Сергей Соболев - Мясорубка
– Я вас понял, Борис Николаевич. Можете не сомневаться, ваше поручение будет выполнено.
Они вернулись к зданиям санатория, и президент с невольной тоской посмотрел на освещенные окна.
– Никогда не завидуйте великим, Юрий Михалыч, – неожиданно даже для самого себя он обратился к своему помощнику на «вы». – И не дай вам бог оказаться на моем месте…
С освещенной веранды до них донесся громкий мужской голос:
– Борис Николаевич, вам пора на вечерний медосмотр.
На лице президента появилась мрачная улыбка, затем он постучал себя по горлу ребром ладони:
– Вот где они у меня сидят, эти лекари… До свидания, Юрий Михалыч. Если ничего не стрясется, жду вас в пятницу.
ГЛАВА 28
Из Таллина они выехали с опозданием, и всю дорогу до Вильянди Эндрю Маховски гнал машину с предельной скоростью. Дважды за превышение скорости его останавливала дорожная полиция, но стоило ему лишь предъявить документы, как полицейские тут же брали под козырек и желали ему счастливого пути. Задержка возникла по вине Чака Холтмэна. Приятель, судя по всему, провел бурную ночь, в номер заявился лишь под утро, нагруженный виски до самых бровей. И тут же уснул мертвецким сном, так что растолкать его не представлялось возможным. Пришлось тащить до машины на своем горбу.
Маховски уже в душе проклинал себя, что подписался на предложение Холтмэна отправиться в Таллин с целью немного там поразвлечься. Они выехали из Вильянди сразу же после окончания промежуточных стрельб. В эстонской столице были уже в восьмом часу вечера, сняли на двоих шикарный «люкс» в «Олимпии». Холтмэн немедленно отправился устраивать свои интимные дела – за последние шесть лет он провел в Таллине больше времени, чем в Штатах, знал здесь все ходы и выходы и даже выучил несколько десятков эстонских фраз. На рассвете его приволокли какие-то две девицы, даже удивительно, как им удалось с ним справиться, они и сами едва на ногах стояли. Что касается Маховски, то он провел почти весь вечер в баре, потягивая пиво и изнывая от скуки. К нему подвалили по очереди две проститутки, но он послал их по известному адресу сначала на английском, а потом, когда они возобновили свои попытки, продемонстрировал свои глубокие познания в русском. Когда ему надоело глазеть на местную публику, он поднялся в номер и завалился спать. Такая хандра на него навалилась, что хоть возьми и удавись. Уснул лишь под утро, так что настроение у него сейчас было препаршивое.
Холтмэн устроился рядом, на переднем сиденье джипа. Его голова моталась из стороны в сторону, но он был старый закаленный вояка, приучен спать в условиях минимального комфорта.
Сразу же за бензозаправкой, расположенной на северной окраине Вильянди, Маховски свернул на основательно разбитую двухрядную дорогу, которая вела прямо в сосновый лес.
– Вставай, скотина, – он толкнул приятеля локтем в бок. – Через пять минут будем на месте.
Холтмэн мгновенно раскрыл глаза, как будто это не он дрых беспробудным сном всю дорогу, и были его глаза чистыми и ясными, как у новорожденного.
– Гутен морген, комрад Эндрю.
– Пошел к черту, Чак, – незлобиво сказал Маховски. – Ты так храпел, что у меня даже уши заложило. Не понимаю, зачем понадобилось тащиться за две сотни километров в этот чертов Таллин?.. Только затем, чтобы напиться вдрызг и поиметь двух местных шлюх? В Вильянди такого товара в избытке.
Они миновали открытые настежь металлические ворота с сохранившимися на них пятиконечными звездами. Поверх нанесенной не так давно шаровой краски успела пробиться ржавчина. Плиты бетонного плаца, по которому, срезая угол, Маховски ехал в направлении казарм, были покрыты густой паутиной трещин. Сквозь разломы во многих местах пробивались сорняки.
Маховски припарковал машину у входа в длинное трехэтажное здание, выстроенное из белого силикатного кирпича. Казарма имела запущенный вид, кое-где на втором и третьем этажах в оконных рамах отсутствовали стекла. В прежние времена здесь размещалась база советского спецназа. С тех пор как русские собрали вещички и убрались восвояси, никаких ремонтных и восстановительных работ здесь не проводилось. Удалось лишь навести относительный порядок на трех полигонах для стрельбищ, заменив старые обветшавшие мишени на новые.
– Эндрю, ты ничего не смыслишь в подобных делах, – пробормотал Холтмэн, с трудом выбираясь из машины. Неизвестно откуда в руке у него появилась банка «Тюборга», которую он тут же откупорил и влил спасительную влагу в пересохшее от жажды нутро. – Это были настоящие русские девушки, – продолжил он, вытерев рукавом мокрые губы. – Здесь таких нет, Эндрю. Кстати, ты ошибаешься, приятель, их было не две, а три.
– Это у тебя от выпитого в глазах троилось, – с улыбкой сказал Маховски. – Ты лучше эти свои байки для венеролога прибереги.
