Владимир Колычев - Страсть по понятиям
— Какой ты неугомонный, — насмешливо посмотрела на меня Настя.
— Береженого бог бережет, а не береженого и сатана не бережет…
— Иногда и береженого сатана бережет, — невесело отозвалась Настя. — Это я про Жмыхова. Так он Эдика уберег… Будешь?
Настя достала из бара бутылку коньяка.
— Нежелательно.
— С кофе очень хорошо.
— Ну, если с кофе… Только не сейчас…
Я выпил чашку кофе и продолжил исследование. Настя сходила в подвал, отнесла кофе Ивану, затем приготовила еще по чашечке свежего. На этот раз я выпил свой кофе с рюмочкой коньяка. Чисто для расширения сосудов. Настя предложила повторить, я не отказался. Только сосуды стали расширяться не только в голове. А тут еще температура в сауне поднялась до восьмидесяти градусов. Не самый большой жар, но для начала совсем не плохо.
— Может, составишь компанию? — спросила Настя.
— Э-э… Нежелательно…
Я бы с удовольствием погрел свои кости, да и веничек запарить совсем не прочь, но ведь у меня служба, мне за обстановкой надо следить…
— А спину мне потереть?
— Ну, если только спину…
— А не только?.. Может, мне для этого Ваню позвать?
— Он откажется.
— Почему?
— Потому что меня уважает…
— А давай проверим?
Проверку на прочность я устраивать не стал. Вдруг Ваня не откажется, и я потеряю авторитет в Настиных глазах… Она, конечно, посмеется над ним, скажет, что это шутка Но я все равно буду выглядеть дураком… А если Настя не станет смеяться над ним? Если она всерьез потянет его за собой в баньку?..
В общем, я решил не пытать судьбу и отправился в сауну вместе с Настей. О чем нисколько не пожалел. Хотя бы потому, что за время моего отсутствия, как говорится, происшествий не случилось. За время моего отсутствия Ваня в моем присутствии не нуждался. Тихо было вокруг дома, никто не беспокоил нас.
— К эвакуации готова? — спросил я у разморенной и распаренной Насти.
Она обессиленно лежала на диване в банной комнате отдыха.
— Как-то не очень.
— А матери звонить будешь?
— Буду.
Сначала мы оделись, привели себя, что называется, в полную боевую готовность, и только тогда она позвонила маме.
Оказывается, с ней и с ребенком было все в порядке. И еще Варвара Степановна очень переживала за дочь, поэтому обрадовалась ее звонку.
— Со мной все в порядке, мама. Ты, главное, себя и Славика береги… К тебе кто-нибудь приходил, про меня не спрашивал?.. Приходил?.. Как в больнице?!
Настя недоуменно и с напирающей радостью посмотрела на меня. Я приблизил ухо к телефонной трубке, чтобы лучше слышать голос Варвары Степановны.
— В больнице-то Эдик, ранили его…
— Точно в больнице?
— Да, я ходила к нему. Плохой он очень, — тяжко вздохнула невидимая мне женщина. — Состояние стабильно тяжелое. Тяжелое, но стабильное. Значит, жить будет.
— Акуда он денется? Конечно, будет… Ты сним разговаривала?
— Врачи не разрешают, но мы с ним говорили. Про тебя спрашивал.
— Нормально все со мной. Главное, чтобы с ним все хорошо было…
Я тронул Настю за плечо. Пора было закруглять разговор. Но она отмахнулась от меня.
— Где ты, дочка? — встревоженно спросила Варвара Степановна. — Я хочу видеть тебя!
— В порядке все со мной…
Я снова тронул ее за плечо, на этот раз она со мной согласилась. Сказала, что она собирается и прямо сейчас едет в больницу к Эдику. А ведь она совсем другое должна была сказать. Я с недоумением глянул на нее, когда она положила трубку.
— Не поеду я никуда!.. — с трудом сдерживая радостную улыбку сказала она. — Здесь буду, раз ты этого хочешь. А утром ты меня не удержишь.
— Утром ты позвонишь Игорю.
— Позвоню. Только зачем ему я, если у него есть Эдик?.. А он у него есть… — Улыбка сдувалась, а в глазах разгоралась тревога. — Они от него так просто не отстанут… Да, мне, конечно, нужно встретиться с Игорем… Только ты его не должен трогать.
— Почему?
— Может, нам удастся с ним договориться?
— О чем?
— Ну, часть акций продадим. Часть акций оставим себе. Откажемся от управления заводом, пусть Савельев там всем рулит…
— И вы на это пойдете?
— Ты же видишь, какая ситуация.
— Ну, вам видней, — пожал я плечами.
Действительно, чего я должен лезть в чьи-то семейные дела? У них там свои тараканы в голове, я их выводить не обязан. И до материального благополучия Ремезова и его сестры мне тоже нет никакого дела. Меня не должно волновать, если они заключат кабальный для себя договор. Это их проблемы. Да и мне работы будет меньше.
