Михаил Серегин - Размороженная зона
– Может быть, – сквозь зубы ответил Колыма. – Так… Ну-ка, прикинем. До Ключей еще полчаса, там дозаправимся. Да потом еще сорок минут. В общем, через два часа мы точно в Магадане будем. Ладно, посмотрим, может, еще и не поздно…
29
Вездеход с эмблемой МЧС на борту, подпрыгнув на ухабе, выехал на «серпантинку» с одного из боковых ответвлений, ведущих в горы, и остановился. Из машины вылез невысокий, плюгавый мужик в шлемофоне и очках, с поднятым воротником и шарфом, намотанным так, что нижней части лица видно не было. Собственно, лица не было видно практически совсем – только нос. В руках мужик держал сложенную в несколько раз карту Магаданской области. Что-то раздраженно бормоча себе под нос, он развернул ее, прижал к борту вездехода и принялся внимательно рассматривать. Судя по всему, мужик изрядно нервничал. Заблудился, скорее всего.
Издалека послышался шум приближающегося мотора. Мгновенно свернув карту, мужик в шлемофоне встал у обочины и поднял руку. Но появившийся через полминуты серый джип даже не притормозил – его водитель не был дураком и, увидев эмчеэсовский вездеход, решил не связываться. Так же поступил и появившийся через несколько минут грузовик, и еще одна легковушка. Мужик в шлемофоне явно нервничал все больше. Наконец он раздраженно сплюнул, подбежал к вездеходу и запрыгнул внутрь. Через несколько секунд мотор машины глухо заурчал, вездеход медленно прополз несколько метров и встал боком, практически полностью перегородив собой проезжую часть. Мужик снова выскочил из машины, встал рядом и вытащил из кармана красные корочки.
Ждать пришлось недолго, и на этот раз у водителя появившегося грузовичка не было выбора. Пришлось остановиться. Мужик из вездехода подбежал к грузовику и требовательно застучал в дверцу водительской кабины.
– Ну! Чего надо? – Из раскрывшейся дверцы грузовика высунулась небритая рожа водилы. – Я еду спокойно, ничего не нарушаю…
– Министерство по чрезвычайным ситуациям, – рявкнул в ответ мужик, тыкая в лицо водилы корочками с тисненым двуглавым орлом и прочими прибамбасами. Правда, открывать книжечку он не стал. Но водиле и так хватило. Лицо его приняло покорное выражение. С привычкой спорить с представителями власти водитель расстался давно.
– Дорогу на Ключи знаешь? – убирая корочки, резко спросил у водилы мужик в шлемофоне.
– На Ключи? – переспросил тот. Соображал водила довольно туго, и ответа ждать пришлось секунд десять. – А! Так тебе в Ключи нужно! Это ж совсем рядом!
– Где? – По голосу мужика из вездехода было ясно, что он с трудом сдерживает рвущийся наружу гнев.
– А вот проедешь еще километров пять, там будет поворот в горы. Туда и свернешь.
– Какой по счету поворот?
– Чего? – Водила явно не понял, о чем его спрашивают.
– Какой по счету поворот? Первый? Второй? Третий?
– А! Понял! Да хрен его знает! Там табличка висит, не ошибешься!
– Ясно, – мужик из вездехода вздохнул с облегчением.
Значит, порядок. Он не заблудился, а просто немного не доехал до нужного поворота. Развернувшись, он подошел к вездеходу, влез внутрь, и через несколько секунд машина отползла в сторону, освобождая грузовику дорогу. Грузовик тронулся с места, миновал вездеход и скрылся за поворотом. А вездеход двинулся в ту сторону, откуда ехал грузовик. Минут через десять впереди и правда показался стоящий возле поворота в гору дорожный указатель: «Ключи. 20 км».
Вездеход свернул в сторону Ключей.
30
– Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!
Васильев почувствовал, что кто-то несильно, но настойчиво трясет его за плечо. С трудом продрав глаза, он увидел лицо одного из сержантов.
– Чего надо?! – злобно спросил начальник лагеря. – Я только глаза закрыл!
– Товарищ подполковник, вы приказали немедленно докладывать, если зэки чего-нибудь потребуют.
Васильев уже успел немного прийти в себя и сообразить, что он явно не только что закрыл глаза, а проспал как минимум часа четыре – за окном было уже светло. Вчера вечером… Или сегодня утром… Ну, в общем, ночью, после разговора с Еременцевым, он решил все-таки немного вздремнуть, чтобы на следующий день быть хоть на что-то годным. Но приказ будить его, если что, он действительно отдавал – сержант все правильно сделал.
– Что там такое? – спросил Васильев, тяжело поднимаясь с узкой кушетки. Штаб лагеря был совершенно не предназначен для отдыха, и поэтому, чтобы поспать, пришлось идти в медпункт и ложиться на тамошнюю койку.
