Андрей Дышев - Демоны римских кварталов
– Что-то меня тут гложет, – сказал Влад, потирая ладонью грудь. – Какой-то осадок недоумения… Неужели только ради этого профессор за минуту до смерти закинул брелок в кусты?
Захлопнулись створки лифта. Кабина беззвучно устремилась вверх.
– Лично меня гложет чувство голода, – признался Адриано.
Они вышли в холл, свернули в пустынный коридор.
– Тем не менее народ потихоньку прибывает, – сказал Адриано, поводя носом. – Я чувствую запах курящего и уставшего от дороги мужчины. Он прошел здесь несколько минут назад.
– У тебя обострилось обоняние от голода. Скорее всего, здесь был кто-то из обслуживающего персонала. Только сумасшедший рискнет приехать в горный отель глубокой ночью.
– Наверное, ты прав.
Адриано первым зашел в номер. Влад, прежде чем закрыть за собой дверь, посмотрел в обе стороны коридора, прислушался.
Адриано принялся горстями поедать уже остывший картофель фри вприкуску с грибной пиццей. Влад ходил по комнатам и тер лоб.
– Что ж, цитата из Талмуда – это тоже немало. Царапины на теле… Но зачем Богу расписывать свое земное тело? Татуировки, пирсинг, экстремальная одежда – удел отнюдь не сильных, а слабых людей, у которых не хватает ни ума, ни способностей, чтобы выделиться в среде им подобных. Бог сам по себе является исключительной субстанцией, и он не нуждается в дополнительных знаках отличия.
– Считай, что ты меня убедил, – невнятно, с полным ртом, сказал Адриано, поглощая сырный рулет с ветчиной. – Сойдемся на том, что мы исследуем некоего человека, который лишь прикрывался именем Иисуса Христа… А ты почему не ешь?
Влад не ответил, вскинул руку, призывая Адриано к тишине. Откуда-то снаружи доносилось негромкое тарахтенье мотора. Влад вышел во вторую комнату и приблизился к небольшому окну, закрытому жалюзи с деревянными рейками. Взявшись за шнур, он поднял жалюзи. Отсюда открывался вид на пологий склон, кое-где поросший кустами можжевельника и молодыми соснами. На поляне, освещенной прожекторами, копошились рабочие. На первый взгляд могло показаться, что они просто чистят снег, но снегоуборочный комбайн был связан тросом с металлическим колом, вбитым в середину поляны, и двигался по окружности, вырезая в снегу контур кольца. По-видимому, персонал очищал замысловатую клумбу, контуры которой угадывались из-под снега. Должно быть, летом ее рисунок воспроизводили цветы разных оттенков, а сейчас – снег и угольно-черный порошок, который рабочие раскидывали лопатами. Этот круг вполне можно было использовать в качестве вертолетной площадки, если бы поляна не была наклонена. Гнутая линия, похожая на букву S, делила круг пополам, и одна его половина была снежно-белой, а вторая – черной.
– Круг Инь—Ян, – сказал Адриано, неожиданно оказавшийся рядом с Владом. – Этот символ для даосов имеет такое же значение, как Святой Грааль для христиан и Звезда Давида для иудеев. Правда, сейчас его лепят куда попало и кто попало. Этот круг можно встретить на рекламе напитков, бытовых приборов и, по-моему, нательного белья.
– Две половины образуют единое целое, – задумчиво произнес Влад. – Причем в белой половине есть маленький черный круг, а в черной соответственно белый. Первое воплощено во втором.
– Ты только не переживай и не дыши так часто, – предупредил Адриано, – но я тебе сейчас процитирую Гераклита. «Добро и зло едины. Бог – это день и ночь, лето и зима, война и мир, насыщение и голод» .
Влад повернулся к Адриано. Он не дышал часто и не казался слишком взволнованным.
– Все ясно. Теперь все ясно. Именно этот вид из окна профессор хотел утаить от тех, кто мог пойти по его следам. Круг Инь—Ян – вот классический пример божественного символа. У него две половины, две противоположности. Как выглядела первая половина на ладони человека, назвавшегося Сыном Божьим, мы теперь знаем.
– Разве? – недоуменно пробормотал Адриано и тотчас хлопнул себя по лбу. – Ну конечно же! «Зеркальце Венеры»!
– Совершенно верно! – Влад снова повернулся к окну, подышал на стекло и начертил на нем изогнутую, как капля, половинку круга. В ней жирной точкой обозначил маленький круг, а затем пририсовал к нему длинную ножку с поперечиной. Ножка, следуя контуру «капли», получилась изогнутой.
– Теперь мы знаем, почему в финикийском письме, высеченном на Бразильском камне, ножка у «зеркальца Венеры» была выгнута, как дуга, – сказал Адриано. – Ты не поверишь, но я так разволновался, что у меня напрочь пропал аппетит!
