Валерий Рощин - Ветеран особого подразделения
— Ничего, выдюжим! — подбадривал старый охотник. — Главное ночлег в правильном месте обустроить — чтоб за шиворот не текло, и дровишки сухие сыскались. С костерком-то оно все веселее: и харч сготовим, и обогреемся, и одежку высушим…
Пока же мужчины согревались старым и безотказным способом: изредка командир пускал по кругу заветную фляжку со спиртом; каждый делал по глотку, потом закуривал… И спасительное тепло медленно растекалось по продрогшим телам.
А к вечеру, когда группа для безопасного обходя Кафана подвернула на запад, случилось непредвиденное. Шли по раскисшей тропе, что петляла в опасной близости с краем обрывистого склона. Дрога была жутко неудобной, но деваться некуда: слева — обрыв, справа — покатый склон, пройти по которому и в нормальную погоду сложно. На одном из поворотов Куценко поскользнулся, неуклюже взмахнул ручищами и… без криков и воплей, а с каким-то невразумительным мычанием исчез за краем обрыва.
Опомнившись и затаив дыхание, мужики заглянули вниз…
Вначале охренели от высоты. Потом дружно загалдели, увидев копошащегося в жуткой грязи товарища.
И точно, когда нашли пологий спуск и сбежали вниз, показалось: Борьку больше беспокоит коричневый суглинок, толстым слоем облепивший одежду, чем последствия стремительного полета. Подняв грязную рожу, он кисло улыбнулся и отковырнул от бедра жирный пласт. Потом попробовал встать и, скривившись, схватился за голень…
Вот тогда-то и дошло: дело серьезное. Если уж Куцый — истинный боец и предельно терпеливый мужик корчится от боли, значит, как минимум нужен врач.
После осмотра все стало ясно: перелом.
— Мужики, кажется и с рукой какая-то фигня. Не поднимается… — сконфуженно признался морпех.
— Помогите снять куртку, — скомандовал Серебров. И принялся осторожно ощупывать суставы и кости пострадавшего: — Здесь больно? А здесь?..
Тот мотал лобастой башкой, а когда дело дошло до плеча, дернулся и едва не заорал.
— Понятно. Еще и ключица, — подвел итог Аркадий.
Палыч поднялся, вытер рукавом мокрое лицо и потянул в сторону ближайших зарослей Илью:
— Хорош стоять — рот проветривать! Пойдем, нарубим подходящих палок…
* * *Наверное, каждый из тащивших самопальные носилки вспоминал погибшего Юрку Белого. Как же его сейчас не хватало! Пока двое корячились и еле продвигались по размокшему грунту, третий шел впереди с «Винторезом»: осматривался, искал в фиолетовых сумерках дорогу, а заодно отдыхал. Но менял-то он минут через двадцать только одного! А второму опять приходилось хрипеть от изнеможения и материться сквозь зубы…
И все же Кафан обошли. Выбрав момент, аккуратно перетащили носилки по лужам на асфальтовой дороге. И для верности углубились на километр в лесистое ущелье.
— Ну, ты и кабан, Борька!.. — положив носилки на траву, упал рядом Матвеев. — Лучше бы я слетел с того обрыва, ей богу! Во мне всего-то шестьдесят килограммов с хвостиком.
— Закон подлости в действии, — жадно хватал ртом холодный воздух Супрун.
— Дальше не пойдем — ночуем здесь, — присел возле носилок командир. — Ты как, акробат?
Тот приподнялся на локте здоровой руки. На искалеченную ногу была наложена шина — две прямые палки, накрепко примотанные брезентовыми лентами от разрезанного рюкзака. Пострадавшая при падении рука прижата к корпусу в согнутом положении и лишена свободы ремнями от той же «приговоренной к смерти» заплечной торбы.
— Нормально, — смущенно шмыгнул носом Куцый. — Мне-то что — лежу себе и лежу… А вот вам туго приходится!
— Не тушуйся — со всяким бывает. Радуйся, что легко отделался.
— Да, блин, высота там приличная. Я пока кувыркался по кочкам склона, всю жизнь успел вспомнить три раза…
Дождь перестал, холодный ветер стих; в облачности появились разрывы, сквозь которые поглядывали звезды. Местечко не слишком подходило для ночлега — в другое время спецназовцы нашли бы получше. Да сейчас было не до жиру. Главное, что вокруг шумела листва дубового леса, а вездесущий Палыч, расстаравшись, нашел несколько бревнышек относительно сухой древесины…
За ужином воцарилась гнетущая тишина — никто не хотел говорить. И без того непонятная ситуация усугубилась потерей мобильности группы; теперь только и оставалось уповать на счастливое стечение обстоятельств. Если раньше, дабы избегать нежелательных встреч, они могли выбирать любой, даже самый невероятный по сложности путь, то отныне придется искать дорогу попроще.
