Валерий Рощин - Подводные волки
Пловцы двинулись в сторону грота. Осмотрев образовавшийся завал из кусков скальной породы, они принялись расчищать его, скидывая вниз обломок за обломком. Ровно через двадцать пять минут их сменила вторая четверка, покинувшая субмарину через те же верхние торпедные аппараты. Затем у нагромождения появилась третья смена, четвертая…
В работе по расчистке входа в тоннель принимали участие все, включая командира подлодки. Через сутки вход был свободен, и U-3519 двинулась к своему причалу.
Продув балластные цистерны, субмарина всплыла в подскальном водоеме. Вода еще шумно вырывалась из шпигатов, стекая по покатым бортам корпуса, а принудительная вентиляция уже изгоняла из отсеков тяжелый коктейль из углекислого газа, паров дизельного топлива и масел, пота и человеческих испражнений.
Лодка качнулась последний раз и замерла ровно посередине водоема. Звякнул рубочный люк прочного корпуса, над ограждением появилась голова в капитанской фуражке с белым чехлом.
– Приветствую тебя, Хайнц! – вскинул руку Нойманн.
На каменном тротуаре правого причала команду морских охотников встречали все обитатели подскальной базы, кроме одного человека – слепого русского старика.
Мор молчал и загадочно улыбался.
– Вас не было три недели, Хайнц! – нарочито возмущался профессор. – Это целая вечность, учитывая, что наш суточный рацион состоял из двух порций осточертевших водорослей и несладкого чая цвета мочи младенца!
Тем временем из нижнего рубочного люка на палубный настил выходили члены команды – усталые, но счастливые. Четверо моряков привычно заняли места вдоль правого борта и опустили в воду привязанные за канаты резиновые чушки. Двое других кидали швартовые концы…
Наконец субмарину подтащили к каменной стенке причала. Встречающие подали сходни, и подводники дружно хлынули на берег.
– Чутье мне подсказывает, Карл, что сегодня ты отведаешь давно забытый вкус жареной свинины! – смеялся, спускаясь с мостика, Мор.
– Вас можно поздравить с очередной победой?
– Разумеется! Посмотри на довольные рожи моих героических парней.
– Кто же на этот раз пал от твоего карающего меча?
– Мы пустили ко дну большого «шведа», но прежде хорошо обчистили его закрома.
– Много ли взяли трофеев?
– Сейчас увидишь…
Моряки с инженерами приступили к разгрузке. Мимо старших офицеров проносили замороженные мясные туши, ящики с консервами, коробки с разнообразными продуктами, упаковки с теплыми вещами и обувью…
– А это что? – Нойманн проводил удивленным взглядом группу матросов, тащивших большое количество свернутых и упакованных в чехлы разноцветных тюков.
– Палатки. Надеюсь, их прочный материал куда-нибудь сгодится. По документам, судно следовало в Японию с грузом гуманитарной помощи. Похоже, наши узкоглазые союзники терпят бедствие.
– Я всегда презирал эту нацию, невзирая на союзнические обязательства.
– Наш союз был стратегической уловкой, – отмахнулся Мор. Подойдя к штабелю ящиков, он выхватил бутылку красного вина и вздохнул: – Есть и плохая новость: нас стало на пару человек меньше.
– Кто на этот раз?
– Торпедист Вебер. Ворвался с автоматом в центральный пост и открыл беспорядочный огонь. Пришлось пристрелить. Но до этого он успел уложить Кляйна.
– Черт, – процедил врач.
– Пойдем, выпьем…
Отдав необходимые распоряжения, старшие офицеры направились в жилой блок.
– Твои инженеры копаются с механизмом стальной задвижки. Что с ней случилось? – разливая вино по кружкам, спросил Мор.
– Не закрылась после вашего выхода. Кажется, лопнула какая-то шестерня в лебедке, и парням пришлось вытачивать новую.
– Прошу, – пригласил профессора к столу Хайнц. – Соскучился по нормальному шнапсу и закуске?
– Еще бы! – схватил тот кружку и яблоко.
Молча выпив, они съели по ароматному фрукту.
– Надежда есть?
– Ты о чем? – не понял Нойманн.
– О задвижке.
– Конечно! Сегодня инженеры обещали ее починить…
Впервые Мор задумался о необходимости изолировать базу от внешнего мира в далеком 1951 году, когда его подлодка вернулась с удачной вылазки в Баренцево море и едва не столкнулась нос к носу с русским ледокольным пароходом «Семен Дежнев», шедшим навстречу по проливу Кембридж. Спустя шесть лет перед выходом на очередную охоту он послал по наклонному шурфу на вершину скалы разведгруппу. Вернувшись, те доложили: на северной оконечности острова русские строят аэродром, на окраине возведен небольшой поселок, всего на работах занято около полусотни человек.
