Андрей Воронин - Инкассатор: Золотая лихорадка
Потом Филатов отошел к секции, за стеклом которой разглядел сделанную им несколько лет назад фотографию их любимого кота, носившего в честь одного из героев братьев Стругацких кличку Максим.
– Помнишь, как мы Максима с рынка везли? Он тогда меньше ладони был...
Ксения молча кивнула. Кот исчез во время пожара, уничтожившего дом ее бабушки, еще прошлой зимой. А за год до этого по настоянию Ксениной матери его кастрировали, чтобы не просился по весне к кошкам...
Филатов произнес:
– Я сейчас, как этот кот: и дом сгорел, и любимую трахнуть не могу. Ладно, чужая милая, я постараюсь его вытащить, но дальше – сами разбирайтесь, я вам не помощник.
И, стремясь поскорее закончить эту дешевую мелодраму, вышел из квартиры.
«Ну, узнаю хоть, кто меня тогда, на станции, убийцей выставил, – думал Юрий, спускаясь в лифте. – Удав-то должен знать, мимо таких ничего не проходит...» Он завел машину и, по привычке, появившейся в последние месяцы, оглядываясь по сторонам, поехал в воинскую часть, где попросил вызвать на КПП прапорщика Жестовского.
Глава 16
Окунь, на ходу расстегивая ширинку, приближался к туалету, когда дорогу ему заступил Борман.
– Окунь, туда нельзя, в параше Удав сидит. Буденный приказал.
– Так что, мне под деревом облегчаться? Или не помнишь, как Фриц Турка отвалтузил за то, что по пьяни в саду под деревом наложил?
– Мое дело маленькое, мне сказали – я тут охраняю...
– Да кого ты там охраняешь? Удав там что, обосрался, что ли?
– Дубина, он не на параше сидит, а в параше!
– Иди ты!
– Зуб даю. Фриц его туда посадил.
На дорожке появился Фриц:
– Что, Окунек, приперло?
– Есть такой момент...
– Маленький домик видишь? Туалет называется. Там это обычно делают.
– Так Борман говорит...
– Иди, я сказал.
Провожаемый взглядами Фрица и Бормана, Окунь юркнул в гальюн. Из ямы не доносилось ни звука. Облегчившись в уголок, он выскочил наружу:
– Фриц, а Фриц! Он там, видать, задохся.
– Да? А ну-ка, вы, двое, вытащите его оттуда. Противогазы в подсобке найдете, ха-ха...
Ведро воды, вылитое на вытащенного из выгребной ямы Годунова, привело его в чувство. Он обвел мутными глазами собравшихся вокруг него бандитов.
– Ну? – коротко спросил Фриц.
– Хрен вам... – выдавил из себя Удав.
Лицо Фрица окаменело:
– Киньте снова туда, где был...
Прапорщик Жестовский критически осмотрел новое лицо Филатова.
– Ты знаешь, а ничего! – оценил он, и оба засмеялись, обрадованные встречей.
– Ленька, ты сегодня в службе долго будешь? – спросил Филатов, желая в более спокойной обстановке побеседовать с другом и навести справки о житье-бытье местных бандюг, с которыми, по иронии судьбы, оба его ближайших приятеля – и Вадим, и Леонид – имели дела.
– Понимаешь, тут проверка намечается. Могу, конечно, на контрактника все повесить... Ладно, пойду дам указания и скажу, что на «точку» уехал. Жди в машине.
Минут через десять прапорщик уселся рядом с другом, устроил на заднее сиденье чем-то набитый брезентовый курьерский портфель и спросил:
– Куда рванем? Может, на природу? На Уле костерок разложим...
– Давай! – согласился Юрий и завел мотор. – Только вот что: нужна мне от тебя кое-какая информация. Во-первых, как лучше пробраться к «малине» Буденного?
– Мы как раз около нее проедем. А на фиг тебе?
– Правильно меня в армии обзывали: романтик я долбанутый. Ты же знаешь, что Ксюха с крутым связалась?
– Подожди, это которая Ксюха? С которой ты жил в последнее время?
– Ну да.
– Тогда понятно. Слышал, с Удавом она связалась.
– Так этого Удава Буденный сегодня утром «привлек к ответственности». Взял он его аккуратно, в подъезде. И, что самое гнусное, оказалось, что его женка и Ксения поддерживали отношения... Она и позвонила, а я в это время попрощаться заехал... Короче, я пообещал этого мудака вытащить.
Леонид присвистнул:
– Ну, ты даешь! На кой черт это тебе?
– Я ж тебе говорю, романтик я... Да и не теряю надежды узнать, из-за кого влип тогда.
– Слушай, Юрик, по-моему, ты страшно крутым стал за эти годы, – пристально посмотрел на него друг. – Круче, чем был там, в Афгане... Как бы тебе рога не пообломали.
