Роберт Крейс - Смертельные игры
Сол кивнул.
«Семья прежде всего».
Сол посмотрел на своего брата, и холодный огонь в его глазах вспыхнул с новой силой.
— Вито, не тебе мне указывать.
Вито только руками развел.
Никто больше не говорил со мной. Энджи вышел и вернулся с кофе и печеньем. Они втроем уселись у камина и в полном молчании принялись пить кофе с печеньем. Мне ничего не предложили, никто со мной не разговаривал. Подумав, я подошел к одиноко стоящему стулу и сел. Вито сделал еще несколько звонков по телефону, дважды в дверь стучали крупные мужчины, заглядывали внутрь, начинали говорить по-английски, но, увидев меня, переходили на итальянский. Энджи дважды выходил из комнаты, один раз нас оставил Вито, Сол же продолжал сидеть как пришитый. Он сидел и смотрел, и, честно говоря, я был рад, что его взгляд был обращен не в мою сторону.
Так мы просидели в кабинете Сола Де Луки почти шесть часов.
На следующее утро, без десяти пять, к нам вошел Фредди, а за ним Чарли и Рик. Волосы у Чарли были всклокочены, ворот расстегнут, и выглядел он крайне обеспокоенным, словно кого-то искал, но не мог найти. Рик по-прежнему смахивал на вампира: весь из острых углов, обтянутых бледной кожей. Чарли начал говорить что-то вроде: какого дьявола, это могло бы и до утра подождать, но когда увидел меня, в его глазах заметался страх. Его рука потянулась к пистолету, однако Вито выбил у него оружие.
— Фредди, закрой дверь, — приказал Сол.
— Этот сукин сын убил Кармину и Данте, — Чарли пытался успокоиться, размахивал руками и говорил очень громко, словно крик мог убедить Сола, Вито и Энджи в том, что я рассказал неправду. — Он пытается выдавить нас из банка. Господи Иисусе, что он здесь делает?!
Сол резко вскинул левую руку и врезал Чарли в правую скулу. Все случилось так неожиданно, что Чарли даже не дернулся.
— Эй! — завизжал он.
— Заткнись и слушай!
Чарли заткнулся. Рик пристроился возле книжных полок, явно прокручивая в голове свой будущей танец: он будет двигаться легко и стремительно.
Сол снова посмотрел на меня — впервые с того момента, как послал Фредди за Чарли, — и произнес:
— Расскажи ему.
И я повторил свой рассказ для Чарли. Чем дольше я говорил, тем больше дергался Чарли. Он переминался с ноги на ногу, переплетал пальцы и заметно потел. И чем больше суетился Чарли, тем больше каменел Сол. Когда я закончил, Чарли заявил:
— Хрень! Дерьмо! Зачем слушать этого парня? — Он посмотрел на Энджи, потом на Вито. — Дядя Вито! Эй, Энджи! Кто здесь семья? — Он посмотрел на отца. — Зачем слушать этого парня?
Сол перевел пустые лягушачьи глаза на своего сына и отчеканил:
— Я слушал потому, что в сердце своем не сомневался, что ты можешь это сделать, а теперь, глядя на тебя, я знаю, что ты это сделал.
— О чем ты говоришь? Все это ослиное дерьмо!
Сол ударил Чарли тыльной стороной правой руки так сильно, что Чарли отбросило назад. Вито посмотрел на Рика, и тот едва заметно качнул головой, показывая, что он в этом не участвовал. Вито кивнул.
Чарли был выше Сола и моложе, но в Чарли не хватало цельности, и его разъедала злоба. Сол же оставался сильным и полным жизни, несмотря на свой возраст. «Скала».
— Ты кусок дерьма, Чарли. — Именно эти слова произнес Чарли, обращаясь к Джои Путате. Чарли попытался закрыться, но Сол принялся наносить ему правой рукой один удар за другим, продолжая держать мой «дэн-вессон» в левой. — Ты дважды кинул гребаных Гамбоза. Ты превратил нашу семью в лжецов, а у тебя даже не хватает смелости это признать. Будь мужчиной, Чарли. Посмотри мне в глаза и признайся, что ты сделал эту ужасную вещь.
Я снова взглянул на Рика, но тот, казалось, ничего не видел и не слышал. Его глаза были закрыты, голова ритмично покачивалась в такт какой-то темной музыке.
Чарли рухнул на стул, рассчитывая таким образом увернуться от ударов. Его лицо побагровело, по подбородку текла слюна.
— Это неправда. Я ничего не сделал. Клянусь, что не сделал.
«Ну совсем как маленький ребенок!»
— Я дал им слово, Чарли. Обещал, что наша семья будет жить в мире с другими семьями, а ты нарушил соглашение. Ты меня понимаешь? Ты знаешь, чего нам будет это стоить?
Чарли вскочил со стула и вжался в стену.
— Папочка, пожалуйста, — заныл он.
Сол схватил Чарли за горло и встряхнул его.
— Я продолжал надеяться, что ты изменишься к лучшему, но вижу, этого не будет никогда. Я взял тебя в дело, обеспечил тебе легкую жизнь, но ты был недоделанным — таким и остался!
