Михаил Серегин - Размороженная зона
Раздавшийся вдалеке еле слышный стрекот приближающегося вертолета заставил курящего насторожиться. Мужик мгновенно потушил сигарету и растер в невесомую пыль серые столбики пепла, валявшиеся под ногами. Окурок он не бросил на землю, а сунул в карман, явно не желая оставлять за собой следов. Стрекот вертолета быстро приближался. Мужик в шлемофоне поднял ПЗРК и обошел валун – теперь он стоял со стороны, противоположной той, откуда приближалась вертушка. Потом он несуетливо проверил свое оружие и, видимо, оставшись довольным результатами проверки, опустил «Иглу». Но теперь поза его была напряженной – за одну-две секунды он легко мог подготовиться к выстрелу.
Рассчитана засада была идеально. Прежде чем опуститься на вертолетную площадку, подлетающий борт должен будет взмыть и зависнуть над сопкой, чтобы не врезаться в нее. Некоторое время вертолет будет висеть в воздухе. Отличная мишень, промазать просто невозможно.
Вероятно, мужик из вездехода думал именно так. Он был абсолютно спокоен.
32
– Вот так мы, короче, того придурка и притушили, – закончил свой рассказ широкоплечий мужик с татуированными пальцами, сидящий на водительском месте «Магируса» – здоровенного карьерного самосвала, пользующегося на севере очень большой популярностью. Грузовик катил по «серпантинке» на север с очень приличной скоростью. Рядом с водилой сидел пассажир – пожилой бородатый мужик в шляпе, очках и закрывающем нижнюю половину лица шарфе. Именно к нему и был обращен длинный монолог водилы, упоенно повествовавшего о подвигах своей боевой юности. Собственно, он и взял пассажира не столько ради денег, сколько для того, чтобы был слушатель.
– А еще у нас, короче, такой случай был, – начал водила. – Я тогда попал по малолетке, мы с корешами ларек бомбанули, но прикинь, вышло так…
– Слышь, друг, – перебил его пассажир. – А ты про бунт на зоне ничего не слышал? Ну, сейчас про него все заговорили, на пятой зоне. Ты, смотрю, человек бывалый. Что думаешь?
– Да что тут думать?! – воскликнул словоохотливый водила. – Просто менты – козлы. Долбают пацанов своим уставом сраным, вот и нарываются на неприятности. Из-за этого по жизни все бунты и бывают на зонах. Вот прикинь: у меня один кореш срок мотал под Ягодном. Блатной был, правильный пацан. Так его эти уроды в погонах сразу, как он к ним попал, работать заставить пытались. Он им объяснил, что блатной и не может, они не отцепляются. В ШИЗО его на неделю засунули, потом в ПКТ на месяц. Там его активисты перевоспитывать пытались, но он кому-то башку проломил. Его снова под суд и еще срок накинули. Так все эти хреновины и случаются. Мусора лезут, куда не надо, а пацаны от этого страдают.
Водила явно противоречил сам себе – совсем недавно он говорил, что на неприятности нарываются мусора, а теперь у него страдали пацаны. Впрочем, с другой стороны, и то, и другое было правдой – во время бунтов достается всем.
Пассажир кивнул.
– Да, прав ты. Так обычно и бывает. Хотя и мусорам несладко приходится.
– Точно! – охотно кивнул водила. – Мне один пацан знакомый рассказывал, что, когда бунт на «восьмерке» был, они до «кума» с «хозяином» добрались… – водила сделал паузу, явно ожидая дальнейших вопросов. Пассажир его не разочаровал:
– И что сделали? Мочканули?
– Конечно! Но не просто так – обоих посадили в железные бочки, бензином облили и подожгли. Хоронили этих уродов потом в закрытых гробах.
– Круто…
– Еще бы! Так их и было за что. Они в зоне беспредел устроили жесткий.
Пассажир еле заметно усмехнулся. Очень уж забавно было слушать, как водила с уверенным видом пересказывает услышанные где-то сплетни. Впрочем, ничего плохого в этом, конечно, нет. Дорога длинная, делать нечего.
– И ты, значит, думаешь, что и сейчас на пятой зоне та же фигня? – спросил пассажир, никак не проявляя внешне своего скептического отношения к услышанному. – Думаешь, менты пацанов сами спровоцировали?
– Конечно! Кстати, ты в курсах, – водила понизил голос до шепота, хотя в машине, кроме них двоих, никого не было, – на этой зоне сам Батя сейчас срок мотает. Смотрящий по всему краю!
– Серьезно? – переспросил бородач.
– А то как же! Может, поэтому именно на той зоне и «разморозка». Наш смотрящий – человек серьезный, беспредела не допускает.
– Да, наверное, – снова поддакнул бородач. – А ты сам смотрящего знаешь?