— Решать, конечно, тебе, Аркадий, — нарушил молчание Супрун, — но я бы предложил вариант. Если не возражаешь…
Борис с Сергеем перестали жевать; командир поднял голову и пожал плечами:
— Давайте думать вместе. Предлагай, Илья.
— Нужно осесть в каком-нибудь глухом селении, высоко в горах. Тут есть такие: ни дорог, ни связи с внешним миром. Отсидеться до выздоровления Борьки и тогда двигать дальше.
— Всем?
— Либо всем, либо двоим: разумеется, Борису и еще кому-то. На всякий случай.
— Что другие на это скажут? — спросил Серебров.
Морпех решил не вмешиваться и уступил инициативу снайперу.
— Разумно, — веско молвил тот. — Потому как другого выхода не вижу. Сколько нужно протопать до нашей границы?
— Четыреста километров.
Реакция была предсказуема: один присвистнул, двое тихо выругались.
— Не дотащим, — мотнул головой Палыч.
— А если каким-то чудом и допрем, проходя в день по десять верст — Куцый успеет выздороветь, — добавил подрывник.
— А дорог поблизости нет? — осторожно подал голос виновник «торжества», — может, снова повезет и кто-нибудь подбросит?
— Чукотская наивность, — буркнул прапорщик.
Майор же вполне серьезно достал карту и развернул ее к пламени костра…
— Есть в пятидесяти километрах единственная трасса, связывающая юг с центральной Арменией. И поэтому вариант крайне опасный — представляете, сколько там торчит полицейских?
Да, Борька как всегда ляпнул глупость. Попасть в руки армянским властям — все равно что, добравшись до родины, сдаться первому же офицеру ФСБ. Слишком безоблачные отношения сложились между Россией и Арменией, чтобы рассчитывать на теплый прием и убежище — сообщат и выдадут за милую душу. Не поморщатся…
— Чего ж тогда кумекать? — вздохнул снайпер. — Справный вариант предложил Илюха: остается найти в здешних горах пастуха иль какого отшельника. Токо на это вся надёжа…
* * *Ночью командир долго ворочался и не мог уснуть, задаваясь одним и тем же вопросом: правильное ли выработали решение оставить в горах Армении двоих друзей? Утром же все сомнения разом исчезли — борькина нога начала опухать. Если потащат его к границе, то дело может закончиться гангреной.
Пока согревали чай, Серебров опять колдовал над картой. Его заинтересовала одна деталь: крохотный значок, затесавшийся в ряби тесно нанесенных на бумагу кривых линий. Линии обозначали глубокий каньон, лежащий между городками Кафан и Сисиан. Первый вчера успешно обошли слева, до второго с носилками предстояло топать не менее трех суток. А махонький крестик, как правило, обозначавший церковь или храм, находился почти посередине — всего в шестнадцати километрах. За ночь худо-бедно отдохнули — почему бы не попробовать добраться к следующей ночи?
«Так и сделаем, — свернул и спрятал карту в рюкзак Аркадий, — проверим, что за культовое сооружение стоит в каньоне. Даже если на его месте столетние развалины — не беда — все одно идти в том направлении. Авось набредем на глухую деревеньку по дороге».
Борька помалкивал. Это уже говорило о многом: обычно он сыпал дурацкими шутками и не закрывал рта; теперь смиренно лежал, пялился в небо и при каждом неудачном движении носилок морщился от боли.
До промежуточной цели добрались к вечеру. Уставшие, измотанные, голодные, но добрались. Вначале, подойдя к краю обрыва, невольно залюбовались видом каньона. Потом увидали вместо церковных развалин величественный монастырь из белого камня. Обнесенный высокой стеной, он притулился на самом краю каменного «мыса», выступающего над ущельем. Внутри — несколько построек средневековой архитектуры с возвышающейся в центре башней под круглой конусообразной крышей.
— Ба, целый монастырь! От, красота!.. — оценил прапорщик. И, почесав затылок, добавил: — Сомнительно, что там кто-то проживает.
Илья улыбнулся:
— Да, умели раньше строить. Скорее всего, это памятник архитектуры или музей.
— Музеи нам ни к чему. Вы лучше туда посмотрите, — показал рукой в сторону и вниз Серебров.
Приятели дружно повернули головы. Метрах в пятистах от монастыря под сенью раскидистых деревьев виднелись крыши небольших построек. Дальше петляла пустынная грунтовая дорога…
