Юрий Гаврюченков - Кровавая баня Крупнера
– Ну вы даете! – удивился Андрей. – Я, наверное, тогда днем буду приходить.
"Как будет угодно, – недовольно подумал Крупнер. – Сосновка круглые сутки открыта".
– Подскакивай часам к двум, – предложил Волосатый. – Мы примерно так же появляемся. Когда чуть раньше, когда позже…
– Идет, – обрадовался Андрей, поняв, что его зачислили в компанию. – До завтра!
– Пока, – сказал Крупнер.
– Счастливо, – кивнул Волосатый.
Андрей отсалютовал и двинулся в обратный путь. Питона, конечно, жаль, славный был товарищ, но жизнь на этом не кончается- Он успел привыкнуть к тому, что друзья – это ненадолго, что жизнь может оборваться в любой момент и горевать по каждому просто некогда. Он обязательно найдет гадину, которая убила Питона, а пока надо было купить хороший спортивный костюм.
***
Белый "рафик" медицинской помощи въехал в ворота Исследовательского центра и остановился у входа в главный корпус. Из машины вышел врач и вразвалочку подошел к вахте.
– Мы тут вам больного привезли, – обратился он к охраннику, перекидывая спичку из одного угла рта в другой. – Позовите кого-нибудь, чтобы приняли.
– Да, конечно, – контролер был извещен, что сегодня привезут спецпациента. – Подождите минуточку, к вам подойдут.
Врач ждал у проходной, пока к нему не вышел высокий представительный армянин в белом халате – Георгий Аветисович Козарян, старший научный сотрудник "Психометодологической лаборатории ".
– Здравствуйте, – сказал он. – Привезли?
– Здравствуйте, – сказал врач. – Пойдемте смотреть.
– Пазавите начальника, пажалуйста, – обратился Георгий Аветисович к контролеру.
– Сейчас, – пискнул вахтер. Он всегда заискивал перед армянином. В его поведении Козарян с чувством некоторой брезгливости уже давно разобрал отчетливую гомосексуальную мотивацию.
Подошел начальник караула.
– Одно место в вашем отэле падгатовьте, пажалуйста, – пошутил Георгий Аветисович. – Мы заказывали.
С начальником караула он еще мог шутить, а вот с его подчиненным опасался.
– Понял, – кивнул начкар, доставая из кармана связку ключей на шнурке.
– И пусть санитаров пропустят.
– Угу, – начальник караула повернулся к охраннику. – Дай дежурного. Алло. Сними решетку с сигнализации, запускать будем.
Козарян и врач подошли к машине и открыли задние двери. Два могучих санитара выволокли затянутого в смирительную рубашку человека. Человек был счастлив. Обратив пустые глаза в пространство, он что-то беззвучно напевал.
– Красавец, – заметил врач. – Обследовать будете?
– Лечить будем, – брезгливый Козарян поморщился.
– Вот история болезни, – врач протянул журнал. – А вот тут распишитесь за прием.
– Колыванов Виктор Гаврилович, – прочел вслух Козарян. – Давайте ручку, распишус за получение цэнного груза.
– Повели, – скомандовал врач, бросив журнал в машину.
Козарян предупредительно придержал дверь, когда санитары буквально внесли немаленького, но усохшего на больничной диете "чистильщика". Начальник караула ждал их у открытой решетки.
– Сюда, – он отворил дверь в камеру. Санитары погрузили Колыванова на койку и быстро сдернули смирительную рубашку, которая была больничным имуществом. Начкар выпустил их на волю и захлопнул дверь. Замок автоматически закрылся. Он запер решетку и снял трубку висевшего на стене телефона.
– Ставь седьмую дверь и решетку, – приказал он. Оперативный дежурный пульта нажал кнопки "ОНАРа". Появление зеленых огней показало, что дверь камеры и заградительная решетка в коридор поставлены на сигнализацию.
Козарян попрощался с врачом. Машина проехала по центральной аллее и выкатила за ворота.
– Ненавижу эту черную сволоту, – сказал врач, тщательно обтирая ладонь о халат.
– У вас невроз навязчивых состояний, – хмыкнул один из санитаров.
Санитары загоготали, потом другой с некоторой опаской заметил:
– А мне здесь не понравилось, если честно. Место какое-то нехорошее. Что тут, клиника?
– Ты не знаешь? – удивился врач. – Это филиал Института мозга человека, закрытая военная шарашка. Тут, если хочешь знать, такие вещи творятся…
Первый санитар присвистнул.
– Так вот, значит, где это. Здорово они в глушь забрались.
– А что тут такое? – спросил второй санитар.
– Опыты на людях ставят, – сказал врач. – Вырабатывают способы электронной коррекции личности. Оружие делают.
