Николай Иванников - Вепрь
— В каком смысле наоборот? — недоверчиво спросила хозяйка.
— В том смысле, что, в случае вашего согласия, наша компания предоставляет вам карточку, которая подтвердит ваше право на приобретение в любом из своих магазинов автомобиля с тридцатипроцентной скидкой. Если же вас не интересует автомобиль, вы можете продать эту карточку любому лицу или же обратно компании.
Тонечка ошарашенно покачала головой:
— Да-а, это действительно выгодное предложение. Мне даже не верится.
Вепрь коротко пожал плечами:
— Всё очень просто. Каждому в жизни даётся шанс. Одни его используют, другие предпочитают не связываться. Это ваш шанс, Тонечка. Я ни в коем случае вас не тороплю, подумайте, посоветуйтесь с мужем, с детьми… Ведь у вас две дочери?
— Две, — вздохнула Тонечка. — И к обеим уже парни ходят.
— А комнаты только две, — подбросил дров в огонь Вепрь, поднимаясь с кресла. — Пожалуй, мне пора. А вы подумайте тщательно, Тонечка, не торопитесь отказывать. Я вам завтра перезвоню или лучше наведаюсь.
— Завтра воскресенье, — напомнила Тонечка.
Вепрь только развёл руками.
— Что ж, мне приходится работать и в воскресенье, — он подошел к двери и взялся за ручку. — А вы ведь никуда не собираетесь завтра уезжать?
— Да куда мне уезжать, вы уж скажете, Володя! — Тонечка всплеснула руками. — Кормёжка, стирка, уборка, снова кормёжка.
— Тяжела женская доля, — Вепрь почти переступил порог, но в последнее мгновение передумал.
— Да, я забыл вам сказать, — он подошёл к хозяйке почти вплотную и, взяв пальцем за подбородок, приподнял ей голову. — Вы чертовски привлекательная женщина, Тонечка.
Та игриво хохотнула:
— У меня ведь муж, Володя.
— Ему повезло, — сказал гость серьезно и поцеловал её прямо в горячие мягкие губы. Она ничуть не была против, даже наоборот — Вепрь почувствовал, что ему начинают отвечать, а ещё через несколько секунд оказался в железном кольце Тониных рук.
Потом они наконец оторвались друг от друга, тяжело дыша. Вепрь вытер губы.
— Ничего не осталось, — переводя дух сказала Тонечка. — Я без помады.
— Ты прелесть, — единственное, что Вепрь нашёлся ей сказать. — Но мне пора.
«Какая досада, что тебя угораздило стать женой Валерия Курженко, — думал он, разглядывая надписи на стенах. — Ни за что ни про что угодишь под жернова моей мести. Хотя какого черта? Я знаю тебя всего лишь несколько минут, нас связывают пара слов, стопка фотографий и один поцелуй в прихожей. Судя по всему, ты первостатейная стерва и ткнуть мордой в дерьмо тебя следовало еще много лет назад. А потому заранее извини за неудобства, которые я причиню тебе в ближайшем будущем…»
Подростков у подъезда уже не было. После них остались только плевки на асфальте, раздавленные окурки да фантики от жевательной резинки.
Выглянув из-под козырька подъезда на хмурое, обиженное на весь свет небо, Вепрь раскрыл зонт. Вернувшись в машину, он первым делом созвонился по мобильному телефону с Шершнем и без всяких преамбул заявил:
— Мне нужно, чтобы ты раздобыл для меня сведения об одном человеке… Да, конечно же, это я, а кто ещё может просить тебя о подобной услуге? Так вот, бери ручку, бумагу, записывай: Трохин Вениамин Андреевич, пятьдесят шестого года рождения… Да, это все, что у меня есть. Кроме того, разве что в семьдесят пятом он проживал где-то в Заречном вместе со своими родителями.
— А тебе известно, что в семьдесят пятом я ещё пешком под стол хаживал? — поинтересовался Шершень.
— Ну-ну, Олежа, ты же всегда был работящим мальчиком. Не ленись, сделай это для меня.
Шершень вздохнул:
— А куда деваться? Как срочно тебе это надо?
— Чем скорее, тем лучше. Завтра я, может, попрошу тебя ещё об одном одолжении, но это ещё не совсем точно.
— Хорошо, я немедленно принимаюсь за дело.
— О'кей.
Убрав телефон в карман, Вепрь завёл двигатель.
— А я пока займусь третьим, — произнёс он вслух.
* * *В Городе и в его окрестностях вступала в права осень. Солнце ещё карабкалось поближе к зениту, но летнего тепла уже не было, и зябкие утра, серое небо, начавшие желтеть листья — все неумолимо напоминало: лето прошло.
В душе Славянки осень царствовала уже давно и прочно. Из уличной девчонки, роль которой ее всегда устраивала, она превратилась в содержанку. Сперва жила от щедрот Круглова, потом бегство, теперь существование на содержании у Антона Малышева — этот образ жизни ее просто бесил, и, чтобы бешенство не выплеснулось наружу, в один прекрасный день она просто запила.
