Валерий Рощин - Подводные волки
Отдав Маринину автомат, я вытащил из ножен свой любимый нож, способный за пару минут перепилить арматуру. Этими волшебными ножами отряд боевых пловцов «Фрегат-22» некогда обеспечил специальный цех одного из прославленных уральских заводов. Мастера постарались на славу. Лезвие из великолепного сплава, умопомрачительная заточка, не дающее бликов покрытие, продуманная балансировка и удобная анатомическая рукоять. Одно короткое движение, и противник получает ужасающие повреждения – данный факт многократно проверялся в нашей подводной практике.
Медленно поплыл навстречу шестерым чужакам, облаченным в темные костюмы с бурыми жилетами на груди и в странные резиновые маски с раздельными стеклами. На ногах – короткие ласты черного цвета.
Чужаки заметили меня и разошлись веером.
Очень скоро я понял: передо мной не новички – срывать маску, пережимать воздушные шланги или заниматься фехтованием не будут. Подобные штучки прокатывают лишь в дешевых сериалах или в тех редких случаях, когда противник не ожидает нападения.
В реале все иначе. В настоящем подводном бою натренированный профессионал даже без маски и загубника способен две-три минуты грамотно двигаться и выполнять разящие атаки. А хороший спец вообще не даст себя «раздеть», сунув лезвие под вытянутую руку желающего сорвать элемент снаряжения. В легкое, в печень, в селезенку или под плечевой сустав – разницы нет. В воде любая резаная рана приводит к сумасшедшей кровопотере – недаром склонный к суициду народ предпочитает вскрывать себе вены, лежа в наполненной ванне.
Так что желательно действовать на дистанции. А если по какой-то причине ты лишился возможности применять штатный огнестрел, то снаряжение нужно выводить из строя с помощью ножа. Нож – основное оружие ближнего боя. Движения вооруженной руки короткие и желательно по прямой траектории, дабы избежать лишнего сопротивления воды.
Итак, начали.
Мы кружились, стараясь не сближаться. Противникам было легче – их много. Мне сложнее, ибо нельзя оказаться к ним спиной.
Пора действовать – запас смеси в баллонах ребризера на исходе.
Я специально сократил дистанцию с одним «товарищем». Он сделал разящий выпад, я выполнил защиту «юлой» и успел полоснуть лезвием по единственному шлангу его дыхательного аппарата. Из шланга заструился воздух, а хозяин аппарата резко ушел к поверхности.
Неплохое начало. Осталось пятеро – уже легче.
Между тем я оказался в центре сумасшедшего хоровода.
– Евгений Арнольдович, вам помочь? – ожила гарнитура встревоженным голосом Маринина.
Его реакция понятна – пятеро оставшихся пловцов зажали меня в плотное кольцо. Точнее, в сферу, все выходы из которой отрезаны. Спереди близко не подходили, зато те, что оказывались вне поля зрения, норовили провести атаку.
Ситуация и впрямь аховая. Когда вокруг вьется полдесятка человек, вооруженных длинными кинжалами, то ты хоть глистом извертись на солнцепеке, но кто-то обязательно окажется за твоей спиной. А это вернейший признак гибели.
– Сумеешь отсечь нижнего? – крикнул я напарнику.
– Попробую!
Раздался резкий одиночный щелчок – так звучит выстрел из АДС под водой: будто кто-то тюкнул молотком по толстой железяке.
Из сумрака с противным шипением вырывается белый росчерк, напоминающий сверкнувшую и медленно угасающую молнию. Белый след – не что иное, как мелкие пузырьки воздуха, или следствие кавитации. Росчерк закончился точно в груди одного из пловцов, находящегося ниже других. Пловец трижды дернулся всем телом, выпустил из руки нож и медленно ушел вниз.
Случившееся на секунду внесло сумятицу в ряды немецких подводников. Мне же только этого и надо. Стремительным рывком оказываюсь возле зазевавшегося пловца и наношу прицельный удар в среднюю боковую часть корпуса – она наименее защищена ремнями дыхательного аппарата.
Готово. Этот тоже уже корчился от боли, окрасил «бассейн» в розовый цвет и ушел на дно.
В следующее мгновение мне пришлось вновь вращаться бешеным волчком, уклоняясь от целящего в подреберье лезвия. Вместо подреберья с длинным ножом встретилось запястье толстой перчатки.
Я ощутил боль, но в тот момент было не до нее – нужно драться до конца.
Трое пловцов шли на сближение, видимо, решив со мной покончить. Один подошел сверху, второй снизу и слева, а третий – с которым мы мерялись ножичками – находился точно передо мной. Его повторный выпад я удачно парировал гардой своего ножа, а следующим движением всадил лезвие в его грудь по самую рукоятку.