Чарли выскользнул из рук Сола, осел на пол и попытался отползти в сторону. Сол, задыхаясь и пыхтя, начал бить его с удвоенной силой.
Вито и Энджи явно чувствовали себя крайне неловко, и я пожалел, что присутствую при этой сцене. Сол шел по пятам за ползущим по комнате сыном, продолжая наносить удары до тех пор, пока Чарли не скорчился за массивным кожаным креслом. Сол уже с трудом дышал, но продолжал избиение. При этом он, как заклинание, твердил:
— Будь мужчиной, будь мужчиной.
Вито наконец не выдержал:
— Господи Иисусе, Сол, хватит!
Вито подошел к брату и, оторвав его от пола, попытался оттащить в сторону, нашептывая успокаивающие слова.
«Двигал „Скалу“».
Экзекуция закончилась. Сол, все еще не в силах отдышаться, стоял в центре комнаты, глядя на скулящего сына. Казалось, прошла вечность. Возможно, ген патологического насилия передается в этой семье по мужской линии.
Сол потряс головой и посмотрел на меня так, словно впервые видел.
— Хорошо, — глухо произнес он, — Карен Ллойд свободна. Это все, чего ты хочешь?
— Нет, еще кое-что.
— Что?
— Женщина, которая погибла в Бруклине. — Я посмотрел на Рика. — Он нажал на курок. Я хочу, чтобы вы отдали его полиции.
Рик расправил плечи и отделился от книжных полок. Его кожаная куртка распахнулась. Сол посмотрел на Рика, потом повернулся ко мне:
— Я и раньше не сдавал своих людей копам, не намерен сдавать и в будущем. Мои парни это знают.
Рик довольно усмехнулся.
— Это сделка, Сол. Ее можно принять или отклонить.
— Никаких копов, — покачал головой Сол Де Лука, поднял «дэн-вессон», прицелился мне в лоб, затем повернулся и выстрелил Рику в грудь.
Рик, в последний момент поняв, что происходит, закричал: «Нет!» — и попытался отскочить, но пуля оказалась быстрей. Его отбросило прямо на книжные полки, а потом он обмяк и упал.
Чарли захрипел и заскулил громче. Рик попытался встать, но ноги не слушались.
Сол сделал еще один выстрел. Рик сунул руку во внутренний карман и достал пистолет. Сол выстрелил в него еще дважды. Дым от выстрелов сгустился, точно туман над перевалом Глендейл в долине Сан-Фернандо.
Из другой части дома послышались крики и топот бегущих ног, потом кто-то громко постучал в дверь. Первым вошел Фредди.
Сол был абсолютно спокоен, словно просто взял и навел порядок в комнате.
— Фредди, принеси парочку больших пластиковых мешков и позаботься об этом.
Фредди нервно сглотнул и выбежал из комнаты.
Сол посмотрел на валяющегося на полу сына, потом перевел взгляд на меня. Его глаза были пустыми и ничего не выражали.
— Годится?
Я молча кивнул.
— Хорошо. Ты получил, что хотел. А теперь моя очередь. Гамбоза ничего не должны узнать. То, о чем мы говорили, здесь и будет похоронено. Ты готов? Ты не станешь подвергать моего сына опасности?
Похоже, Сол и Карен Ллойд, каждый по-своему, заботились о своих детях.
Я снова кивнул и сказал:
— Да, мы похороним это. И все будут в безопасности.
— У нас остались кое-какие необрубленные концы, Сол. Об этом знают другие, — вмешался Вито.
— Мы решим проблемы необрубленных концов, Вито, — отрезал Сол и посмотрел на меня. — Еще что-нибудь?
— Нет.
— Тогда дело сделано. А теперь проваливай на хрен из моего дома!
Глава 36
Я вышел из дома Сола Де Луки. Легкий снежок начал заметать улицы, дорожки и припаркованные у тротуара автомобили. Воздух был холодным, небо на востоке Манхэттена розовело в лучах восходящего солнца. Однако на западе и севере солнце скрывали тяжелые тучи, обещавшие новый снегопад. Алкаш куда-то испарился, но домик из картона оставался на прежнем месте, тихий и белый в раннем утреннем свете. По Пятой авеню и 62-й улице с визгом проносились машины. По тротуарам торопливо шли тепло одетые мужчины и женщины, оставляя за собой серые цепочки следов. Где-то играла музыка, но мелодия была незнакомой. Сунув двадцатидолларовую банкноту в маленький картонный домик, я направился к «таурусу».
Я проехал через Центральный парк, Бронкс, Йонкерс и Уайт-Плейнс. Я ехал и слушал по радио старый классический рок, много Джона Фогерти и «Криденс клируотер ревайвал». «Беги сквозь джунгли». Ничего не может быть лучше в шесть утра после ночи, проведенной с крестным отцом, чем немного «ККР». Проехав Уайт-Плейнс, я остановился на смотровой площадке, выходящей на озеро. Меня начало трясти. Казалось, это продолжалось целую вечность. На самом деле прошло всего несколько минут. Я не стал выключать двигатель «тауруса», печка жарила вовсю, однако трясло меня не от холода.
