Конрад Граф - Рэмбо под Южным Крестом
Наутро несчастного находили со знаками агассу — следами когтей леопарда — и вспоротым от пояса до горла: людям-леопардам нужны были сердце и печень, чтобы принести их в жертву священному котлу. А потом родственники убитого высушивали тело на малом огне, обмазывали красной глиной и на три дня выставляли в середине крааля. И все эти три дня вместе со всеми жителями пели, плакали и пили пальмовое вино и люди «мамбелы», превратившиеся уже из леопардов в обычных людей.
Нет, нелегко было сержанту Гвари выследить союз людей-леопардов, истоки которого затерялись еще в охотничьей древности континента — культах хищных животных, а расцвет пришелся на мрачные времена работорговли. В ту пору, да и много позже, власть людей «мамбелы» была беспредельна: они смещали и уничтожали неугодных им вождей племен, держали в повиновении и страхе целые государства, отправляли в рабство десятки и сотни тысяч своих соплеменников. Они обладали реальной властью на всем западном побережье Африки, которая получила когда-то название «страна леопардов».
В последнее время «мамбела» то уходила в небытие, то вновь возрождалась, и тогда ее ужасные ритуальные расправы наводили ужас на всю округу. Но это уже были предсмертные конвульсии «мамбелы». И сержант Гвари добил хищного зверя.
Он знал, что большинство неофитов вступало в тайный союз по наследству, но некоторых приглашали. И они должны были доказать свою исключительную преданность союзу — принести в жертву своего близкого родственника. Случилось так, что в одном из краалей, где остановился Гвари, он заметил странное поведение юноши, который вдруг стал подозрительно преследовать своего родного брата. Брат тоже обратил на это внимание, тем более что раньше они особых родственных чувств друг к другу не питали, но не придал этому никакого значения: старший брат не обязан отчитываться перед младшим в своих поступках и намерениях. Гвари стал следить за ними, не спуская с них глаз ни днем, ни ночью.
…Он перехватил руку старшего брата в последний момент. Братоубийства не свершилось, и юноше пришлось раскрыться. Гвари убедил его, что поскольку он не давал еще «клятву крови», то за раскрытие секретов союза безумие ему не грозит. В противном же случае он, сержант Гвари, постарается обеспечить ему обвинение в попытке покушения.
В память об этой операции Гвари оставил у себя когти, которые нашел в потайном месте у одного из членов «мамбелы» Они были выкованы из пористого металла и уже несколько суток лежали в посудине, впитывая в себя яд гадюки-габун. «Заряженный» таким образом металл убивал человека в одно мгновение.
Опасаясь мести ла-джока, министерство внутренних дел сразу же отозвало сержанта Гвари в Киншасу. Там его обласкали, выдали крупную денежную премию и предоставили недельный отпуск, предупредив, однако, чтобы он никуда не выезжал.
— Мы ждем со дня на день человека из Штатов, — сказал ему полицейский чиновник, — которого попросил прислать алмазный синдикат. Вы будете работать вместе.
— Но я никогда не занимался алмазами, — возразил Гвари.
— Вам все объяснят в Понтьевиле, сержант.
— Где это — Понтьевиль?
— В верховьях Луалабы, — и чтобы окончательно успокоить Гвари, чиновник добавил: — Там люди-крокодилы напали на полицейский патруль и убили двоих. Как вы понимаете, мы не можем оставить преступников безнаказанными.
— Это другое дело, — согласился Гвари. — Но алмазы…
— Вам все объяснят в Понтьевиле, повторил чиновник и пожелал хорошего отдыха, которого, впрочем, может и не быть.
Отдохнуть Гвари и в самом деле не удалось. Через день его вызвали в министерство и представили могучему, атлетически сложенному метису.
— Это Рэмбо, сержант.
Рэмбо пожал Гвари руку, и тот почувствовал его силу. Питер Гвари сам не жаловался на свое сложение: рост шесть футов и три дюйма, вес за двести фунтов. Но Рэмбо был, пожалуй, еще покрупнее, и это понравилось сержанту — с таким можно смело идти на любое дело. К тому же, как он понял, они был ровесники, а одногодкам всегда легче понять друг друга. И еще Гвари понравилось то, что он, негр с очень черной кожей, будет работать все-таки не с совсем белым человеком, а в джунглях это немаловажно.
