Всеволод Бенигсен - ВИТЧ
Максим почему-то положил фотографию в карман и подумал, что искать Купермана теперь совершенно бессмысленно. Все и так было ясно. Никакого музея здесь не будет.
Но что именно будет в Привольске, на этот вопрос мог дать ответ только один человек. Зонц.
Максим вернулся к полуразрушенному зданию НИИ, присел на одинокую зеленую скамейку и внезапно почувствовал себя последним человеком на Земле.
«Видимо, так и будет выглядеть планета после ядерной катастрофы, — подумал он, разглядывая бесцветный пейзаж. — Жалкие остатки цивилизации в виде высоковольтных проводов, позорных коробок, называемых домами, и треснувшего асфальта».
Он втянул носом сырой воздух и вытер заслезившийся от холодного ветра глаз. Потом заметил на земле обрывок газеты и поднял его. Это был номер газеты «Правда-218» от пятого сентября 1983 года. Раритет. Лист был порван крайне неудачно — по какой-то кривой диагонали: прочитать что-либо от начала до конца не представлялось возможным. Единственное, что Максим смог разобрать, — это телевизионную программу передач: 9:30 — программа «Будильник», 10:00 — Служу Советскому Союзу, 11:00 — «Утренняя почта»…
Максим закрыл глаза и незаметно задремал. Как это часто бывает с дневной дремотой, он как будто видел окружающую действительность, но не имел сил на нее реагировать — что-то вроде летаргического сна. Сон накладывался на реальность, как два кадра из разных кинопленок. Ему снова привиделась гостиная с диваном, женщина с ребенком и лохматый пес на белом ворсистом ковре. И снова, как и в прошлый раз, заревела непонятно откуда взявшаяся сигнализация. Максим вздрогнул и открыл глаза. Он по-прежнему сидел на скамейке. Где-то ревел вклинившийся в сон автомобильный мотор. Максим завертел головой в поисках источника звука — рев доносился из-за железных ворот. В ту же секунду ворота КПП отворились, и на территорию зашли несколько людей в штатской одежде, но в строительных касках. Они оживленно болтали, но двигались при этом решительно, жестикулировали и вертели головами. Максим почувствовал себя загнанным зайцем — скамейка располагалась на виду, и уйти с нее незамеченным было невозможно. К тому же его уже засекли. Первым желанием было вскочить и позорно убежать. Но Максим остался сидеть — ничего такого уж противозаконного он и не делал.
Один человек отделился от группы и подошел к нему. Рыжеватые усы. Похож на доктора Ватсона из фильма.
— Добрый день, — поздоровался он.
Максим протер сонные глаза и кивнул.
— Этот объект является закрытым, — сухо сказал Ватсон. — Поэтому прошу вас покинуть его.
— Ну хорошо, — пожал плечами Максим как бы равнодушно, но вышло напряженно, словно он содрогнулся. — А вы не знаете, куда делись все люди?
— Не знаю, — отрезал Ватсон. — Видимо, увезли.
— А что здесь будет?
— Простите, но по всем вопросам относительно строительства вам следует обращаться к руководству, то есть заказчику.
— Ну да, — согласился Максим, не очень-то рассчитывая на развернутый ответ. — А где искать это руководство?
— Это я вам сказать не могу.
— Понятно, — сказал Максим и встал.
Другого ответа он и не ожидал. Ватсон тем временем посмотрел в сторону остальных сотрудников, далеко ли те ушли, но двигаться не спешил — терпеливо ждал, пока посторонний покинет территорию.
— Подождите, — сказал Максим, замерев. — А вы знаете, что здесь химкомбинат раньше был? Здесь все отравлено. Как здесь люди-то будут жить?
Строитель, однако, быстро просек подвох.
— Будут здесь жить люди или не будут, я не знаю. А что касается химкомбината, то все давно вывезено.
Максим решил прекратить бессмысленную викторину, кивнул собеседнику и направился к КПП. По дороге набрал номер службы такси.
Такси приехало довольно быстро. По крайней мере Максим успел выкурить всего две сигареты. На все вопросы касательно строительства в Привольске таксист только жал плечами и отвечал односложными предложениями типа «да хер их разберет». А на вопрос, не было ли в городе разговоров о Привольске-218 или о новых жителях, ответил и того загадочнее: «Да херня это все».
Потеряв надежду получить связный ответ, Максим решил больше не пытать судьбу, но судьба вдруг сама преподнесла сюрприз.
У самого вокзала в городе С. Максим заметил одиноко бредущего старика, лицо которого показалось ему знакомым. Он попросил таксиста остановить машину, расплатился и бросился за стариком. Тот, увидев бегущего к нему Максима, заметно напрягся и замер, словно в ожидании атаки.
