Федор Зуев - Обреченные на месть
Мы тут же согласились, увидев, выстроенные почти в шеренгу у собственных причалов соседних домов яхты, мирно отдыхавшие после дальних походов. Мне показалось, они призывали нас срочно подыскать и себе похожую на них красавицу. И хотя наш азарт не знал предела, но яхту мы решили пока отложить…
На первое время мы разместились в небольшой, но уютной гостинице с огромным бассейном у входа, с фонтанами, водопадом и джакузи. Но уже через неделю, по совету того же менеджера Майкла, мы купили на всех «кондо-минимум» на седьмом этаже огромного многоэтажного дома на берегу океана. В нем было шесть комнат и просторная лоджия с прекрасным видом. Назару отвели две комнаты. Мебель поставили в этот кооператив уже на следующий день, и ее мы выбирали тоже вместе. Споря, смеясь и еще не до конца веря в то, что с нами происходит. За дом и кооператив (который стоил не дешевле) Ангелина сразу же заплатила всю сумму, взяв кредит под унаследованную ей землю. Денег хватало вполне и на другие траты. За это время нам несколько раз звонил Морсиано, сообщая, что земельные лоты на торгах растут в цене, как грибы после дождя. И наши земли в этот день оцениваются в сто шестьдесят пять миллионов долларов…
Да, нам было о чем подумать, чтобы перевести дух, тем более что Назар Нафашьянц предлагал проинспектировать земельные участки в Техасе и Южной Каролине, а также на западном берегу Флориды и Мексиканского залива рядом с Санкт-Петербургом.
Глава 20
Афанасий Иванович Чижов, или попросту «Чиж», принял к действию приказ на ликвидацию фигуранта Славы. 22 февраля 2002 года. Следующий День Советской армии был безапелляционным праздником для всех, когда либо носивших погоны. Это был законный выходной, так что приступать к делу следовало 24 февраля. Все «бывшие» знали, как нужно отмечать День Штирлица, т. е. обязательно водкой, но не обязательно с обугленной в костре картошкой.
Чиж обычно в таких праздничных загулах оставался один. Он заказал, как и в прошлый раз, 7 ноября, не очень черную мулатку двадцати лет, по телефону определив диспетчеру-сутенеру ее цвет как «чанки». На жаргоне Гарлема, где он предпочитал снимать за счет фирмы квартиру, это означало «кофейное мороженое», в котором преобладало молоко. Его отношения с молодыми цветными проститутками были изысканны и замысловаты. Поскольку деньги снимались с казенной банковской карты, то он их не жалел. Предварительно обговорив стоимость всех изысков, не торгуясь, соглашался на выставляемую сумму. Всегда добавляя хорошие «типы», после чего проституток не щадил, предпочитая насиловать. Но прежде чем осуществить очередную фантазию, обязательно записывал на магнитофон согласие клиентки. Деньги всегда платил предварительно, а уж после того, как с подстраховкой было закончено, принимался за «дело». При этом весь процесс снимался на скрытую кинокамеру.
Слухи об этом сумасшедшем секс-маньяке ходили давно среди сутенеров и проституток, но клиент был выгодный, девочки получали большие чаевые, так что они готовы были и пострадать.
Девушка приехала вовремя. Высокая, поджарая и почти не черная. То есть она была афро-американкой с черными мелко-кудрявыми волосами, но больше походила на арабку из Судана. Чижу она понравилась сразу — большие миндалевидные, как уголь, глаза, кожа — кофе с молоком. Неширокий правильный нос и не очень крупные, аккуратные, чувственные губы.
Передав сутенеру кредитную карточку и добавив к определенной сумме двадцать процентов чаевых — типов, он подождал, когда тот прокатает ее переносной машинкой по бланку-ресиду и, расписавшись на чеке, покинет квартиру.
Девушка была заказана до утра, и Чиж не торопился. Ему всегда прелюдия нравилась больше, чем процесс. Поставив на стеклянный журнальный столик две бутылки французского шампанского «Мадам Клико» урожая 89 года, он не забыл и фрукты. Ароматные персики в аппетитном хаосе окружали горку золотисто-зеленого, почти прозрачного винограда. Хлопнув пробкой шампанского и наполнив высокие хрустальные бокалы, Чиж обронил на всякий случай, что имеет также бурбон и водку. И льда в металлическом ведерке было предостаточно.
— Может быть, позже, — лениво улыбнувшись, ответила красавица.
— О-о! — отреагировал кавалер, приподняв при этом угол левой брови.
