обратно.
– Сиди, – остановил Глеб. – Туда уже СОБР вломился. Засекут твое «лицо кавказской национальности», мало не покажется.
Сломав несколько ампул, он вылил содержимое на обе раны.
– Держись, сейчас полегчает.
– Главное, запомни, – рябое лицо перекосило от напряжения. – У меня к тебе претензий нет.
– Я знаю, – сказал Сиверов, хотя меньше всего ожидал такого «отпущения грехов».
После третьей попытки он наконец услышал в трубке голос генерала.
– Люди уже на подходе. Что стряслось, с чего ты горячку порешь?
Объяснять, что здесь рядом умирает спецназовец, – это для начальства не аргумент. Оно мыслит другими масштабами. Винить его в этом все равно что винить машиниста поезда – почему его мало волнует износ колес.
С трубкой в руке Сиверов поднялся на первый этаж – так его быстрей увидят те, кто «на подходе». Не из Москвы ведь они сейчас выехали, должны быть где-то здесь, рядом. Товар лежал в полном порядке, только брошенные где попало погрузчики были явлением чрезвычайным. Бесконечное изобилие смотрелось теперь по-новому: как разного фасона обезболивающие средства, с помощью которых надеется забыться целое общество.
– Никакой горячки. Работа не загублена,. – сказал Глеб.
Он в самом деле так считал. Что случилось, то случилось. В любом случае операция подошла к рубежу, за которым все должно измениться. Даже если б на складе не случилось такого шума, нельзя больше повторять отработанную схему: эвакуация, выбор новой базы, попытка захвата. и дальше все по новой.
С каждым очередным повтором Сценарий теряет часть своей убедительности. Не может охота длиться слишком долго и оставаться незаметной для спецслужб. Не могут изгои ничего не менять в ожидании новой угрозы, кроме своего местонахождения.
– Я надеюсь, – голос Потапчука звучал спокойно, но сухо.
В распахнутые ворота въехало несколько машин. Появились люди – одни в камуфляже, другие в штатском. Кто-то нес носилки. «Одних мало будет», – подумал Сиверов. Поднял руку и развернулся – показать дорогу. Зазвонил телефон, Глеб забыл его отключить.
– Да?
– Приветик, – затараторил нежный голосок. – Что за фокусы, на фига ты отключаешь мобильник? Если не хочешь больше видеться, мог бы не темнить. Я не выброшусь из окна и благоверной твоей звонить не стану.
– Погодите, – поморщился Сиверов. – Вы кому звоните, Костромину?
– А вы кто? – девица наконец распознала разницу в голосе.
– По этому номеру он вам не ответит, вспомните какой-нибудь другой.
Уже не первый раз Глеб с головой погружался в очередное задание, и обычная жизнь мелькала неразборчиво, будто из окна состава, летящего вперед на максимальных оборотах. Если поезд вдруг тормозил, как сейчас, картинка мирной жизни с ее проблемами выглядела странной до абсурда.
* * *Самойленко умер в больнице, на операционном столе. Остальных поместили в одну палату в соседнем корпусе – поколоть для профилактики витамины и прочие общеукрепляющие средства. Такая мера стала следствием встречи Сиверова с Федором Филипповичем Потапчуком. Глеб изложил свое видение вопроса:
– Боевики не должны узнать, сколько нас осталось на самом деле. Насчет Барскова они, допустим, в курсе. Про остальных – сомневаюсь. Никто в больнице не должен видеть, что из восьми осталось трое.
– Ты уверен, что со склада не уполз никто на животе вместе со змеями?
– Уверен. Если кто из чеченцев разглядел мертвого Виктора и успел оценить ранение Самойленко – они уже сами трупы.
– Трое из восьми… А себя ты почему не считаешь? Плоды твоей работы полдня фотографировали и полдня выносили. По-моему, по рейтингу ты вполне можешь заменить двоих.
Пообщавшись со внештатным сотрудником по прозвищу Слепой, Федор Филиппович Потапчук серьезно скорректировал свою первоначальную оценку проделанной работы. Глеб не выгораживал себя, наоборот – ругал. Он не имел права растерять больше половины группы. Должен был заранее предвидеть безумие Тарасова. Одним только этим он сберег бы жизни троих – самого Тараса, Бубнова и Кормильцева.
Это было не самобичевание, а трезвый анализ происшедшего. Упущений вроде бы хватало, но гнев Федора Филипповича постепенно спадал по мере того, как генерал слушал Сиверова.
– Да все они неуправляемые, все на грани нервного срыва. Еще чудо, что ты сохранил троих.
Слушай, а эти змеи? Почему никто в Управлении ничего о них не знает?
«Чаще надо посылать людей в командировки на Кавказ», – подумал Сиверов. Но вслух ничего не сказал. Потапчук мог принять это и на свой счет.
– Могу составить что-то вроде справки.
– Накатай, будь добр. Мало ли где они еще этих тварей выпустят. Твои полмиллиона долларов сейчас проходят обеззараживание. Товарный вид они, конечно, потеряют. Фальшивка качественная, на черном рынке такие хорошо продаются. Это тебе не резаная бумага для «кукол».
– Думали обратно забрать.
От оценки сделанного перешли к ближайшему плану действий.
– Пусть отведут нам две соседние палаты с общим санузлом. Никаких медсестер, мы сами друг о друге позаботимся. И врач только один, из нашего управления. Чеченцы обязательно постараются справки навести… Мне тоже надо поспешить, сутки остались.
– Ты о чем, о нашем радиоперехвате, о последнем госте из Чечни? Да это срок был нереальный. Ты ж видишь, я многих деталей не знал.