– Зэки хотят поговорить с вами или с представителем министерства, – ответил сержант.
– Ясно. Никаких косяков больше за ночь не случалось?
– Нет. Они сидели за локалкой, только какие-то завалы в проходах между бараками устроили.
– Завалы? – Васильев шагнул к двери. Спал он не раздеваясь, поэтому был уже готов идти на переговоры к зэкам. – Ну ладно, посмотрим сейчас, что там за завалы.
Выйдя в коридор, Васильев нос к носу столкнулся с Еременцевым, явно тоже только что разбуженным – вид у замминистра юстиции был помятый, а на правой щеке отчетливо пропечатались какие-то неровности стула, на который ему пришлось класть голову.
– Интересно, чего они потребуют? – вслух подумал Еременцев после того, как обменялся с начальником лагеря приветствиями.
– Сейчас узнаем, – зевнув, отозвался Васильев. Теперь он был уже несколько более спокоен и уверен в себе, чем вчера вечером, – помогли новости, сообщенные москвичом на сон грядущий.
Начальники вышли во двор, где их уже ждал отряд вооруженных вертухаев под предводительством капитана Колосова и начальника режима. Рядом с ними, но сам по себе, стоял и «кум» с двумя своими оперативниками. Васильев коротко кивнул всем и двинулся к локалке.
За ночь пространство перед «сучьим» логовом претерпело значительные изменения. Зэки и правда завалили чем-то типа баррикад два прохода между бараками, по которым до них было легче всего добраться. В баррикады пошел весь доступный блатным подручный материал – в основном шконари и матрацы, а еще и козлы для пилки дров, пожарный щит, оконные рамы с высаженными стеклами, листы обледеневшей фанеры и так далее.
За баррикадами при дневном свете хорошо просматривалось открытое пространство, на котором дотлевали костры и валялись трупы «сук» с торчащими из них заточками – вынимать из них оружие блатным было западло. Сами бунтующие зэки на открытое пространство предусмотрительно не высовывались, скрываясь кто за самим «сучьим» логовом, кто за локалкой, кто за баррикадами. Метрах в тридцати от линии обороны блатных находился заслон – бойцы лагерной охраны с автоматами на изготовку.
– Крикните им, что я пришел, – приказал Васильев стоящему позади бойцов лейтенанту, держащему в руках мегафон.
Лейтенант козырнул, сделал несколько шагов вперед, включил мегафон и прокричал в него:
– Начальник лагеря здесь!
Несколько секунд ничего не происходило, а потом над одной из баррикад появилась какая-то палка с привязанной к концу белой тряпкой.
– Эт-то еще что за хрень? – нахмурил брови Васильев.
– Белый флаг, надо полагать, – хмыкнул Еременцев. – Ну дают, артисты!
Москвич оказался прав. Сначала палка поколыхалась вправо-влево, а потом из-за баррикады показалась чья-то голова.
Один из стоящих перед начальством офицеров тут же вскинул автомат, но Васильев прикрикнул:
– Не стрелять! Успеем еще. Лучше послушаем, что этот клоун нам скажет.
– Эй! Я – парламентер! Не стреляйте! – прокричал появившийся из-за баррикады зэк.
– Слова-то какие выучили блатари. Парламентер! – снова хмыкнул Еременцев.
– Дай-ка мегафон, – потребовал Васильев у лейтенанта. Тот охотно отдал начальнику требуемое.
– Я – подполковник Васильев! – крикнул начальник лагеря. – Стрелять не будут, выходи!
Зэк перелез баррикаду, осторожно спустился на землю и преспокойно зашагал по направлению к напряженно застывшим бойцам и стоящим у них за спинами начальникам.
– Сегодня даже не торгуются насчет скольких-то там шагов. Странно это, – негромко проговорил «кум». – Что-то мне эта наглость не нравится.
Васильеву самоуверенное поведение зэка тоже не нравилось, но сказать было нечего – ведь он же себя ставит в затруднительное положение, не их.
– Товарищ подполковник, помните, у них пистолет Клебанова, – напряженно сказал начальнику лагеря капитан.
– Ерунда, – снова обретая уверенность в себе, сказал Васильев. – Видишь же – в руках у него, кроме этого дурацкого белого флага, ничего нет. Прежде чем он ствол достанет, в нем уже столько дырок сделают, что за решето сойдет.
В словах Васильева была логика, и капитан замолчал. Тем временем парламентер – тот самый маленький, верткий блатарь, что ночью выходил на разведку, а во время резни в пресс-хате воткнул заточку в горло Обезьяну – подошел к вертухаям шагов на пять и спокойно остановился, не обращая ни малейшего внимания на направленные ему в грудь стволы автоматов.