– Ну, видел, конечно, пару раз, в лицо знаю, – со значительным видом кивнул водила. – Но общаться не доводилось. Сам понимаешь: смотрящий по всей Колыме – это такая фигура… Но когда я срок мотал, то от пацанов про него много слышал. Такого рассказывали, что про кого другого я бы и не поверил. Например, что один раз Батя…
Но бородач, которому, видимо, надоело слушать рассказы водилы, снова перебил его:
– Слушай, Сеня, я все хотел спросить: ты на какой зоне сидел?
– А ты что, следователь, чтобы мне такие вопросы задавать? – неожиданно агрессивно отозвался водила, поворачиваясь к пассажиру.
– Базар фильтруй, – совершенно другим, жестким и решительным голосом ответил мужик и опустил шарфик, скрывавший нижнюю часть его лица.
Физиономия водилы «Магируса» мгновенно вытянулась от удивления, брови приподнялись, а глаза выпучились так, что чуть не вылезли из орбит.
– Ты-ы-ы? – изумленно протянул он. – Извини, не узнал.
– Это хорошо, что ты меня не узнал, – спокойно ответил бородач, возвращая шарфик на место. – Давай, за дорогой следи. А то сейчас в поворот не впишемся.
Татуированный водила наконец замолчал и сосредоточился на дороге, но все равно постоянно кидал на своего пассажира опасливые и одновременно уважительные взгляды. Бородач не обращал на это никакого внимания. Он спокойно смотрел на летящую под колесами «Магируса» дорогу да что-то насвистывал себе под нос. Сейчас в нем снова никак нельзя было заподозрить серьезного человека. Тем более такого, который способен одним предложением заткнуть рот здоровенному детине с уголовным прошлым.
33
– Все, считай, прилетели, – сказал Софии Колыма, привстав и выглянув в иллюминатор. – Вон сопка, сейчас ее перелетим, и уже через минуту будут Ключи.
– После них мы, кажется, нигде больше садиться не будем? – спросила девушка.
– Нет, – покачал головой Колыма, слегка поморщившись.
– Что с вами, Коля? – обеспокоенно спросила София.
– Да так… Ничего особенного, – отмахнулся Колыма.
Блатного неожиданно пронизало острое чувство опасности. То самое звериное чутье, которое не раз выручало блатного в самых трудных ситуациях. Сам Колыма этому чутью верил, но говорить о нем вслух не любил. Чего метлой зря махать? Если знаешь что-то конкретное – говори, нет – помалкивай. Особенно в таких случаях, как сейчас, – когда чувство совершенно неопределенное, и непонятно, что делать. «Но сейчас-то нам вроде ничего не угрожает, – подумал блатной. – Чужих в вертолете нет, дозаправиться мы успеваем, врезаться тоже ни во что не врежемся: Санька – пилот опытный. Нет, зря я, наверное, дергаюсь. Старею, не иначе. Нервным становлюсь».
В этот момент мужик в шлемофоне, стоящий за валуном на вершине сопки с ПЗРК «Игла» наперевес, двумя движениями привел свое оружие в окончательную боевую готовность и поймал стволом тушку вертолета, находившуюся сейчас меньше чем в тридцати метрах от него и уже погасившую скорость почти до нуля.
– А дозаправляться нам долго? – спросила София, чтобы отвлечь Колыму от каких-то явно не слишком приятных мыслей.
– Минут десять примерно, – ответил блатной. – Если только…
Договорить он не успел. В дно зависшей над сопкой вертушки пришелся мощнейший удар. Раздался громкий хруст, вертолет подпрыгнул в воздухе, пол под ногами провалился, и Колыма с Софией кувырком полетели в дальний угол, прямо на цинковый гроб и «грузняк». Несколько секунд подбитый вертолет еще боролся за жизнь. Но тут раздался взрыв, окончательно разворотивший двигатель «Ми-24», в который и целился выстреливший. Во все стороны брызнули скрученные и перекореженные раскаленные осколки железа, в металлическом кожухе надсадно взревел захлебывающийся ротор, загрохотал, а через мгновение, прошибив стенку кожуха, ротор вылетел наружу, пробил обшивку и полетел вниз. Вертолет окончательно потерял управление и, клюнув носом, рухнул на землю.
За те несколько секунд, пока подбитый вертолет еще удерживался в воздухе, в салоне успело произойти очень много событий. Колыма, падая, здорово ударился бедром об угол чемодана с «грузом» и головой о стенку. На мгновение в глазах блатного потемнело. София упала на Колыму, и поэтому ей досталось меньше. Охваченная паникой девушка, не рассуждая, вскочила и рванулась к двери вертолета – если бы потом ее спросили, зачем она это сделала, ответить София бы не смогла. Просто в ту секунду она была убеждена, что из вертолета надо выпрыгнуть.