После первого бокала «за встречу» потянулась плавная беседа вроде бы ни о чем. Вскоре за первой «Клико» открылась и вторая, хлопнув сильнее прежней. Пена брызнула на стол и через края фужеров. Джесика громко рассмеялась, Чиж потребовал с веселой наглостью выпить на брудершафт, ибо убежавшее шампанское хорошая примета при знакомстве…
Приватная вечеринка набирала обороты. Ненавязчиво и как бы между прочим, хозяин протянул гостье пачку сигарет и закурил с ней вместе. На Джесику «три креста» с пропитанным ЛСД табаком подействовал почти сразу. Включив негритянскую блюзовую музыку в исполнении Боба Марли, Чиж заказал стриптиз по-нью-арлеански. Девушка не очень уверенными движениями стала выполнять заказ. Прелюдия закончилась вместе с протяжной песней покойного Марли. Начался жесткий хеви-секс с наручниками и прочими дополнительными атрибутами садо-мазохизма.
Бурбон со льдом, влитый почти насильно, окончательно отключил ее самоконтроль. Она пришла в себя в полночь, прикованная наручниками к кровати с появившимися синяками на запястьях и жуткой болью в животе. Рядом храпел вонючим перегаром этот урод, мучавший ее несколько часов. Ни крики, ни толчки ногами не могли разбудить это пьяное животное. Джеси была в отчаянии, ей было срочно нужно в туалет, но этот белый гад никак не хотел приходить в себя.
Тогда, немного развернувшись на левый бок, она изловчилась и изо всей оставшейся силы ударила его коленом в пах. Глухо хрюкнув и открыв ошалелые глаза, он взвыл.
— Ах ты, сука черномазая! — орал он и наотмашь бил по лицу. Джеси рыдала, чувствуя, что не в силах сдерживать свое естественное желание…
Наконец, придя в себя, садист освободил ее от наручников. Девушка соскочила с мокрой постели и стала, судорожно хватая свою одежду, одеваться. Паскудная вечеринка закончилась.
Чиж сунул проститутке дополнительные двести долларов и извинился, сказав, что она сама виновата в том, что произошло.
Джесику стошнило прямо тут же, в спальне. Схватив свои туфли и плащ, она выскочила босиком из его квартиры…
Только что приняв холодный душ и успев одеться, Чиж услышал в полуоткрытое окно подозрительный скрип тормозов. Выглянув на улицу, увидел дежурную полицейскую машину, из которой его гостья выходила вместе с двумя офицерами.
Моментально оценив обстановку, он выскочил на пожарный балкон, выходящий на другую сторону дома.
Пока копы вместе с проституткой звонили и открывали парадное при помощи соседей, пока они поднимались на лифте, а потом звонили в дверь, Чиж, повиснув на пожарной лестнице второго этажа, спрыгнул вниз. И через территорию соседних частных домов он добрался до параллельной улочки, а там, вскочив в свой «ягуар», не включая большого света, тронулся в противоположную от полицейской машины сторону.
На дворе стояла холодная февральская погода, влажный плотный воздух с мелкой сырой пылью обволакивал стекла машин. Выбрав кратчайший путь до скоростной магистрали, Чиж первым делом умчался из Гарлема через Бронкс в соседний штат Нью-Джерси, а оттуда ушел на федеральную дорогу.
Он успокоился только тогда, когда помчался по ней со скоростью сто миль в час в теплую Флориду, в свой любимый город Майами с дешевыми цветными нескандальными проститутками. Он был спокоен: его задание никто не отменял, деньги, документы и оружие — все было с собой.
Из Флориды было три пути отхода: аэропорт в Майами и Европа; машиной через Техас и далее в Мексику; на частной яхте до Пуэрто-Рико, а там на Кубу…
Последний вариант ему импонировал больше всего, так как когда-то он лейтенантом-переводчиком отслужил там два года по контракту.
Проклиная всех и вся, он мчался на пределе допустимой скорости, чуть сбрасывая газ, если встречная машина мигала, предупреждая о полицейском патруле на дороге. Первую большую остановку он сделал в Северной Каролине, уйдя с магистрали на запад — в городе Шарлотта. И там, бросив машину на частном паркинге, отправился дальше на междугороднем автобусе, купив билет до Тампы — города в штате Флорида. Всю оставшуюся дорогу он провел в тревожной полудреме, сидя в откинутом кресле автобуса у затемненного окна. Преследования он не боялся — слишком огромный отрезок времени разделял его от неповоротливой в таких делах нью-йоркской полиции. А за тридцать-сорок часов он мог выполнить любое дело и скрыться из страны. Имя его нигде не фигурировало. Квартира снималась на подставное лицо, и банковская карточка также было не его. Да и имя на документах также не принадлежало ему, хотя сделаны они были вполне надежно.