В таком вот убитом состоянии ее и застала однажды субботним утром горничная гостиницы, в которой Славянка узнала Женьку Носову, свою бывшую соседку ещё по тому времени, когда она проживала на квартире Круглова.
— Ба-а! — Славянка с трудом приподняла голову с подушки. — Кого я вижу! Это Женечка Носова, или у меня опять бред?
Женька по своему обыкновению вытаращила глаза и открыла рот.
— Ха! Вот это встретились! — она бросила пылесос, вытерла руки о белый передничек и, пододвинув стул к кровати, села в изголовье. — Славянка, ты ли это?
— Представь себе. А что, я так сильно изменилась?
— Видок у тебя… потасканный. А я-то голову ломаю, куда это ты исчезла. Ты же, помнится, говорила, что скорее пойдёшь грабить, чем станешь проституткой?
— А с чего ты взяла, что я проститутка?
— Ну, знаешь ли, вид твой, и вообще… А что, по-твоему, ты делаешь в отеле, в постели, затраханная до такой степени?
— Бестолочь ты, Женька, — с досадой проговорила Славянка. — И какой кретин только тебя на работу принял, дуру такую?
— Меня тетка сюда устроила, — объяснила Женька. — По великому блату. Зарплата хоть и небольшая, но здесь же иностранцы, сама понимаешь… Один дядечка из Финляндии мне постоянно подарки делает. То духи, то безделушки какие-нибудь. Недавно вот часы подарил, — Женька вытянула вперед белую ручку и покрутила ею перед Славянкиным лицом.
Та заинтересовалась.
— А ты ему что? — спросила она.
Женька почему-то смутилась:
— Да нет, что ты, он славный дядька. Говорит, что я на его дочь похожа, она у него умерла, когда была ещё совсем маленькая.
— Угу, то-то я смотрю, что ты больно на младенца смахиваешь. Ума нету, одни сиськи да ноги.
Женька вздохнула, облизнув губки:
— Счастливая ты, Славянка. Тебе легко рассуждать, у тебя голова варит. А мне, похоже, без передка ничего в жизни не добиться. А знаешь, как мне этого не хочется?
— Хорошего мало, — согласилась с ней Славянка. — Хотя я и сама в последнее время, знаешь ли… в болоте по уши. Всё жду чего-то, жду…
— Всё равно, — упрямо сказала Женька. — У тебя застой временный, а у меня он пожизненный. Эх, если бы я могла, я бы здесь таких дел натворила!
Женька сложила руки перед лицом, словно монашка на молебне, и мечтательно закатила глазка.
— Где это здесь? — заинтересовано спросила Славянка. — В гостинице, что ли?
— Представь себе! Да здесь, если хочешь знать, настоящее золотое дно.
Славянка заинтересовалась ещё сильнее. Откинув одеяло в сторону, села на край кровати.
— А что, у тебя есть что-нибудь на примете?
Женька игриво шлепнула её по ляжке.
— Подружка, да у меня как минимум четверо на примете! Их можно брать прямо сейчас, тёпленькими. По крайней мере у них в номере всегда можно стибрить несколько сотен баксов.
Славянка поморщилась. Нечто подобное она и ожидала услышать.
— Несколько сотен? — теперь настала её очередь шлепнуть собеседницу по ляжке. — Фи! Ну и мелко же ты плаваешь, Жека! Ну стибришь ты у них, и что будешь делать дальше? Бежать куда глаза глядят? А кончатся твои сотни, станешь искать, под кого бы подстелиться? Тогда лучше уж сразу стелиться и никуда не бегать.
Женька обиженно фыркнула. Закурила последнюю в пачке сигарету, внимательно рассмотрела струйку дыма, поднимающуюся на ней, и посмотрела на Славянку:
— А сама-то ты чем занималась? Не этим ли?
— Не совсем. Сейчас у меня другие принципы. Во-первых, по мелочам на риск не идти. Во-вторых, в дела со множеством нулей тоже не соваться. Один раз я сунулась, до сих пор очухаться не могу… Послушай, подруга, а не плюнуть ли нам на все и не закатиться ли куда-нибудь пообедать. Я хочу есть. Тебе долго еще работать?
— Да нет… — Женька пожала плечиками. — Вообще-то я собиралась убраться в твоем номере и идти обедать. Но если ты не хочешь, могу не убираться. Здесь недалеко, на Филипьевской, я знаю неплохое местечко. Пельменная. Дешёво и сердито. И идти всего пять минут.
— Тогда шуруй переодеваться, — решительно сказала Славянка, накинула халат и направилась в душ. — Я тоже сейчас буду готова. А то с ценами в здешнем ресторане можно совсем обанкротиться… — добавила она уже из ванной.
