Андрей Воронин - Мишень для Слепого
Железовский и Барташов сидели в своей машине.
Они видели, как подъехала черная «волга» с двумя антеннами и темными тонированными стеклами.
– Доброе утро, – поздоровался генерал Потапчук с соседями. – Куда это вы спешите? Павел, что стряслось?
– Да вот, Федор Филиппович, Настенька заболела, везем в поликлинику.
– Давайте, давайте, – генерал вызвал лифт, дверь кабины открылась, и он пропустил вперед Светлану с девочкой на руках, бабушку с коляской и Павла. Места в лифте для генерала уже не оставалось. Павел хотел потесниться, но Федор Филиппович махнул рукой:
– Поезжайте, поезжайте, я успею, – он ободряюще кивнул Изумрудову, мол, не волнуйся, все обойдется.
Павел кивнул генералу в ответ и с тревогой посмотрел на ребенка, уже начинавшего капризничать. Дверцы лифта сомкнулись, и он медленно заскользил вниз.
Где-то между вторым и третьим этажом раздался глухой взрыв, секундой спустя – еще один, более громкий.
Генерала буквально отшвырнуло к стене.
«Что за дьявол!»
Подъезд, да и весь дом, казалось, пошатнулся, словно от мощного подземного толчка. Посыпались стекла, запахло гарью. Разбитый вдребезги лифт рухнул в шахту.
Водитель генерала Потапчука бросился к подъезду. Туда же кинулся и шофер шикарного синего «шевроле», принадлежавшего Павлу Изумрудову. Генерал Потапчук побежал вниз по лестнице, где плотным слоем висели клубы дыма и пыли. Двери квартир начали открываться, послышались вопли. И в этой панике никто не заметил, как серый «жигуль», стоявший в середине двора, сдал назад, а затем развернулся у подъезда и быстро выехал в арку, покидая двор.
Квартала через три машина преступников прижалась к обочине, пропуская мчащийся по улице с включенной сиреной и мигалкой автомобиль «Скорой помощи» и два красных автомобиля пожарной охраны.
– Отбомбились, Илюша! – Барташов хлопнул Железовского по плечу.
– Как будто…
Им и в голову не могло прийти, что погибли люди, абсолютно не причастные к их делам. Из четверых находившихся в лифте Бог помиловал лишь девятимесячную Настеньку. Ее-то и вытащили два дюжих пожарника, забравшихся в лифтовую шахту к обломкам искореженной кабины и трем трупам.
Генерал Потапчук готов был сойти с ума от охвативших его горя и ненависти.
– Суки! Подонки!
«Не в Изумрудова целились, С бизнесменами так не разбираются. Вы целились в меня. Но ничего, я до вас, мерзавцев, доберусь, и мало вам не покажется!»
Во дворе вскоре появились и тележурналисты. Генерал Потапчук сел в свою машину и отрывисто распорядился:
– На службу. Скорее!
Черная «волга» с трудом продралась сквозь скопление пожарных, милицейских и санитарных автомобилей, а также огромную толпу зевак, которая собралась почти мгновенно. Генерал Потапчук был подавлен и мрачен, как никогда. Он чувствовал себя виновным в смерти близких для него людей.
* * *Минут через сорок после того как прогремел взрыв, унеся три жизни, капитан Барташов, откинувшись на спинку сиденья в машине, припаркованной в одном из переулков рядом с Петровкой, потянулся к телефону.
– Кому ты собираешься звонить? – спросил Железовский.
– Как кому? А ты что, не догадываешься, что надо доложить?
– Блин, – сказал Илья, – у меня это совсем вылетело из головы!
– Вообще-то надо было сразу доложить. Коптев не любит проволочек.
– Ладно, скажем, долго выезжали с места происшествия. Сам будешь говорить?
Барташов набрал номер, прижал трубку к уху. Прислушивался несколько секунд, потом начал трясти ее.
– Херня какая-то! – пробурчал он. – Да что это такое!
Он еще раз тряхнул трубку и принялся стучать пальцем по микрофону. Железовский посоветовал:
– Олег, набери еще раз, может, не сработала долбаная электроника! Не люблю я все эти телефоны с наворотами.
– Не из таксофона же звонить, – огрызнулся Олег.
Он отключил телефон, вновь включил, набрал номер повторно. Наконец «долбаная электроника» сработала.
– Это мы. Это я, – сказал в трубку Барташов. – Все вроде бы чики-чики.
– Какие на хер чики-чики! Вы что там устроили, придурки? Олухи! Я вас всех… – из наушника хлынул длиннющий мат. Коптев кричал так громко, что слышал даже Железовский.
Барташов пожал плечами и с недоумением посмотрел на приятеля. Тот тоже явно ничего не понимал.
– Майор, майор!!! – закричал так же громко и истерично Барташов. – Мы все сделали! Что случилось?!
– Что вы сделали, козлы?! Вы хоть знаете?
– А что?
