Юрий Гаврюченков - Кровавая баня Крупнера
– Что значит с повинной?! – возмутился професор. Если он хоть как-то будет замешан в этой грязной истории, то не видать ему действительного членства в Академии наук как своих ушей. Валерий Игнатьевич был с такой участью категорически не согласен. – Вы что, меня под статью хотите подвести?!
– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказал Семагин, он понимал, что Тернову ни при каком раскладе не переиграть следователя. Директор расколется на первом же допросе, а заодно сдаст и его, чего ни в коем случае нельзя было допускать. Тернов еще был нужен, потому что от него напрямую зависел Колыванов, а вот Бегунова никому не была нужна.
– Успокойтесь, ничего не будет, – заключил Семагин после небольшого раздумья. – А как поживает мой пациент?
– Хотите взглянуть? – повеселел Тернов.
– На обратном пути, – сказал Семагин. – Говорят, вы можете поставить на ноги любого психически неполноценного человека?
– Кто говорит? – удивился Тернов. Работы "Психометодологической лаборатории" оставались пока в секрете. – Болтун – находка для шпиона.
– Мой непосредственный начальник, генерал-лейтенант Яшенцев, – усмехнулся Семагин.
– Ах, – с деланным облегчением вздохнул Тернов. – Ну, если Петр Владимирович, тогда не страшно. Я полагаю, вас интересует этот ваш…
– Колыванов, – напомнил Семагин. – Я хочу, чтобы его вернули в строй.
– Это возможно, – заметил Тернов, – если у меня будет все в порядке.
– Будет в порядке, – согласился гэбист. С Терновым приходилось считаться. – Я бы хотел подробнее узнать об этой даме.
– Конечно. – У Тернова словно камень с души свалился. – Конечно.
***
– Как вам удается так быстро двигаться? – Андрей поднялся с земли, отряхиваясь от хвои и листьев.
– Длительные тренировки, – ответил Крупнер. – Бег тренируется только бегом, плавание – плаванием, а быстрота движений – скоростной подготовкой.
Постепенно он привык к присутствию на занятиях Андрея. Человеком тот оказался неплохим, к тому же знал много тактических приемов, полезных при штурме здания. Волосатый проявил к ним повышенный интерес, и Андрей охотно делился, взамен получая крупнеровские прикладные разработки на базе техники Шаолинь-цюань. Волосатый также делал успехи в освоении "ускоренного передвижения" без дополнительной стимуляции и нарабатывал собственные приемы, главным образом с применением сань-цзе-гунь. Андрей ничего не знал об СС-91 и считая достижения друзей заслугой исключительно физических упражнений. Крупнер не стремился его в этом разубеждать.
– И, разумеется, многократные повторения тао.
– Эти тао – чисто оздоровительные, – заявил Андрей. – И пользы от них ноль. В бою нужны простые короткие приемы. Дать так, чтобы сразу наповал.
– От тао тоже есть польза, – возразил Волосатый. – Ты оттачиваешь движения, доводишь до автоматизма, чтобы потом применить не задумываясь.
– Это гимнастика, – покачал головой Андрей. – В реальной схватке требуется нечто конкретное. Окинав-ское каратэ было очень неплохое. Я им занимался. Нам ката по минимуму давали, в основном ориентировали на реальный бой. На войне здорово пригодилось. А формальные упражнения хороши здесь, на гражданке. На Окинаве раньше как было: крестьяне дрались, чтобы защищаться голыми руками против вооруженного противника. Там длинных поединков не было. Принцип иккэн-хиссацу: ударил – убил. Вот и сейчас надо так же. А тао, энергетика, я считаю, ни к чему. На войне махать руками некогда.
– Ну, это кому что нравится, – заметил Волосатый.
– В общем-то, да, – согласился Андрей. – Каждому свое. Кому нравится энергетика – пусть занимается, но тут только к старости можно чего-то добиться, а жить нужно сейчас и сегодня. Так ведь?
– Н-ну… да, – пожал плечами Волосатый, сраженный набором аргументов.
Крупнер наблюдал за ними, скептически усмехаясь.