— Простите, — крикнул запыхавшийся Максим. — Вы же из Привольска, да? Я вас узнал.
Старик испуганно завертел головой по сторонам.
— А что?
— Вы меня помните?
— Еще бы, — хмуро ответил старик.
— Тогда, может, вы мне объясните, что происходит. Где музей, например.
— А что тут объяснять? Никакого музея не будет.
— Но как же так?! Куперман… мы, то есть вы подписывали договор…
Старик махнул рукой.
— Да какой еще договор! Вы же нас просто надули.
— Да я-то не надувал!
— Значит, вас просто использовали.
— То есть как!?
— Да так… Куперман никому бы не поверил. А вас он знал. Вам и доверился. А иначе бы ха! Разве б мы кого пустили?!
— Ну-у-у… вас могли бы и силой вытащить.
— Разбежался! У нас склад с химотходами был. Мы б, если что, его на воздух — и привет! Тут бы все на ушах были. Полное заражение всего вокруг. Не-е… силой никак. А вот вам Куперман поверил… Вот так-то…
Старик кашлянул и, не попрощавшись, пошел дальше.
— А что же там будет? — крикнул ему вслед Максим.
Старик, не оборачиваясь, пожал плечами.
Сойдя с поезда на Казанском вокзале, Максим двинулся по платформе, следуя общему потоку людей. На сей раз его почему-то совершенно не раздражало, что его толкают, задевают тяжелыми сумками на колесиках и норовят обогнать, наступив при этом на ногу. В этой суете, как ни странно, было что-то умиротворяющее. Особенно после безлюдного Привольска. Жизнь на планете Земля как будто возрождалась. В тот момент, когда шершавый асфальт платформы закончился и Москва собралась окончательно и бесповоротно поглотить Максима, в кармане у него завибрировал мобильный. Номер не определился, что навело Максима на мысль о вполне конкретном абоненте — именно этот абонент всегда звонил с номеров, которые не определялись. И он не ошибся. Это был Зонц.
— Добрый день, Максим Леонидович, — вполне дружелюбно поздоровался Зонц.
Максим сразу представил белоснежную улыбку на том конце провода, и его почему-то передернуло.
— Я вам вообще то звонил, — сухо сказал Максим.
— Знаю, — ласково ответил Зонц. — Знаю. Но дела… Сами понимаете.
— Вот как раз по поводу дел я и звонил.
— А что вас беспокоит?
— Многое. Очень многое. Даже не знаю, с чего начать. Например, что произошло с Привольском-218? Куда делись привольчане? Что случилось с Блюменцвейгом? И знаете ли вы, например, что заказ на мою книгу отменен?
Последний вопрос слегка выбивался из общего ряда, но интуитивно Максим чувствовал, что связь тут какая-то есть.
Зонц кашлянул.
— Понимаете, Максим… Это не совсем телефонный разговор. А вообще… минэ нравится, что ви задаете вапросы.
Последнюю фразу Зонц произнес с грузинским акцентом, как Сталин.
«Шутник, бля», — подумал Максим с раздражением, решив, что пришло время проявить решительность. Он был разозлен своим нынешним невнятным положением, отсутствием контакта с бывшей семьей, одиночеством и еще кучей вещей и теперь пользовался этой накопленной злостью как аккумуляторными батареями. Знал, что скоро запас злости кончится и он снова превратится в безвольного плюшевого интеллигента.
— Вопросы вопросами, но хорошо бы еще получить на них ответы. Пока я не получил ни одного. И, честно говоря, мне это очень не нравится.
— Но вы же видите — я вам сам позвонил. А ведь мог бы и не звонить вовсе. Вы бы меня и не нашли никогда. Разве нет? А раз звоню, значит, готов ответить на ваши вопросы.
— Но не по телефону? — полуутвердительно спросил Максим.
— Но не по телефону. Вы дома?
— Пока нет, но буду через полчаса.
— Вот и отлично. Я заеду к вам через час.
Максим хотел возразить, что, мол, не рассчитывал на такое быстрое решение проблемы, но в трубке уже были короткие гудки.
«Сам напросился, правдолюбец, блин», — отругал он сам себя и вошел в метро.
Зонц явился ровно через час, как и обещал.
— Милая квартира, милый дом, — сказал он, снимая плащ и оглядывая прихожую Максима.
— И в чем же милость дома? — мрачно поинтересовался Максим. Злость уже прошла, но инерция осталась.
— У лифта внизу висит объявление, не видели? «Товарищи жильцы! Кто спер кадку с пальмой из подъезда? Верните на место». А в самом лифте напротив каждой кнопки с номером этажа от руки нарисованы совершенно другие цифры.