Поврежденный бурый жилет, исполняющий роль дыхательного аппарата, мгновенно «испустил дух» – большой воздушный пузырь устремился к поверхности. А хозяин жилета таращил на меня глаза сквозь круглые стекла резиновой маски.
Порадоваться очередной победе я так и не успел. Оглядываясь по сторонам и пытаясь выдернуть нож, вдруг понял, что это не так просто – видать, кончик лезвия вошел в позвонок и наглухо там застрял.
– Подавись, сука! – оттолкнул умирающего пловца и отстегнул от подвесной системы фонарь.
Источник света довольно тяжелый и тоже является оружием. Под водой (а особенно на большой глубине) даже ерундовая травма, с легкостью переносимая на суше, становится смертельной. К примеру, правильно выполненный удар в солнечное сплетение или чуть ниже вызывает у пловца баротравму легких с последующей газовой эмболией – воздушной интервенцией в кровь. Эмболия всегда ведет к прекращению сопротивления, а это равносильно смерти.
Я наспех осмотрелся. Один пловец собирался атаковать со средней дистанции сверху, другой подходил снизу. Отпрянув назад от блеснувшего лезвия, я направил фонарь точно в лицо атакующему и нажал клавишу включения.
Отлично! Немец на пару секунд оказался ослеплен. Воспользовавшись этим преимуществом, я ударил его по голове тыльной стороной фонаря. И тут же получил порез гидрокомбинезона под левой лопаткой. Тело вновь пронзила острая боль. Черт! Тот, что был внизу, успел зайти сзади.
Резко разворачиваясь на сто восемьдесят, я оказался лицом к лицу с нападавшим. Он делал замысловатые пассы и тыкал в мою сторону кинжалом, я, в свою очередь, периодически слепил его ярким лучом и пытался нанести удар.
Внезапно раздался звук второго выстрела из нашего двухсредного автомата – этот отрывистый щелчок вряд ли спутаешь с чем-то другим. Из-под кормовой части снова вырвался белый росчерк, с шипением понесся в мою сторону и, едва не коснувшись локтя, ушел за спину.
– Охренел?! – заорал я на всю водную округу.
– Сзади, – подсказал Маринин.
Да, боковым зрением я видел конвульсии немца, несколько секунд назад получившего фонарем по голове. Быстро, гад, очухался…
– Уходит! – радостно известил меня напарник. – Последний уходит, Евгений Арнольдович!
Точно. Тот, с которым мы так и не сошлись в единоборстве, поспешно покидал поле битвы. Выскочив на поверхность, он неистово греб к краю водоема. Там его подхватили руки товарищей и вытащили на причал вслед за другими выжившими в этой схватке.
Что ж, неплохой результат: трое убиты, трое сбежали. Жаль, воздушной смеси почти не осталось.
Сбоку подплыл довольный Маринин и протянул мой автомат. Молодец, парень. Наш человек.
Вдруг мы услышали несколько всплесков и судорожно завертели головами в поисках новой партии боевых пловцов… Но, кроме нас, в водоеме никого не было.
– Смотрите, – вытянул старлей руку.
Лучше бы я не смотрел. В десятке метров от нас кружили в замысловатом танце, опускаясь ко дну, ручные гранаты с длинными деревянными ручками. Пять или шесть – я сосчитать не успел.
Некоторое время я ощущал себя покойником, лежащим на ровном холодном одре перед вознесением на небеса…
Органы чувств и проклятый вестибулярный аппарат, по которым шарахнула многократная ударная волна, напрочь отказывались воспринимать мир таким, какой он есть на самом деле. Мерещилась какая-то нелепица, я видел быстротечные сны, падал в бездонные шахты.
Наконец кошмары оставили в покое мое бренное тело. Во времени я не ориентировался, а пространство постепенно освоил: тускло мерцающий матовый плафон, высокий сводчатый потолок из темного камня, двое мужчин, стоящих надо мною. Чуть поодаль несколько суровых стариков рассматривали подводное оружие и снятое с нас снаряжение: ребризеры, полнолицевые маски, ножи, подвесные системы… При этом крайне недружелюбно поглядывали в мою сторону.
– Эй, русский! – вяло шевеля губами, проговорил пятидесятилетний немец – статный, рыжебородый, в полинялой капитанской фуражке поверх перевязанной головы. – Очнись и расскажи нам о себе…
С ушами пока проблемы – голосов я почти не слышал, а скорее читал по губам. Зато зрение понемногу восстанавливалось – я уже различал контуры, цвет и мелкие детали.
Сбоку появилась высоколобая отвратительная личность лет шестидесяти пяти.
