Александр Тамоников - Признание моджахеда
— А если в этом ограниченном кругу окажется информатор Исмаил-Хана?
— Абдул гарантирует скрытность работы нашего боевого подразделения.
— Он уже гарантировал безопасность съемочной группы. И что в итоге?
— Без Абдула, без его проводников и связей нам в Афгане не обойтись.
— И все же я, как командир группы, которой предстоит выполнять главную задачу общей операции по освобождению заложников, настаиваю на автономной работе подразделения, используя Абдула лишь в качестве источника требуемой мне информации через нашего посредника, формально не связанного со спецслужбами. А если мне потребуется поддержка или проводники, то я запрошу их у посредника.
Феофанов, посмотрев на Тимохина, неожиданно быстро согласился:
— Хорошо! Разрабатывайте с Крымовым план предстоящей операции, которой присваиваем кодовое название «Афганский рейд». Если сможете обосновать преимущества автономной работы и убедить командование, что предлагаемый вами вариант может обеспечить успех операции, то пойдете в автономный рейд. Но прошу, вот так с ходу не отбрасывайте возможность сотрудничества с Абдулом Асадани. Продумайте план до мелочей. Данные по съемочной группе, включая фотографии журналистов, карты района предполагаемой дислокации банды Исмаил-Хана, а значит, и места содержания заложников, информационная справка по составу бандформирования, особенностям его действий, отдельным персонам, входящим в окружение главаря, и еще кое-какие документы здесь.
Генерал достал из ящика стола папку. Передал ее Крымову.
— Надеюсь, эти документы помогут вам правильно оценить предварительную обстановку.
Крымов, взяв папку, спросил:
— И много у нас на это времени?
— Как всегда, Крым, от силы двое суток. Представить план мне вы, товарищи офицеры, должны не позднее 16:00 пятницы, 15 июля сего года. Вопросы?
Спросил Тимохин:
— Туркину переданы требования о сумме выкупа и порядке его передачи террористам?
— Господин Туркин за помощью в правоохранительные органы не обращался, видимо, его предупредили об этом. В настоящее время все компании нефтемагната подвергнуты плановой проверке Генеральной прокуратуры, это означает, что все зарубежные счета Туркина заблокированы, а перевод крупной суммы денег из России практически невозможен. Однако нефтемагнат обращался к председателю проверяющей комиссии, заместителю Генерального прокурора Андрею Максимовичу Жданову с просьбой разрешить перевести на зарубежные счета десять миллионов долларов. В чем Жданов ему отказал.
Крымов проговорил:
— Десять лимонов баксов? Так это и есть сумма выкупа.
— Вот ты и ответил на вопрос товарища.
— Надо бы пообщаться с этим Туркиным!
Генерал улыбнулся:
— Ты словно мысли мои читаешь, Крым!
— В смысле?
— В том смысле, что в 20:00 мы с вами встречаемся с господином Туркиным в его загородной усадьбе, расположенной в элитном поселке «Марьин ручей»! Встреча согласована, а проще говоря, миллиардеру приказано находиться в назначенное время дома. Думаю, ему есть что нам рассказать!
Тимохин спросил:
— А если он в отказ пойдет? Мол, чего мы лезем не в свои дела. Эти олигархи весьма непростой и своевольный народ. Дури у них хватает.
— Дури, Саня, возможно, но не глупости. И Туркин прекрасно понимает: если за дело взялись спецслужбы, то у него никто и ни на что разрешения спрашивать уже не будет. Маховик набрал обороты, и его не остановить. Решением нефтемагната в нашем случае! А посему уверен, Туркин пойдет на сотрудничество с нами. У него просто другого выхода нет. Но все, хватит болтать! Пьем по чашке кофе — и в «Марьин ручей»!
— А кто сбросил в ФСБ информацию о похищении журналистов? — поинтересовался Тимохин.
— Абдул! Через посольство и телеканал. А также неизвестный мужчина, позвонивший из Москвы.
— Доброжелателя не вычислили?
— Нет!
— Ясно!
* * *«Мерседес» начальника Главного управления по борьбе с терроризмом и слегка помятая «Тойота» Тимохина подъехали к контрольно-пропускному пункту охраняемого элитного поселка «Марьин ручей» в 19:40. Охранник пропустил машины, так как имел на это распоряжение Туркина. При подъезде к воротам усадьбы нефтемагната Феофанову на сотовый телефон позвонил Потапов. Генерал ответил:
— Слушаю тебя, Владимир Дмитриевич!
— У меня плохие новости, Сергей Леонидович!
— Говори!