– Психотронное оружие, слыхал? – спросил первый санитар.
– Зомби всякие, – поддержал его врач. Второй санитар работал у них недавно, поэтому возник повод пошутить, пользуясь его неосведомленностью. – Этому дружку, что мы привезли, трепанацию сделают, крышку черепной коробки снимут и будут в мозг электроды втыкать.
– Ну! – утвердительно кивнул первый санитар, – натыркают электродов и ток пустят. Импульсы будут проходить, подавать команды реципиенту, а он будет дергаться, как паяц на ниточках. Ну, а потом хана ему. Нового привезут.
Второй санитар сплюнул.
– Вот гадючник развели. Сразу мне это место не понравилось, если честно.
***
– Анастасия Алексеевна, Семагин не появлялся?
– Еще нет, Валерий Игнатьевич, – ответила секретарь. – Как придет, сразу сообщу.
– Спасибо, – сказал Тернов.
Профессор ждал прихода гэбиста с большим нетерпением. Он волновался – и было отчего. Вчера вдова Бегунова позвонила ему домой и высказала все, что думает. Тернов был потрясен ее осведомленностью. В день их последнего разговора Григорий Дмитриевич быстренько выплеснул эмоции, побеседовав по телефону с женой. Вероятно, в их семье было так принято, но Тернов об этом и знать не мог, так что теперь ему было отчего запаниковать.
Он посмотрел на часы. Электричка уже прибыла на станцию, и Семагин должен вот-вот появиться. Валерий Игнатьевич очень хотел посоветоваться с особистом. Он рассчитывал на его помощь. Елизавета Давыдовна сказала, что обвиняет его, Тернова, в похищении бумаг мужа, пропажа которых обнаружилась после его похорон. Она сообщила, что не знает, когда это случилось – на поминках или… И добавила, что обязательно поделится своими подозрениями со следователем.
Вот это уж было совсем ни к чему.
Страж государственной безопасности возник точно в положенное время. Как всегда, на лице его застыло выражение вежливой заинтересованности.
– Здравствуйте, – уверенно, как в своем кабинете, Семагин прикрыл дверь и уселся на стул, не дожидаясь приглашения. Он считал, что формальности сейчас ни к чему. Директор попросил его прийти. Не вызвал, не пригласил, а именно попросил. Значит, он был сильно заинтересован в их встрече, поэтому можно было не церемониться. Семагнн хотел выторговать максимум условий для скорейшего возвращения в строй Колыванова. Ему был необходим дополнительный оперативный сотрудник.
– У меня есть проблема, – без предисловий начал Тернов. – Она касается нас обоих.
– Слушаю вас внимательно, – полковник демонстративно привел в действие генератор белого шума. Теперь уже по-настоящему. Он не любил часто пользоваться этим приборчиком, чтобы не облысеть, но в данный момент безопасность была важнее волос.
– Меня подозревают, – начал директор.
"Многообещающе", – подумал Семагин.
– Подробнее, пожалуйста.
– Э-э, видите ли, погиб один научный сотрудник. – Тернов помялся. – Что-то с ним случилось, хулиганы… или его ограбили. Но днем у меня была с ним беседа и получился конфликт, а его жена подозревает, что это я был причиной его гибели, и собирается пойти к следователю. Вы понимаете?
– Вам-то что волноваться? – невозмутимо произнес Семагин. – Не вы же его ограбили. Вызовет вас следователь, снимет показания. Вы в это время где были?
– Дома.
– Кто вас видел?
– Жена.
– Не густо. Алиби слабоватое.
– И сын еще… с другом.
– С тем самым?
– Э…
Вопрос был выпущен, будто пуля. Полковник быстро все понял. Просчитать ситуацию ему не составило труда.
– С каким? – в голосе Тернова прозвучала фальшь.
Он догадался, к чему клонит Семагин, но иного пути, кроме как признаться, у него уже не было. В его интересах было быть предельно откровенным со своим подельником.
– С тем самым, – выдавил директор.
– У нее есть какие-то доказательства… вашей заинтересованности? – Семагин говорил, как адвокат, убежденный в вине подзащитного, но все равно отстаивающий его права.
– Телефонный разговор с мужем, – и Тернов подробно пересказал аргументы Елизаветы Давыдовны.
– То есть ничего, кроме предположений, – уточнил Семагин. – Вам это ничем не грозит, если, конечно, вы не явитесь с повинной.
– Что значит с повинной?! – возмутился професор. Если он хоть как-то будет замешан в этой грязной истории, то не видать ему действительного членства в Академии наук как своих ушей. Валерий Игнатьевич был с такой участью категорически не согласен. – Вы что, меня под статью хотите подвести?!
