Андрей Дышев - Демоны римских кварталов
– Подождите!
Влад чуть не вскрикнул от неожиданности и резко обернулся. Из дверей конференц-зала, придерживая на плечах красный пуховик, выглянула библиотекарша. От порыва ветра затрепетали ее косички. Девушка держалась за дверную ручку, словно боялась, что непогода оторвет ее от земли и швырнет в пропасть.
– Подождите, я вспомнила…
– Стойте! Не двигайтесь!
Влад кинулся к ней, заслонил девушку собой, заставил попятиться и зайти внутрь. Дверь, получив удар ветра, с грохотом захлопнулась за ними. Влад прижал библиотекаршу к груди и замер. И она замерла, сдавленная его объятиями, не понимая, как расценить поступок лучшего ученика профессора Сидорского.
– Вау! – воскликнул Адриано, приоткрывая дверь и нерешительно пробираясь в фойе. – Мой друг, твоя пламенная страсть развенчивает миф о горячих итальянцах. Я не имею никаких намерений охладить твой пыл, и все-таки…
– Извините, – пробормотал Влад, разжимая объятия. – Мне показалось… мне показалось, что вы… что вы можете простудиться…
– Ничего страшного, – залепетала библиотекарша, заливаясь краской стыда, которую не замаскировал даже медный горный загар. – Просто я вспомнила, как профессор сделал мне замечание по поводу плохого состояния ценных исторических книг. Он работал в читальном зале, а когда закончил, принес мне книгу и показал надорванный корешок…
– Что это за книга?! – мгновенно оживился Адриано, с удвоенной энергией овладевая инициативой и незаметно оттесняя Влада от девушки.
– Я не помню! Толстая, кажется, в темном переплете. Я тотчас отправила ее вместе с другими испорченными книгами в мастерскую.
– Где мастерская?? – одновременно крикнули Влад и Адриано.
Взволнованная столь бурным вниманием к своей персоне, библиотекарша снова покраснела, чуть попятилась и замахала руками.
– Мастерская далеко! Старинные книги на реставрацию мы отправляем в переплетный цех в Пескару…
– О-о-о! – взвыл Адриано и артистично схватился за голову. – Вы лишили человечество двух носителей божественных знаний…
– Подождите! Я не все сказала! – Девушка не без труда сопротивлялась тяжелому, как сырая лавина, прессингу Адриано. – Их уже привезли обратно. Там всего штук двадцать, я еще не разложила их по полкам.
– Двадцать – это не двадцать тысяч, – умозаключил Адриано.
Он зашагал наискосок через зал, попутно задев плечом большого картонного пингвина, который повалился на пол и едва не прихлопнул двух рабочих. Библиотекарша шла рядом с Владом, не рискуя ускорить шаг и тем самым оказаться в поле его зрения (не дай бог рассматривать ее начнет и вспоминать, как долго-долго держал ее в объятиях, а она не сопротивлялась). Маленький ночной сумбур взбудоражил ее, наполнил душу чем-то радостным и подающим надежды. Несколько раз она украдкой посмотрела на Влада, наверное, пытаясь догадаться о его мыслях. Надо же, побеспокоился, чтобы не простудилась! Но он не итальянец. У него сильный акцент. Может, серб, может, поляк…
Адриано не стал дожидаться хозяйку и бесцеремонно зашел в библиотеку.
– Где они? – Энергия хлестала у него через край.
Девушка прошла между стеллажей к подоконнику и опустила ладонь на стопку книг. Влад и Адриано, не сговариваясь, схватили по одной. Одному попался «Упадок веры» Клайва Льюиса, а другому – «Счастье под запретом» Джо Беверли.
– Но здесь нет формуляра! – воскликнул Адриано, открыв едко пахнущую клеем обложку.
– Конечно, нет, – согласилась библиотекарша. – Перед отправкой в ремонт мы отрываем все формуляры.
– Час от часу не легче! – проворчал Адриано и с хлопком водрузил «Упадок веры» на стопку книг. – Эта задача неразрешима! Один шанс из двух десятков! Прикажете вызвать служебную собаку, чтобы она обнюхала книги? Но где в таком случае взять образец запаха?
– Еще не все потеряно, – сказал Влад, чуть выгнул книгу и пропустил страницы под большим пальцем – трррррык! Получилось, как в машинке для пересчета денег.
– Что ты там ищешь, упорный? – горько усмехнулся Адриано. – Отпечатки пальцев профессора? Или его визитку?
– Сидорский никогда не читал без карандаша, – пояснил Влад и снял со стопки «Метаморфозы» Луция Апулея. – Есть надежда найти на полях его пометки.
Адриано вздохнул и снова взялся за «Упадок веры». Зашелестели страницы. Девушка уже перестала быть объектом внимания этих забавных парней, и ей стало грустно. Если бы она отошла от них, они даже не заметили бы этого.
