Николай Иванников - Вепрь
— Тогда шуруй переодеваться, — решительно сказала Славянка, накинула халат и направилась в душ. — Я тоже сейчас буду готова. А то с ценами в здешнем ресторане можно совсем обанкротиться… — добавила она уже из ванной.
Выйдя из душа, она не спеша оделась, просушила волосы феном, накрасилась со всей тщательностью и, дотронувшись напоследок до себя духами, вышла в коридор. Женька была уже тут, тоже благоухающая, со светлой сумочкой через плечо и в цокающих по м-раморному полу белых туфельках. В руке пестрый зонтик — на всякий случай. Юбочка «а ней была настолько короткая, что, будь Славянка чуть-чуть пониже, увидела бы то, что всегда сразу же замечали мужчины, — белый уголок гипюровых трусиков, с любопытством выглядывающий из-под юбки. Впрочем, другие Женькины прелести были и так ей видны; блузка сильно стягивала ее грудь, и она выдавалась наружу двумя упругими пузырями.
— Будь я мужиком, я бы тебя изнасиловала, — заметила Славянка.
— На себя посмотри, — огрызнулась Женька. — У тебя на лбу написано, что ты шлюха. И духи у тебя блядские…
В шутку переругиваясь, они дошли до лифта. В холле, около искусственного горного ручья, им навстречу попался Эдик Нечаев с чёрной дамской сигаретой в нежных музыкальных пальцах. Заметив Женьку, он растянул своё узкое лицо в улыбке и приветственно развёл руками.
— Здравствуй, Женечка! — неизвестно чему радуясь, пропел Эдик устремившись к ним. — Здравствуй, ласточка! Куда это мы собрались, по-моему, обеденное время ещё не подошло?
Женька сделала идиотский книксен.
— Ути-пути, конечно же, я это знаю, рыбка моя. — Приподнявшись на носки, она чмокнула Эдика в щеку. — Я уже везде прибралась, так что мы полетели, ладно? А то Славянка просто помирает с голоду…
— Славянка? — склонив голову, переспросил Эдик. — Мы с госпожой Ивановой знакомились немного под другими именами, не правда ли, госпожа Иванова?
— Это мой псевдоним, — хрипло отозвалась Славянка. — Женька, пошли, мы опаздываем.
Она отвернулась и направилась в сторону выхода. Спустившись с огромного, выложенного мраморной мозаикой крыльца отеля, они быстро пошли по тротуару вдоль здания. Славянка злилась.
— Что ты на меня окрысилась? — в конце концов спросила Женька. — Что я тебе сделала?
— Язык твой болтливый, — прошипела Славянка. — Кто тебя просил называть меня при нём по имени?
— Я же не знала, что ты делаешь тайну из своего имени. Подумаешь, Штирлиц какой… Предупреждать надо, и все было бы нормально
— Ладно, хватит, — сказала Славянка раздражённо. — Лучше сигарет купи, у нас курить нечего.
— Возьми сама и купи. Ты ведь у нас содержанка богатенькая, а я простая труженица, горбачусь целыми днями, чтобы такие, как ты, в чистоте жили, а не в свинарнике.
Пельменная называлась экзотично — «Сакура». В сумрачном зальчике приглушенно играла безмятежная музыка, где-то за кулисами побрякивали кастрюли и хохотали веселые поварихи, а немногочисленные посетители молча ковырялись в тарелках.
— Это и есть твое «неплохое местечко»? — с сомнением спросила Славянка.
Она взяла из стопки поднос, поставила на него стакан компота, тарелку с салатом и, подойдя к стойке, заказала двойную порцию пельменей и стакан сметаны.
— А что, здесь очень даже неплохо, — возразила Женька, взяв себе то же самое. — И публика не такая наглая, как в «Xэль-Хаусе».
Славянка накинулась на еду, словно это был последний обед в ее жизни. На них обращали внимание — посетители в большинстве были мужчины
Когда Славянка перешла к компоту, в зал вошел еще один посетитель. Что-то знакомое ей показалось в его несуразной, угловатой фигуре. Мешком сидящий пиджак, широченные мятые штаны, конский хвост на затылке. Острые скулы, круглые глаза, бегающие желваки. Болезненный вид…
Славянка автоматически пригнула голову, прячась за Женьку. А уже в следующее мгновение вспомнила.
Краб. Именно так назвал его Павел Архипов по прозвищу Рекс во время их первой встречи больше месяца назад. Да, Краб. Первый человек, с которым она познакомилась в этом Городе. Именно он подвозил ее в то утро от вокзала до квартиры, где с нее впервые сняли допрос. И человек этот принадлежал к окружению Круглова.
Славянка вжалась в стол. Краб подошел к кассе, копаясь в бумажнике и весело болтая с кассиршей. Похоже, он был постоянным клиентом этой забегаловки.
— Эй, подружка, что с тобой? — удивилась Женька.
— Сматываемся отсюда. — Славянка не отводила глаз от Краба. — И не дергайся, чтобы вон тот тощий тип нас не заметил.