– Радио включите, олухи! Вы кого грохнули?!
– Как это кого – Потапчука. Он вышел из квартиры, прибор сработал, затем сел в лифт, мы и…
– Долболобы!.. В лифте погибло трое, а четвертый – ребенок! Погибла семья Изумрудова!
– Какого еще Изумрудова?
– Какого!.. Соседа Потапчука! Уроды, пни долбаные! Мудаки! Ничего нельзя поручить!
Железовский и Барташов сидели с бледными, перекошенными от ужаса лицами, тупо глядя друг на друга.
– Где вы сейчас? – послышался нервный голос майора Коптева.
– Возле Петровки.
– Бросьте машину, загоните куда-нибудь, уничтожьте, чтобы никаких следов! Вам все понятно, мудаки?
– Да, понятно, – наконец взяв трубку из потной руки Барташова, сказал Железовский.
– Тогда действуйте. И смотрите у меня! Потом сразу доложите, я буду на связи.
Зеленый индикатор погас.
– Во бля, – сказал Олег Барташов и стал дрожащими пальцами извлекать из пачки сигарету.
– Дай и мне, – протянул руку Железовский.
– На. Во, блин, заморочка! Откуда же мы могли знать, что там на площадке появятся люди?
– Так что же выходит… – до Ильи Железовского наконец-то дошло, что случилось в подъезде. – Получается, генерал жив?
– А хрен его знает! Наверное, жив.
– Взрыв-то был направленный, кабину в ошметки разнесло и тех, кто был в ней. Представляю, что сейчас там творится! – Железовского передернуло. Он засопел, закрыл ладонями лицо, втянул голову в плечи. Казалось, он сейчас разрыдается.
– Да что ты слюни распустил, придурок! Надо думать, как выпутываться.
– Все, нам каюк, Олег. Ты это понимаешь?
– Да все я понимаю. Но безвыходных ситуаций не бывает. Коптев прикроет, не сдаст.
– А за майором ведь тоже стоят люди. Ну, погиб какой-то там бизнесмен. Мало ли их гибнет? Ну и совпадалово: хотели генерала рвануть и сказать, что это шла охота на бизнесмена, но вот генерал жив, а бизнесмен подорвался.
– А куда он перся, отморозок, ни свет ни заря? Все было четко, – словно бы оправдываясь, бормотал Барташов. – Прибор сработал, что квартира Потапчука открылась, лифт поехал вверх, на четвертый этаж. Затем дверь лифта закрылась, и он пошел вниз. Откуда мы могли знать, что в лифте не Потапчук, а кто-то?
– Да не могли мы знать! – заорал Железовский. – Не могли! Не могли! И надо будет на этом стоять.
– Фиг ли толку? Сейчас нам с тобой кранты, Илюха, – Барташов, наоборот, стал говорить очень тихо. – И даже бежать некуда, найдут же гады. Вот грохнули бы генерала, все было бы нормально.
– Слушай, а чего мы сидим в этой машине?
– Как чего? Хочешь – выходи, иди в другую сторону.
Может, твою фотографию уже раздали всей милиции.
– Да нет, думаю, что до этого еще не дошло.
Олег поерзал на сиденье и угрюмо сказал:
– Ладно, запускай мотор, поехали отсюда. Рванем где-нибудь эту тачку, а сами сядем в такси – и на квартиру. Пусть Коптев расхлебывает, это же был его план.
– А что ему расхлебывать, – тяжело вздохнул Железовский, поворачивая ключ зажигания, – ему все по хрен. С него как с гуся вода. А нам с тобой, Олег, из этой передряги не выбраться.
– Не паникуй раньше времени…
Офицеры-убийцы поочередно начинали нервничать и горячиться и так же поочередно успокаивали друг друга. И оба при этом осознавали, что попали в жуткую историю, выбраться из которой будет невероятно трудно или вовсе невозможно.
– Долбаный генерал! – повторял и повторял Барташов. – Долбаный генерал! Везучий, как змея. Ей отрубят хвост, а он заново отрастает.
– Зоологию учить получше надо было. Это у ящериц хвосты отрастают!
Илья вырулил со двора, и «жигули», взревев мотором, помчались вниз по улице, к Лубянской площади. Барташов принялся настраивать приемник на московские новости. И вскоре они услышали профессионально бесстрастный голос диктора, который сообщил, что в семь тридцать утра водном из домов произошел сильный взрыв. По мнению специалистов, объем взрывчатки равнялся полутора килограммам тротила. Взрыв был направленный, в результате три человека – известный предприниматель Павел Изумрудов, его жена и мать – погибли, и чудом осталась в живых девятимесячная Настя Изумрудова. Далее шло рассуждение о том, что преступность распоясалась и органы правопорядка ничего с ней не могут поделать…
– Слышал? – спросил Барташов.
– Слышал, – ответил Железовский. – Надо же было такому случиться! Ведь мы же не хотели, правда?