– Хотите, я вам помогу? – предложила она.
Адриано незаметно состроил гримасу, но библиотекарша смотрела не на него, а на Влада. Какой симпатичный парень! Глаза серо-голубые, очень выразительные, но немного грустные. Волосы длинные, по моде, с серединным пробором, чуть завивающиеся на концах. Лицо сухощавое, щеки впалые, посреди подбородка – ямочка. И небритость, и болезненная бледность, и сухие губы ему шли, дополняли какой-то неуловимый, но очень притягательный, почти родной образ.
Она взяла «Как сдвинуть гору Фудзи» Уильяма Паундстоуна (какие странные книги читают приезжие!), послюнявила палец, но тут ее отвлекло неясное движение за окном. Ей показалось, что снаружи кто-то подсматривает в стекло. Девушка отложила книгу, отдернула штору и тотчас необыкновенно близко увидела широко раскрытые глаза. Лицо незнакомого человека, который прижался лбом к стеклу, показалось ей серым, цвета нечищеного картофеля, и было покрыто множеством шрамов. Незнакомец отпрянул, губы его растянулись в улыбке, похожей на гримасу, и мгновением позже он исчез, словно был всего лишь плодом воображения девушки.
«Какой неприятный человек!» – подумала она, задернула штору плотнее и сразу забыла о незнакомце, как и о метели и ночи, которые буйствовали за окном. Здесь было тепло, светло и уютно, и этот ее маленький и привычный мир посетили два парня, лучшие ученики какого-то там шибко умного профессора, милые, образованные и чудаковатые ребята. И ей было очень хорошо с ними, настолько хорошо, что о всякой чепухе просто не хотелось думать.
– А какие должны быть пометки? – спросила она, беря пухлый том Вавилонского Талмуда.
– Хоть какие, – сцепив зубы, ответил Адриано.
– А две линии на полях считаются пометкой?
– Что?!
Влад выхватил Талмуд из рук библиотекарши. На правом поле страницы стояли две едва заметные вертикальные линии. Это был знак Сидорского, которым он помечал наиболее важные, на его взгляд, места.
– «…вывез магию из Египта в царапинах на теле», – вслух прочитал Влад. – Шаббат. Сто четыре «б» барайта.
– Кто? – нетерпеливо воскликнул Адриано, в свою очередь выхватывая книгу из рук Влада и бегая взглядом по странице. – Кто вывез магию в царапинах?
– Иисус Христос.
ГЛАВА 41
– Это ни талисманы, ни перстни, ни цепочки, ни жезлы, – говорил Влад, раскатывая воротник свитера так, чтобы спрятать в нем губы и нос. – Это «царапины». Что такое «царапины»? Шрамы? Или ожоги, сделанные при помощи печатей?
– Ожоги? – повторил Адриано, прислушиваясь к тому, как звучит это слово, и выискивая в нем затаенный смысл. – Ты хочешь сказать, что Иисус Христос нанес себе на тело некое магическое клеймо?
Они невольно ускорили шаг, и уже почти бежали в гостиницу, словно там, в номере, где когда-то жил профессор Сидорский, их ждал окончательный ответ на все мучившие их вопросы.
– Да, думаю, что клеймо в виде сложного знака, одним из элементов которого является «зеркальце Венеры».
– И где это клеймо могло стоять? На лбу? На плече? – раздумывая, сам себя спросил Адриано.
Влад вдруг остановился, встал перед Адриано и трижды медленно перекрестил его.
– Что ты делаешь? – вскинул брови Адриано.
– Обрати внимание на мою руку, – сказал Влад. – На иконах правая рука Христа изображена именно так: большой, указательный и средний пальцы сложены вместе концами, а безымянный и мизинец прижаты к ладони. Почему именно так?
– Три первых пальца обозначают Бога Отца, Бога Сына и Бога Духа Святого, – пояснил Адриано. – А пальцы, прижатые к ладони, – это Божеская и человеческая природы Сына Божьего.
– Все правильно, – ответил Влад и зашагал дальше. – Но есть у этой комбинации пальцев еще одно значение. Практическое.
– Выражайся яснее, не то я сейчас тебя тресну от любопытства!
– Древние иконописцы, зная об особенности правой ладони Христа, рисовали ее именно так. Они делали это для того, чтобы на ладони не было видно клейма.
– Ты отдаешь отчет своим словам?! – с возмущением произнес Адриано, впрочем, развить свое возмущение не смог.
Они миновали фойе, наполненное, как и несколько часов назад, тяжелыми звуками музыки.
– Что-то меня тут гложет, – сказал Влад, потирая ладонью грудь. – Какой-то осадок недоумения… Неужели только ради этого профессор за минуту до смерти закинул брелок в кусты?