– А у меня… – произнес Влад, но не договорил, метнулся к дивану, сел на него, качнулся, словно проверяя, достаточно ли он мягкий, потом снова вскочил, пребывая в необыкновенном возбуждении. – А у меня появилось непреодолимое желание узнать, как выглядит вторая половина… Вот сейчас только я найду эту стекляшку…
Он кинулся к шкафу, выволок оттуда свою сумку и стал торопливо рыться в карманах. Адриано часто моргал глазами и, по всей видимости, ничего не понимал. Наконец Влад нашел обломок ампулы и поднес ее к глазам:
– Строфантин. Замечательно! Сейчас мы повторим эксперимент…
– Ты с ума сошел! – воскликнул Адриано. Он подошел к Владу и попытался отобрать у него ампулу. – Ты хоть что-нибудь соображаешь?
– Сейчас – как никогда ясно. Адриано, дорогой, этот препарат вызывает во мне какие-то странные видения… В общем, я сам не понимаю, как это может быть, но я там, в парке, когда в нас стреляли… Понимаешь, я был без сознания, но в то же время совершенно ясно осознавал себя и видел вокруг древних иудеев и римских солдат…
– Ты что мелешь? Выпей вина и ложись спать!
– Какое спать! – Влад решительно оттолкнул от себя Адриано, подошел к телефону и снял трубку. – Срочно врача в номер четырнадцать десять! Срочно!
– Влад, угомонись! – не на шутку испугался Адриано.
– Ничего не бойся, – бормотал Влад, рассовывая по карманам лекарства. – Я не умру. Не должен… Ради такого стоит рискнуть…
– Ради чего такого?! У тебя сильнейшая аллергия на строфантин!
– Это не аллергия, Адриано! Это… это… как бы тебе объяснить… Только не принимай меня за сумасшедшего, но я видел человека, который очень похож на Иисуса Христа. Его зовут Жезу…
– Ты точно псих!
– Я видел его так близко, как сейчас вижу тебя! Мало того, я с ним разговаривал!
– На русском? Или на итальянском?
– На арамейском.
Адриано не расхохотался. Ему было уже не до смеха. Губы его дрожали, а на глазах вот-вот были готовы выступить слезы.
– Влад, дружище, – пробормотал он. – Я не могу допустить это добровольное самоубийство, пусть даже…
Он не договорил, так как в дверь громко постучали. Влад ринулся открывать. Врач – молодой мужчина в очках, коротко подстриженный, с заметной проплешиной на темечке, быстро вошел в комнату, мельком посмотрел на Адриано, заглянул во вторую комнату, оглянулся и спросил:
– Так кто из вас больной?
– Мы оба, – мрачным голосом отозвался Адриано.
– У вас есть строфантин? – спросил Влад, демонстративно доставая бумажник. – Я хочу его купить у вас.
– Нет, это совершенно… – попытался возразить врач.
– Мне нужен строфантин! – громко повторил Влад. – Немедленно! Сейчас! Я без него умру!
– Позвольте, но я для начала должен…
– Ничего больше не надо! – перебил его Влад. – Разве я стал бы вызывать вас по пустякам? Поверьте мне, это вопрос жизни и смерти!
– Но я не имею права продавать лекарства без показаний!
– Я же не требую от вас наркотика, сильнодействующего или ядовитого препарата. Я прошу у вас всего лишь безобидное сердечное средство. Таково свойство моего организма. Я поддерживаю в себе жизнь только строфантином!
– Но вы же… – замялся врач, – вы вовсе не производите впечатления больного, страдающего сердечной недостаточностью.
– Не спорьте с ним, – посоветовал Адриано, вдруг перешедший на сторону Влада. – Мы никому не скажем, что получили от вас лекарство. А вы скажете, что вызов был ложный. Возьмите сто евро, но если вы считаете, что этого мало, я дам вам еще сто. Или вы хотите тысячу?
– Я ничего не хочу, – обиженно произнес врач, но все же раскрыл свой чемоданчик, недолго копался в нем и выложил на стол, рядом с бутылкой гранатового Barolo, коробку с ампулами и упаковку шприцев. – Только если это вам во благо…
Он вышел.
Дверь осталась незапертой.
Влад сел на диван, вскрыл ампулу, наполнил жидкостью шприц.
– Отвратительная процедура, – произнес он, стиснув зубы.
– Я не могу на это смотреть, – признался Адриано и отвернулся к окну, за которым в свете прожекторов мерцал изморозью круг Инь—Ян.
ГЛАВА 42
И снова закружилась перед глазами выжженная земля, пропыленная зелень олив, серые кубы домов и ленты городских стен – все ближе, ближе, пока не накрыло темным, пропахшим кислым тестом и золой жилищем, и лопатки уперлись в жесткую рифленую циновку.