– По-моему, ты путаешь причину и следствие, – сказал он наконец Андрею, при этом обращаясь главным образом к Волосатому, в душе которого дали всходы сорняки сомнения. – Ты рассматриваешь прикладной аспект как изначальный, хотя боевое искусство лишь небольшая часть любого философского направления: буддизма. даосизма или ислама. Неотъемлемая часть, но небольшая. Обретение навыков самозащиты – это метод совершенствования духа, такой же, как живопись или поэзия, и столь же необходимый для его закалки. Многие школы используют единоборства для привлечения учеников, которые через это приходят к духовным ценностям, более высоким, нежели махание кулаками. Существуют древние воинские системы, ориентированные на скорейшее уничтожение противника, но даже они не обходятся без философской подготовки и базируются на прочном религиозном фундаменте. А современные боевые системы, такой основы не имеющие, ведут в тупик. В результате человек, усердно постигающий три удара кулаком и пять ударов ногой, но при этом не имеющий ничего в голове, останавливается в своем развитии и быстро проигрывает сопернику, осмысливающему связь любого движения с цветом, запахом или точкой силы своего внутреннего органа. Одно увлечение чисто внешними атрибутами не приведет к совершенству.
– Практика показывает иное, – без особой уверенности заявил Андрей.
Он признавал авторитет Славы в вопросах боевых искусств, хотя личный опыт подчас убеждал в обратном. Впрочем, здесь – это не там, рассудил он и успокоился, утвердившись в решении получить те знания, которые он считал нужными, и избежать бесполезных, только мешающих в бою. Воевать приходится не с мастерами кунг-фу, да и применять приемы случается крайне редко. Появление огнестрельного оружия уменьшило значимость искусства борьбы на поле боя и сделало ненужными большинство приемов, кроме самых простейших. Пулю, в отличие от стрелы, руками не поймать, да и сближаться на расстояние удара почти не приходится. Незачем штурмовать дом, если его можно обстрелять из гранатомета. И все же Андрей чувствовал, что Слава был прав, но ему была не нужна эта правда.
– Каждому свое, – сказал он.
– У тебя тоже неплохо получается, – утешил его Волосатый. – Кстати, покажешь еще раз "вход в дверь"?
– А что вы собрались штурмовать? – не без иронии поинтересовался Андрей.
Крупнер послал убийственный взгляд в сторону Волосатого, но тот его не заметил.
– Есть тут один Исследовательский центр… – многозначительно заметил он.
***
На третьем этаже Исследовательского центра царило обычное рабочее оживление. Семагин сидел на стуле в комнате 322 и наблюдал за своим подопечным.
С того момента, как Елизавета Давыдовна Бегунова воссоединилась с мужем, а произошло это прямо на его могиле, на кладбище, за Колыванова взялись нейрофизиологи "Психометодологической лаборатории". Тернов привел Семагина в помещение, где производился психосемантический анализ, и познакомил с Георгием Аветисовичем Козаряном, которому было поручено лечение "режимного больного". Несмотря на то, что Валерий Игнатьевич стал большим начальником, в лаборатории его встретили очень тепло, без всякой настороженности. Все-таки старые сотрудники, да и Тернов держался не как директор, а как коллега, заглянувший проведать сослуживцев. Он попросил Козаряна ознакомить Александра Семеновича с методикой, а сам удалился, чтобы не мешать.
Семагин сидел и смотрел. Колыванов был зафиксирован в специальном кресле, имеющем зажимы для конечностей, к голове были прикреплены электроды, соединенные с ЭЭГ, и надеты наушники. На мониторе перед ним с огромной скоростью мелькали слова и картинки. Как объяснил Козарян, электрические потенциалы мозга регистрируются энцефалографом с последующей обработкой данных компьютером для получения картины неосознаваемой психической деятельности, из которой впоследствии будет составлена фабула – ключевые слова, воздействующие на подсознание. Текст внушения будет закодирован в музыке и записан на кассету, при помощи которой "чистильщика" можно будет запускать в работу или заблокировать. Полному восстановлению личности, т.е. возвращению в нормальное человеческое состояние, заглушенный ЛСД Колыванов не поддавался. На подготовительном этапе его с применением химиотерапии пытались "вытащить" назад, но не удалось. Даже воздействие сверхвысокочастотного излучения, портативный генератор которого находился на оснащении ПМЛ, не дало положительных результатов. Зачистка свидетеля удалась Семагину на совесть.
Согласно выработанной Терновым и Козаряном программе, Колыванову намечалось индуктировать дремлющие в подсознании профессиональные навыки и попытаться возродить аналитические способности. Насколько эффективными в данном случае окажутся методы ПМЛ, никто не знал, но Георгий Аветисович уверял, что положительный результат обязательно будет. Семагин на это сильно рассчитывал. Его личный киллер – мальчик тринадцати лет, прошедший подготовку у военспецов ГРУ, которого полковник не без труда выкупил у следователя по особо важным делам, – снова угодил за решетку, и с оперативными сотрудниками опять возникла напряженка.