Выслушав доклад заместителя, Феофанов, закрыв телефон, ударил по дверке. Водитель удивленно взглянул на начальника, но, видя его помрачневшее лицо, промолчал. Загнал автомобиль на территорию усадьбы Туркина. Припарковался на площадке перед гаражами. «Тойота» встала рядом. Офицеры покинули машины. Крымов обратил внимание на резкую смену настроения генерала. Спросил:
— Что-то случилось, Сергей Леонидович?
Феофанов ответил:
— Случилось! На связь выходил Абдул. С ним говорил Потапов. Асадани сообщил, что имеет непроверенную, правда, информацию о казни одного из заложников.
— Кого?
— Оператора Дольского! Черт! Почему Исмаил-Хан казнил заложника? Что послужило причиной столь резкого и внезапного решения?
— Да, новость плохая! Но Абдул, кажется, говорил о том, что информация непроверенная?
— Тебе легче от этого?
— Так, может, Исмаил сам и запустил дезу?
— Для чего? И для кого?
— Для того же Туркина!
— Туркину о казни Исмаил-Хан сообщил бы лично.
— Ну, а я о чем говорю? Казнь оператора позволяет Исмаилу оказать дополнительное психологическое давление на нефтемагната. А он о ней ничего не говорит Туркину. А сливает дезу Абдулу. А если он прощупывает «крота» в своих рядах?
— Ты уверен, что он не сообщил о казни бизнесмену? Мы же еще не видели его. И позвонить нам он не мог. Впрочем, сейчас все узнаем.
Из дома вышел нефтемагнат. Он был мрачнее тучи.
— Туркин Борис Анатольевич, бизнесмен.
— Генерал-майор Феофанов, Сергей Леонидович, начальник Главного управления по борьбе с терроризмом. Со мной подчиненные офицеры. Полковник Крымов Вадим Петрович и подполковник Тимохин Александр Александрович.
— Вы представляете подразделение ФСБ? — спросил Туркин.
— Не совсем, — ответил Феофанов. — Подчиненное мне Управление имеет двойное подчинение, ФСБ в том числе. Но это неважно.
Нефтемагнат указал на особняк:
— Пройдемте в мой кабинет. Прошу за мной!
Туркин двинулся к огромному роскошному особняку. Тимохин сказал Крымову:
— Да, неплохо живут наши отечественные нувориши. И это всего лишь загородный дом. Таких у Туркина наверняка с десяток, если не больше. И по всему миру.
Крымов ответил:
— Не таких, Саня. Покруче!
— Вот и я о том же. И что за страна у нас получилась после Союза? Одним все, другим ничего.
— Что теперь об этом говорить? Теперь будем шкурой рисковать, дабы вытащить дочку этого Туркина из Афганистана, куда она попала по собственной глупости. Знаю я этих богатеньких сумасбродных девиц. Им покоя мало, им романтику подавай. А как попадут в историю, их другим спасать приходится. Тем, у кого таких вот особняков нет, кто за зарплату пашет.
Александр взглянул на друга:
— Откуда ты знаешь этих девиц, Крым? Колись. На стороне бизнесменшу заимел?
— Да сдались они мне, эти… леди… ляди! А откуда знаю? Оттуда! Тебе какая разница? И, вообще, молчи, еще наговоримся, когда план составлять будем.
В кабинете офицеры расселись в кресла, хозяин кабинета устроился на дорогом кожаном диване:
— Значит, ФСБ узнала о похищении дочери?
Феофанов ответил:
— Ну раз мы здесь, то ответ очевиден.
— Позвольте узнать, откуда, если не секрет?
— Ну какой же секрет? Афганец, к которому летела съемочная группа, сообщил о похищении посольству и редакции телеканала. Они и оповестили ФСБ. Позже я связался с человеком, что пригласил журналистов в Афганистан. Так что мы узнали о похищении съемочной группы из источников в Афгане, а вот почему вы, любезный Борис Анатольевич, скрыли от нас факт похищения вашей дочери?
— А вы сами не догадываетесь почему, генерал?
Феофанов поднялся:
— Знаете что, Борис Анатольевич, давайте договоримся с самого начала, что эту партию ведем мы, офицеры специального управления. А вы либо сотрудничаете с нами, либо нет. Что особо не повлияет на нашу дальнейшую работу. И еще! Прошу вас на будущее не забывать, что мы представляем государство, а не какую-либо даже очень крупную и супербогатую коммерческую структуру, и обращаться к офицерам Управления следует соответствующим образом. Среди нас нет ваших подчиненных. Я же не намерен гадать в вашем кабинете, почему вы не сообщили о похищении своей дочери. Я жду ответа на четко поставленный вопрос.
