Сергей Самаров - Кроме нас – никто
– Чего-чего? – Василий Иванович прекрасно понял вопрос, но переспросил, чтобы с мыслями собраться – что следует говорить, а чего говорить не следует, потому что солдатам не полагается все знать, пока дело не завершено. И даже сам, уже внутренне осознав и оценив ситуацию, он оказался неготовым сразу воспринять тот факт, что солдатам она непонятна и не изменилась со времени прошлых разговоров в палатках.
Что вопрос прозвучал именно в его взводе, это понятно. Однако полковник Яцко свою последнюю фразу произнес пусть и при всех, но в вертолете, когда уже загремели винты, когда началась вибрация корпуса и шум достигал того предела, за которым даже слышимость простой речи пропадает, не то что шепот умирающего. Правда, солдаты были рядом, придерживали подполковника, когда старший лейтенант втаскивал его в вертолет. Они могли услышать. Но, скорее всего, услышать не должны были, потому что Семарглов над подполковником склонился, а они – нет. Но, должно быть, услышали. Или догадались по движению губ…
Или еще что-то…
Об этом «еще что-то» разговор в палатке у майора Солоухина был. Предполагалось, что одной из целей проводимой душманами операции является распространение деморализующих армию слухов мистического характера. Деморализованная армия – это уже армия только наполовину. И откуда слухи берутся, следовало выяснить.
– Что за вопрос, я спрашиваю? – еще раз сказал старший лейтенант.
Солдаты, теперь уже из заднего ряда, повторили вопрос. Значит, волнует он не только тех, кто сел ближе к командиру.
Старший лейтенант отодвинул от стола стул и сел прямо, чтобы подчеркнуть серьезность начавшегося разговора.
– Каждую душманскую пулю вы теперь будете рассматривать как месть Мураки?
– Нет… Но говорят, будто Яцко что-то перед смертью вам прошептал…
– Кто такое сказал? Кто-то слышал, кроме меня, что говорил подполковник Яцко? Там, в вертолете – кто-то слышал?
Солдаты молчали. Там, в вертолете, они были все. Кто-то из них поддерживал Яцко, кто-то снимал с раненого бронежилет. Могли, конечно, услышать. Но сейчас молчали… Слышали или нет? Это важно…
– Я еще раз спрашиваю: кто-то там, на месте, слышал, что сказал подполковник Яцко? Кто там рядом со мной был, кто мне помогал – слышали?
– Нет… Видели, что-то шепчет товарищ подполковник… Но вертолет шумел…
– Тогда откуда такие сплетни?
– Солдаты говорят… Из других взводов… Кто на операции не был… У нас спрашивают…
– Ага… Вот именно это я и хотел узнать! – подвел итог старший лейтенант Семарглов и негромко хлопнул ладонью по столу, словно подводя итог. – А теперь слушайте внимательно и рассказывайте это другим солдатам, кто особо любопытен…
Пауза была долгой, чтобы подчеркнуть важность сказанного.
– Откуда взялись разговоры про то, что какое-то привидение, называемое «дух Мураки», преследует участников операции по уничтожению очередного каравана, в котором предположительно должен был находиться престарелый имам Мураки, считающийся среди афганцев святым? Я вам объясню… Имам Мураки действительно пользуется среди афганцев высоким авторитетом, он любим в народе. Душманам, главарям их банд было бы выгодно, чтобы простой народ пополнил их поредевшие ряды и взял в руки оружие. И с целью натравливания до этого нейтрального населения на советские войска была создана легенда о том, что Мураки убит во время бомбардировки каравана. Должно быть, в том караване действительно был кто-то загримированный под Мураки. И караван подставили специально, с целью создания большой волны народного гнева, всенародной, можно сказать, волны… Понимаете, что это было? Понимаете, для чего?
– Понимаем… – прозвучало несколько голосов.
– Одновременно с этим несколько природных явлений – простое совпадение! – создало фон якобы гнева погибшего… И кто-то умело пользуется этим фоном, чтобы создать в Советской армии истерию страха. Кто-то специально распускает слухи, чтобы слабые поверили безоговорочно, а сильные содрогнулись… В действительности, это только цепочка совпадений. Но и это не главное… Главное в том, что имам Мураки жив. И, с целью поднятия его авторитета, его пока прячут от людей, желая в скором будущем объявить о его воскрешении. Вот тогда за ним пойдут уже не тысячи людей, а миллионы… И тогда нам придется плохо… Нам уже сейчас плохо, потому что мы поддаемся страху, который на нас пытаются нагнать. Это психологический аспект войны. И нам важно не проиграть его. Как важно и найти самого Мураки, чтобы доказать простым афганцам, что их обманывают… Вы служите не на кухне в стройбате, вы служите в спецназе ГРУ. Вы – элита! И что вы должны делать в этом случае, товарищи разведчики? Вы должны не просто отвечать на вопросы правильно. Вы должны узнать, кто слухи распускает, кто пытается посеять в наших войсках страх. Если мы будем это знать, мы сумеем себя обезопасить… И запомните, сейчас я не объяснения вам давал, я ставил боевую задачу разведчикам. Найти тех, кто распространяет слухи… Обезопасить себя и другие части… Боевая задача! Не менее важная, чем уничтожение каравана, но гораздо более трудная…
Старший лейтенант оглядел солдат взвода. Разговор на ту же тему состоялся на прошлом политзанятии. И тогда командиру, кажется, мало поверили.