— Гвари, у вас всего полчаса на сборы, — перебил его мысли полицейский чиновник. В порту уже ждет гидроплан. Вам лететь около трех часов, поэтому у вас будет достаточно времени, чтобы познакомиться поближе. Я надеюсь на вас, сержант. Мы не должны позволять действовать безнаказанно кому бы то ни было, когда под угрозу ставится жизнь представителей власти. Сам министр просил передать вам, что придает особое значение вашему заданию. Держите с нами постоянную связь и берегите гостя. Думаю, ему нелегко придется на нашем континенте. Желаю успеха.
Гвари не понадобилось полчаса. Он забежал в свою холостяцкую квартиру и уже через пять минут выбежал с оранжевой сумкой, в которой всегда было приготовлено все, что необходимо для больших и малых путешествий. А через час гидроплан, взревев моторами, пробежал по водной глади Конго, взмыл над столицей и взял курс на восток.
Глава 3
Альбер Шаве разливал в сарайчике подкрашенный соком манго спирт в бутылки из-под джина, когда услышал шум моторов гидроплана. Он вышел во двор и увидел, как самолет делает круг, прежде чем идти на посадку.
— Жанна! Где ты, черт тебя побери!
Из дома вышла длинная сухощавая женщина в темном платье, которое висело на ней, как на вешалке. Узкий кожаный ремешок на голове стягивал ее длинные прямые волосы. Когда-то она была, видимо, очень красива, но годы и тропики состарили и высушили ее. В память о былой красоте остались лишь большие выразительные глаза да прямой, когда-то изящный нос, который начал уже заостряться. Она перехватила взгляд мужа и подняла голову. Гидроплан снова стал разворачиваться над рекой, выбирая место для посадки.
— Не нравится мне это, — поморщился Шаве. — Не ко времени…
— Или наоборот — слишком ко времени, — усмехнулась Жанна.
— Заткнись, — беззлобно посоветовал Шаве. — Лучше возьми лодку и спустись до Понтьевиля. Посмотри, кого это черти принесли, и кто их встретит. Не нравится мне все это, — повторил он с досадой.
Жанна молча стала спускаться к реке. Проводив ее взглядом и дождавшись, когда она заведет мотор, Шаве приставил ко рту ладони и издал громкий пронзительный крик, ничем не отличающийся от птичьего крика гигантского бананоеда. Из-за сарая выскочил негр, вся одежда которого состояла из грязной набедренной повязки, и остановился в двух шагах от Шаве, глядя на него преданными глазами. Лоб его стягивала широкая красная лента. Насечки на щеке свидетельствовали о том, что он принадлежал к племени панамолей.
— Мьонге, — сказал Шаве, глядя на него в упор красно-голубыми глазами с красными веками, — ты видел железную птицу?
— Да, сэр.
— Беги в Понтьевиль и запомни тех, кто прилетел. Ты будешь теперь следить за каждым их шагом. И когда узнаешь что-нибудь интересное, придешь и расскажешь мне. Ты все понял, Мьонге?
— Я все понял, сэр.
— Тогда беги.
И негр скрылся так же быстро, как и появился. От дома Шаве до Понтьевиля было не более четырех миль. Он стоял как раз между краалем панамолей, у которого произошло нападение людей-крокодилов на полицейский патруль, и алмазным участком. Альбер Шаве поселился здесь с женой четверть века назад, в ту пору, когда ни о каком Заире он и понятия не имел. Страна тогда называлась гордо и звучно — Бельгийское Конго. И он, бельгиец Альбер Шаве, обладал здесь полной и безраздельной властью.
Небольшое месторождение алмазов, которое он приобрел тогда, его вполне устраивало. В противном случае он давно бы продал его соседнему алмазному синдикату, который уже не раз предлагал ему за него приличную сумму. Особенно на этом настаивал председатель правления синдиката Джеймс Пери. Не следовало бы ему быть таким настойчивым…
Шаве закурил сигару и неторопливо спустился к берегу реки. Он сел на обломок ствола кокосовой пальмы, отполированной за многие годы его штанами и платьями Жанны, и устремил взор вниз по реке. Ждать пришлось недолго. Не успел он докурить сигару, как послышался треск мотора и из-за прибрежных зарослей показалась лодка. Жанна разогнала ее и выключила мотор. Лодка мягко прошуршала днищем по песку и остановилась. Женщина спрыгнула на берег, привязала лодку за старую, потемневшую от времени корягу и села рядом с мужем.
— Это из Киншасы, Альбер, — сказала она, отдышавшись. — Негр и метис Очень черный негр и смуглый метис.
— И кто их встречал?
— Управляющий алмазным синдикатом.
— Сам? — удивился Шаве.
— А почему бы и нет? — спросила Жанна. — Это могут быть геологи, инженеры. Во всяком случае, управляющий был с ними очень почтителен и увез их в своей машине.