— Не надо Жмыхова трогать… Верней, обижать его не надо… — на ходу и вслух размышляла Настя. — Просто моей охраной будете… А может, он уже с Эдиком договорился?
— Без понятия.
— Да тебе и не надо это знать… А мне к Эдику надо.
— Что, прямо сейчас?
— Ну, поздно сейчас… Или слишком рано… А давай прямо сейчас! — махнула она рукой, как шашкой рубанула.
— Нет, сейчас нам здесь надо находиться, — совсем не уверенно сказал я. Настя, считай, дала отбой тревоге, но в голове у меня еще продолжали роиться мысли на заданную ранее тему. — Если твой брат жив, то ты Жмыхову не очень-то и нужна. Нам легче будет застать его врасплох, если он приедет к тебе…
— Ты что, не понял? — нахмурилась Настя. — Не надо никого заставать врасплох. Ситуация изменилась. Договариваться надо, а не воевать…
— Как скажешь.
— Но мне твоя помощь нужна. Ситуация пока неопределенная, мало ли что.
— Хорошо, я согласен.
— Я знала, что мы договоримся, — улыбнулась она.
— Альберт где?
— Что?
— Я должен найти Альберта. Или для тебя это новость?
— Ну-у… Не новость… — замялась она.
— Я помогал тебе с условием, что ты скажешь мне, где Альберт.
— Э-э… Но я же до сих пор нуждаюсь в твоей помощи.
— Это уже совсем другое дело, — качнул я головой.
— Ну, почему же другое?..
— Потому что ты лишаешь меня возможности вцепиться Жмыхову в горло. Теперь только ты можешь сказать мне, где Альберт. Если не скажешь, будем брать Жмыхова за жабры… Ты меня понимаешь?
Настя крепко задумалась, подперев подбородок маленьким своим кулачком.
— Да, я тебя понимаю, — кивнула она.
— Ну, так что, скажешь, где Альберт?
— Не скажу. Но дам возможность тебе самому во всем разобраться… Ты сам все поймешь. Проводи меня.
Я не понял, зачем она попросила меня проводить ее до гостевой комнаты на первом этаже. Во-первых, от кухни это совсем недалеко, три четыре шага, не больше. Во-вторых, приведения по дому не бродили, на людей не набрасывались.
Но я проводил ее до комнаты, правда, дальше она меня не впустила.
— Это недолго, — сказала она, перед тем как закрыть за собой дверь. — Жди меня здесь.
«Недолго» растянулось минут на пятнадцать. Я приложил ухо к двери, но ничего не услышал. Может, Настя на кровать легла да заснула?
Я уже собирался стучаться в дверь, когда появился Иван:
— Тревога! Менты!
Он старался сохранять спокойствие, но исходящие от него флюиды страха не просто ощущались физически, они еще и кололись, раздражая нервную систему.
— Настя!
Я открыл дверь и остолбенел, глядя на открытое окно. Спокойно на улице, ни ветерка — занавеска даже не шевелится. Поэтому и не уловил я движения воздуха, когда Настя открыла окно. И не услышал, как она выбралась во двор.
А окно находилось над выходом из подвала. Настя спрыгнула на землю, прошла с десяток шагов, пролезла через брешь в заборе, которую я проделал, и ушла. Куда? Некогда было задаваться этим вопросом. Нужно было уходить…
Да, ловко обвела меня Настя. Даже до комнаты попросила проводить, чтобы ее отлучка не показалась мне подозрительной… Не женщина она, а просто бестия какая-то! И зачем я только с ней связался?..
«Уазик» с мигающей, но молчащей сиреной остановился напротив ворот, из него неторопливо выходили люди. В ближайшей перспективе штурма не предвиделось, поэтому я без лишней суеты снял с подоконников камеры, вместе с ними спустился в подвал, закрылся изнутри. Мы с Ваней собрали свои вещи, вышли на задний двор и покинули его через брешь в заборе.
Что-то подсказывало мне, что Настя воспользовалась лодкой. Но нет, моторка стояла у пристани. Тихо вокруг, только слышно, как лягушки квакают. Мы забрались в лодку, я попытался завести мотор, но не тут-то было. Завелись только фонари на берегу, лучи которых ослепили меня.
— Стоять! Милиция!.. Спокойно, ребята! Спокойно!
Я растерянно посмотрел на Ваню. Похоже, мы уже приплыли…
Глава девятнадцатая
Дознаватель Кольчугин не входил в число людей, встрече с которыми я был бы рад. Не тот он человек. Зато ему, похоже, приятно было встретиться со мной. Вид у него торжествующий. Если в прошлую нашу встречу он был похож на колхозника, которого ждет тяжкий труд на пашне, то сейчас он мне напоминал крестьянина, выгодно продавшего свой урожай. Грубая у него радость…