Но сейчас ему поверили, он это видел…
5
Генерал Раух получать погоны улетел вертолетом, как ему и посоветовал майор Солоухин. И забрал магнитофонную бобину с записью разговора с полковником Тафизом. Сам отлет Солоухин контролировал лично, и сам же обеспечивал меры по соблюдению режима секретности.
Машина генерала, согласно приказу, о котором знали практически все, начиная с солдат автороты, кончая канцелярией и складскими работниками, готовилась в гараже к дальней дороге, а на аэродром его отвозили на боевой машине пехоты спецназовцы. Капитан Топорков сидел за управлением. И в вертолет, стоящий с крутящимися винтами, генерал, для маскировки вынужденный по настоянию майора Солоухина надеть вязаный солдатский подшлемник, запрыгнул быстро, как кузнечик. Его главная опознавательная часть на этот раз не сверкнула на солнце. Вертолет взлетел, едва БМП отъехала.
– Половина дела сделана… А сейчас будем «казать цирк», – сообщил Солоухин капитану. – Вот относительно аплодисментов я сильно сомневаюсь. Но хищников нам еще предстоит увидеть… Гони, Леха, на базу…
Дорога от аэропорта до базы соединения, как спецназовцы звали свой городок, заняла не много времени. И сразу за шлагбаумом Топорков свернул в сторону гаража. Там уже собрались те, кто должен был участвовать в операции. «Уазик» Рауха, готовый к выезду, на этот раз сильно трансформировали. Пришлось основательно потрудиться, впрочем, не столько над самой машиной, сколько над уговариванием начальника склада, который никак не хотел без вещевого аттестата выдавать дополнительные бронежилеты. А их понадобилось много, и оформить все документы времени просто не было. Кроме того, любое оформление документации, даже самой простейшей, означало прохождение через канцелярию, следовательно, вело к дополнительным объяснениям и к нарушению режима секретности операции. В результате прапорщик-кладовщик, зажиревший на своей непыльной должности, бронежилеты все же выдал под честное слово майора Солоухина. И их установили, как и было задумано, закрыв в «уазике» все, что можно было закрыть, кроме небольших щелей для водителя – оставили щель для обзора спереди и две щели по бокам для зеркал заднего вида. В дополнение изнутри укрепили брезентовые стены листами брони ремонтируемого БТРа. Эту броню даже крупнокалиберный пулемет не берет. При обороне бронежилеты вполне можно раздвинуть, чтобы стрелять и даже видеть, куда стреляешь. «Уазик» превратился в бронеавтомобиль с уровнем защиты, которой мог бы позавидовать любой правительственный лимузин, и пробить его можно было разве что гранатометом.
За руль «уазика» сел старший лейтенант Семарглов. Справа от него пристроился вооруженный ручным пулеметом Калашникова майор Гагарин, которому на заднем сиденье ноги было бы деть некуда, сзади сел старший лейтенант Вадимиров, захвативший с собой снайпера ефрейтора Щеткина и радиста младшего сержанта Савельева со своей неразлучной «стопяткой».
Капитан Топорков так привык к месту водителя боевой машины пехоты, что и сейчас не захотел уступать место штатному механику-водителю. Командирское место, как ему и полагается, занял майор Солоухин. Отделение солдат взвода Семарглова разместилось, как и полагается, в заднем отсеке.
Первым расположение части покинул «уазик». БМП отстала на пять минут, совмещая пространство и время. Ехали, зная, что им предстоит, и потому каждую секунду ждали неожиданностей. БМП в сравнении с БТРом обладает способностью быстро гореть. Солдат на этот случай проинструктировали особо – быть готовыми покинуть машину и вступить в бой при первой же команде. Настроение ни у кого приподнятым не было, потому что чувствовать себя «живцом» при охоте на «крокодила» никому не нравится. Но была жесткая собранность, готовность действовать в любую секунду.