Они поднялись по лестнице на второй этаж, свернули влево по коридору, в конце которого находились их «апартаменты». Конечно, они были несравнимо скромнее, чем «люкс» в «Олимпии», но даже этого относительного комфорта добиться оказалось не просто. Раньше они жили раздельно, по вечерам бесились от скуки и коротали время за игрой в карты. Компанию им составляла парочка унылых англичан. Поэтому когда Холтмэн предложил Маховски поселиться с ним в одной комнате, тот с готовностью согласился и тут же перетащил свои вещички на новое место, благо второе спальное место, то бишь кровать, в комнате Холтмэна имелась.
– Наведут они здесь когда-нибудь порядок, черт бы их побрал! – выругался в сердцах Холтмэн.
Он только что вернулся из душевой, вокруг бедер полотенце, на покрытом слабым северным загаром торсе блестят мелкие капельки воды.
– Я уже сказал местному командиру: если не наведете порядок, больше я к вам ни ногой. Горячей воды опять нет, пришлось принять ледяной душ.
– Уверен, это пойдет тебе на пользу, – сказал Маховски, облачаясь в форму российского спецназа. На правом рукаве эмблема с надписью «Антитеррор», на плечах полевые погоны подполковника.
Он прикинул время. До начала занятий осталось семь минут, так что перекусить они уже не успеют.
Маховски устроился на работу в МАТ благодаря собственным заслугам и протекции друзей отца. Он мог выбрать для себя любую другую работу, недостатка в предложениях не было, но предпочел всем прочим должность старшего инструктора в системе МАТ.
Его отец, Пит Маховски, в армейских кругах был личностью хорошо известной. В начале семидесятого года полковник сил специального назначения Пит Маховски принял под свое командование группу наземных исследований (сокращенное название ОР-35), которая несла ответственность за проведение разведопераций на территории Лаоса и Камбоджи. Несколько позднее он принимал участие в разработке стратегических разведопераций, проводившихся в северных районах Южного Вьетнама. Был в числе тех последних американцев, кто покидал пылающий Сайгон. Он проявил себя на войне самым лучшим образом, но все же кампания во Вьетконге была проиграна из-за предательства безмозглых политиков. По возвращении в Штаты полковник получил назначение в Форт-Беннинг, где возглавил инструкторский отдел, затем аналогичная должность на базе Форт-Брэгг, там он служил рука об руку со своим старым приятелем Чарльзом Бекквитом по кличке Коняга Чарли. Полковник Бекквит был знаменит тем, что именно благодаря его титаническим усилиям в 1977 году была сформирована группа «Дельта», впоследствии известное на весь мир антитеррористическое подразделение. Нужно отметить, что Пит Маховски оказал ему в этом деле немалую помощь.
Так что нет оснований для удивления, почему Эндрю выбрал для себя военную профессию. Он пошел по стопам отца. Самого отца, правда, ему доводилось видеть не часто. Мать умерла, когда Эндрю было всего три года, и его воспитанием занимались дедушка и бабушка по отцовской линии. Они были выходцами из России. Его прадед, Андрей Махов, был родом из забайкальских казаков. В гражданскую накуролесил, служил поочередно в белых, красных, затем обеими сторонами числился в дезертирах. В двадцать втором переправил семью с пожитками в Маньчжурию, но и там не задержался. Бросало их по всему свету, даже в Австралии успели побывать, но в конце двадцатых, как раз в самый канун Великой депрессии, семья Маховых осела в русском поселении на тихоокеанском побережье США. Выжили во времена кризиса, обустроились, пустили корни, и уже второе поколение, поколение Пита Маховски, считало себя чистокровными американцами.
Эндрю Маховски свою военную карьеру начинал в знаменитой 82-й авиадесантной дивизии. Он с гордостью носил красный берет и эмблему с изображением «кричащего орла». В конце восьмидесятых его перевели в армейский спецназ, командовал ротой в ходе войны с Ираком. Сейчас принято изображать ее так, как будто это была не война, а легкая прогулка. Может, так оно и было, но не для всех. Батальон, в состав которого входила рота «Браво» под командованием капитана Маховски, принимал участие в ожесточенных сражениях за овладение местностью, дословный перевод которой с арабского звучит так: «Сверкающие столовые подносы». В действительности же там находились соляные озера, а рядом гряда высот, где размещался хорошо укрепленный командный пункт армейской группировки Саддама. В этих боях Эндрю получил легкое ранение, пуля из «АК-47» зацепила плечо, оставив после себя на память глубокий шрам. В начале девяностых у начальства возникла новая идея. Решено было создать так называемую «русскую спецгруппу», которую планировалось использовать для решения специфических задач непосредственно на территории распадавшегося на составные части СССР. Для этой цели отобрали три десятка подготовленных специалистов, хорошо владеющих русским языком, и устроили для них подготовительные курсы в Форт-Беннинге. Спустя несколько месяцев высшие инстанции признали эту идею неудачной, группу распустили, а несколько человек, в их числе оказался и Маховски, подписали контракты на трехгодичную службу в спецподразделении «Дельта». Летом 94-го действие контракта закончилось, и Маховски вернулся в армейский спецназ. В Италии он принял под свое начало батальон, который готовился для переброски на Балканы, занимался подготовкой рейнджеров к участию в вооруженном конфликте.