– Как выяснилось, это не так просто, Леня. Жаль, не могу тебе всего рассказать, но когда-нибудь выйду на пенсию, если раньше не убьют, – так роман напишу. Никто не поверит, правда, что это все было... Помнишь, мы в детстве подземный ход искали? Так я нашел его.
– Да е-мое, когда ты успел, археолог хренов?
Юрий засмеялся:
– Хренов не хренов, а я по нему из дурдома сбежал.
Жестовский покачал головой:
– Ты уже и там побывать успел... Ну, дела...
– Короче, Леня, побывал я много где, за мной даже с того света приходили, да этот свет не отпустил... За что я ему весьма благодарен. Покажи-ка мне, как лучше до Буденного доехать?
– Крути на Боровое. Помнишь, как к Светке ездили?
Филатов помнил.
– Теперь на кольцо поворачивай. Вот этот дом. Запомнил? Поехали дальше.
Проехав километров десять по трассе, затем по проселочной дороге, друзья выехали наконец на поляну, казалось самой природой созданную для употребления спиртных напитков на ее лоне.
Стояла теплынь, и вода в речке, медленно текущей под невысоким обрывом, была вполне подходящей для купания. Филатов с удовольствием окунулся. Минут пять побарахтавшись, он вылез на берег, вытерся солдатским полотенцем и присел у костра, который за это время успел разложить его друг. На траве уже стояла бутылка с громобойным Жестовским спиритусом, лежала немудреная, но обильная закуска, и Филатов, со вчерашнего дня не евший, немедленно набросился на нее.
Затем они растянулись на траве, и Филатов вкратце рассказал Леониду о последних своих приключениях, даже не намекнув о своей роли в событиях на турбазе. Но и без того ему было о чем рассказать.
– Точно, Юрик, роман можно писать. Ставлю литр водки против окурка, что ты мне далеко не все рассказал...
– Считай, выиграл. Но больше сказать не могу, слишком много на карту поставлено. Да и меньше знаешь – крепче спишь. Придет время – узнаешь. Давай пока о насущном поговорим. Где они могли этого чудика спрятать?
– Да схронов у них много. Скорее всего в лесу где-нибудь...
– Вряд ли. Зачем им так далеко его везти? Чует моя душа, здесь он, в городе.
– Тогда не иначе как у Буденного. Там у него, говорят, такие подвалы, как в гестапо. Да и Фриц под рукой.
– Что за Фриц? – заинтересовался Юрий.
– Да есть такой... Палач. Они как-то на меня вышли, я же на бензине сижу. Ну, я по глупости и сбагрил им пару бочек по дешевке, деньги были до зарезу нужны. Теперь отвязаться не могу... Так этому Фрицу я раз в глаза поглядел – неделю кошмары снились.
– Ладно, посмотрим. Намалюй-ка мне на песочке, что там у него за малина.
– Слушай. Лучше всего пробираться со стороны реки, если уж ты сам решил к волку в зубы... Там сад большущий, слева – сараи всякие, гараж на две машины, а метрах в двадцати – дом. Собак нет, Буденный не любит, когда гавкают по ночам. Зато «шестерка» постоянно шастает, а то и двое. Типа телохранители. Да, баня там еще есть, недалеко от дома... Ну, и все вроде.
– Леня, а от реки там подъехать можно как-нибудь?
– Нереально. Дороги нет, застрянешь – луг болотистый и забор части, ты же знаешь, там мотострелки стоят.
– Знаю, ползал там в детстве.
– Это когда вас с Будкиным какой-то чурка обстрелял?
– Было дело. Будкин тогда обделался по самые уши...
– А ты не обделался?
– Ну, как тебе сказать...
– Ладно-ладно, герой. Оружие-то есть?
– Есть одна историческая штучка. Покажу, если хочешь.
Филатов достал из-под сиденья пистолет. Жестовский профессиональным взглядом военного осмотрел оружие:
– Хороша машинка. Нет, ну ты точно крутым стал!
– Блин, знал бы ты, как мне это все осточертело! Посмотрел на Ксюху сегодня... Ох, е... – он в сердцах выматерился.
Помолчали. Филатов проверил пистолет, уложил его обратно под сиденье. Выпили невесело, потом Юрий махнул рукой:
– Фиг с ним. Прорвемся.
Солнце давно перевалило за полдень. Юрий не знал, что все это время Удав просидел в дерьме, каждые три часа извлекаемый для дачи показаний. Фриц не отступался, а Годунов знал, что стоит ему написать какую-нибудь бумагу – и нож под ребро или пуля в мозги обеспечены. Впрочем, Буденному не так нужна была эта бумага, как формальное признание Удава перед свидетелями, которые могли в случае чего подтвердить «чистосердечное» раскаяние Удава, погибшего в результате «трагической случайности» типа дорожно-транспортного происшествия...
До наступления темноты оставалось уже не так много времени, когда автомобиль Филатова подъехал к даче Жестовских, где в это время обитало его семейство.