«Опасное соседство», – решил корветтен-капитан, вызвал инженер-механика Гюнтера и поставил задачу соорудить нечто, перекрывающее доступ из бухты во внутренний водоем.
– Попробуем что-нибудь придумать, – ответил трудяга Гюнтер и принялся за расчеты.
Через несколько дней он представил вполне реальный план. Правда, для его реализации требовалось разобрать узкоколейку, по которой на специальных вагонетках перевозили торпеды и аккумуляторы.
– Вначале мы вывезем из арсенала все торпеды на левый причал – поближе к подъемному устройству, – посвящал в свой план старший механик. – Потом разберем рельсы и сварим из них надежную задвижку. А из остатков железной дороги соберем подобие двухъярусных стеллажей, куда и сложим боезапас.
– Отлично придумано, Гюнтер! – оценил Мор. – Бери в помощь инженеров из команды Нойманна. Сколько тебе понадобится времени?
– Думаю, за десять дней управимся…
Они управились. Ровно через десять дней довольные механики продемонстрировали безупречную работу новенького, блестевшего смазкой механизма, наглухо перекрывавшего подводный тоннель широкой стальной задвижкой. А на левом причале вдоль каменной стены вырос прочный стеллаж, в ложементах которого ровными рядами покоились боевые торпеды.
В дверь блока постучали.
– Войдите, – разрешил хозяин комнаты.
На пороге появился один из инженеров Нойманна – сутулый старик с облысевшей головой.
– Мы отремонтировали задвижку. – Он вытирал ветошью грязные ладони. – Какие будут указания?
– Полагаю, ее нужно закрыть, верно, Хайнц?
– Разумеется.
– Она уже закрыта, – уточнил инженер.
– Отлично. Хочешь с нами выпить?
– Не отказался бы.
– Держи, – наполнил третью кружку подводник. – За удачную охоту!
Они выпили и закусили свежими фруктами.
Промокнув рукавом губы, Мор посмотрел на исхудавшего инженера.
– Разгрузка закончена?
– Подходит к концу: несколько моряков уносят с причала в склады последние трофеи.
– Отлично. Я распоряжусь, чтобы сегодня на праздничном ужине вам выдали лишнюю порцию шнапса.
– Благодарю…
Дождавшись ухода инженера, врач допил свое вино и признался:
– Этот тоже не жилец – еле ходит. Наверное, оставлю его дежурить вместо покойного Курта.
Хайнц в задумчивости прошелся по жилищу.
– Как думаешь, сколько нам еще отведено?
– Ближайшие шесть лет продержимся. Дальнейшее зависит от тебя и удачливости твоих парней. А почему ты об этом спрашиваешь?
– Нас становится все меньше и меньше…
Да, малочисленность экипажа подводной лодки становилась настоящим бедствием. Даже проблема нехватки пищи в какой-то мере решалась с помощью русского старика, подсказавшего способ выращивания съедобных морских водорослей. Смерть же была неумолима, унося за каждый из шестилетних циклов в царство Аида по несколько человек.
– Сколько нужно иметь на борту матросов и офицеров, чтобы вывести субмарину в море, отыскать подходящую цель, торпедировать ее и собрать трофеи? – спросил врач.
– С относительным комфортом и надежностью – человек тридцать. Оптимально – двадцать. Минимально – шестеро.
– Так мало? – удивился Нойманн.
– Командир подлодки в состоянии выполнять обязанности штурмана и первого вахтенного офицера. Второй незаменимый член экипажа – инженер-механик. Третий – оператор на рулях. Четвертый и пятый – акустик с торпедистом. И последний – подвахтенный унтер-офицер.
– Что ж, о комфорте и надежности придется забыть. Оптимальный состав тоже под вопросом. А до минимального нам, слава Господу, еще далеко…
Внезапно глуховатый голос профессора потонул в истошно завывшем сигнале тревоги.
Мужчины удивленно переглянулись. За шестьдесят шесть лет этот ужасный звук наполнил пространство секретной подскальной базы всего лишь в третий раз…
Впервые тревожный сигнал заставил понервничать бодрствующий персонал базы в далеком шестьдесят четвертом году. Тогда сирена включилась при несанкционированном открытии задвижки перед побегом с базы капитана Ценкера на «Верене».
А спустя несколько месяцев система оповещения сработала вторично.
Русский пленный со странным именем Матвей проявил удивительную смекалку в решении проблемы питания. После смерти второго пленника, ставшего донором костного мозга, о Матвее почти забыли. Он по-прежнему содержался в дальнем тупике технической зоны – в холодном двухместном карцере. Вспоминали о нем два-три раза в неделю, а иногда и реже, кормили объедками из кают-компании, коих не хватило бы на закуску и парочке крыс. Тем не менее русский не собирался подыхать. Более того – выглядел вполне сносно, неплохо двигался и находился в здравом уме.