Женька, недоумевая, повернула голову к кассе.
— А что такое? Вполне безобидный тип, что ты его так испугалась?
— Заткнись, — шикнула на нее Славянка, но было уже поздно.
Краб в конце концов расплатился, подхватил поднос и уселся за свободный столик.
Тут вдруг его взгляд скользнул по Женьки-ным коленкам. Поднялся на полметра выше. Задержался на уровне груди.
— К чёрту тебя, — прошептала Славянка.
Она соскользнула со стула и, стараясь держаться в тени, направилась к выходу. Краб между тем закончил созерцание Женькиных достоинств; откинулся на спинку стула, и его болезненный взгляд вдруг уперся Славянке в переносицу. Похотливое выражение сменилось на недоуменное. Костлявая рука достала очки. Славянка была уже около выхода. Бегом покидая пельменную, она краем глаза успела заметить, что Женька семенит следом за ней. На улице до них донесся вопль:
— Стой! Стой, тебе говорят!
— Бежим! — крикнула Славянка. — Хватит пучеглазить, потом всё объясню!
Девушки припустили по тротуару вдоль кленов, прохожие смотрели на них с удивлением, а хриплый крик за их спинами: «Стоять, суки!» — еще сильнее подгонял их.
Женька вопросов больше не задавала. После очередного прыжка через лужу у нее отломился каблук, и она, отбросив Туфли в сторону, припустила по асфальту босиком.
— Стойте, шалавы! Я узнал тебя! Убью, падла! — Краб догонял их.
Пробежав еще немного, девушки свернули в проулок. Женька рванулась бежать дальше по лужам, но Славянка удержала её за рукав.
— Подожди… Прижмись к стене…
Когда из-за угла выскочил взлохмаченный Краб, она, не дав ему опомниться, схватила его за руку и резко заехала коленкой в пах, потом еще раз.
И тут же отскочила в сторону. Женька что-то невнятно пискнула. Краб, замерев в скрюченном положении, испустил хрип и упал на колени. В следующее мгновение ноги у Славянки подкосились — она увидела в руке Краба черный пистолет.
— Бежим! — крикнула Славянка и рванулась в глубину проулка, но тут Женька удивила её.
— Подожди… — она кинулась к Крабу. — Пистолет…
Вырвав из его длинных пальцев оружие, она ударила рукояткой Краба в затылок. Тот, охнув, упал лицом в лужу.
— Вот это пообедали! — возмущалась Славянка, когда они вернулись в отель. — Досыта, нечего сказать!
Она металась по номеру, кидая в сумку свои вещи. Платья, туфли, костюмы — все, что она успела купить в последнее время.
— Уж лучше бы в ресторане деньги просаживала — все равно подыхать! А ты, кстати, дорогуша, не делай вид, что ни при чём, — говорила она притихшей Женьке. — Ты тоже вляпалась по уши. Он тебя запомнил, будь спок. Так что тебе тоже надо мотать — этот отель он не сегодня-завтра вычислит.
Раскрыв кошелёк, Славянка принялась пересчитывать свой капитал. Стопка выглядела не очень солидно, но всё же кое-что — гораздо больше того, что у неё имелось по прибытии в Город.
— Кстати, — сказала она, копаясь в кошельке. — Я видела, ты у него пушку тяпнула. Отдай ее мне, зачем она тебе нужна?
Женька молча раскрыла сумочку, вынула пистолет и протянула его Славянке, осторожно держа за дуло. Вид у нее был удрученный. Взвесив пистолет на ладони, Славянка кинула его в сумку.
— Мало ли что. Пригодится. А линять нам надо обеим. Твоё дело, конечно, но я тебе советую от чистого сердца. Месяца на три-четыре. У тебя есть родня в другом городе?
— Дядька на Алтае, — машинально ответила Женька.
И тут же, словно опомнившись, затрясла головой. Волосы разметались, глаза засветились, и она стала похожа на маленькую хорошенькую ведьмочку.
— Нет, Славянка, брось, никуда я удирать не буду. Почему я должна бояться какого-то Краба? И вообще, что я такого сделала? Ну, тюкнула его по затылку — и что с того? Сам виноват: нечего за девушками по улицам гоняться. — С этими словами она плюхнулась на кушетку.
— Ты у него пистолет сперла, — напомнила Славянка. — В наше время и за меньшие грехи пришить могут. Но дело не в этом. Главное — ты помогала мне. А я им почему-то нужна как воздух. Так нужна, что они будут убивать каждого, кто станет между мной и ими. И что самое не приятное — я даже не знаю почему! Поначалу я считала, что нужна Круглову только для того, чтобы он смог через меня выйти на Сергея, если тот жив, как все тут полагают. А теперь я не знаю, что и думать. Честное слово! Мне надо просто спасти свою жизнь… А тебе надо спасать свою. Послушай доброго совета, Женька, беги. Исчезни ненадолго. Съезди к дядьке на Алтай, там природа, воздухом подышишь, мед покушаешь, а?
