Чингиз Абдуллаев - Уйти и не вернуться
— Вы предлагаете помогать здесь и русским? — усмехнулся Беннет.
— А разве мы им не помогаем? — удивился Херрик, — я отлично помню, сколько выделил им конгресс на развитие их «демократии», хотя, если они демократы, то я палестинский террорист.
Оба коротко рассмеялись этой шутке. Вошла миссис Фукс.
— Вы будете пить кофе? — спросила она, ставя перед каждым небольшую чашечку с ароматно дымящимся напитком.
— Благодарю вас, миссис Фукс, — кивнул Херрик.
— И вы считаете, что такая неопределенная ситуация в этом районе будет сохраняться достаточно долго. Я говорю о перспективе? — снова спросил Беннет.
— Не знаю, — признался Херрик, — все будет зависеть даже не от противостоящих в Таджикистане сил. Все решается в Москве. Если там на выборах победят коммунисты или националисты, они вполне могут начать новое объединение империи. И хотя историю трудно повторить, у них может получиться некий симбиоз имперско-демократического союза, с которым нам снова придется считаться. Вам шах.
— Да, может быть, вы и правы, — согласился Беннет, — он анализировал возникшее положение на шахматной доске минут пять и, убедившись, что теряет фигуру, сдался.
— У вас есть какие-нибудь сведения из Афганистана, от Нуруллы? — спросил Херрик.
— От этого контрабандиста, — вздохнул с огорчением Беннет, — наша трагедия в том, что мы всегда имеем дело с далеко не лучшими представителями рода человеческого. С одной стороны, он поставляет нам необходимую информацию, с другой — переправляет через границу крупные партии наркотиков. Недавно он даже пытался с боем прорваться через таджикскую границу.
— Удалось?
— Разумеется, нет. Он потерял довольно много своих людей и снова ушел в горы. А из его достижений можно отметить только один сбитый вертолет и захваченный в плен офицер русских. Какой-то полковник, видимо пограничник.
— Что они собираются с ним делать?
— Пока решают, — пожал плечами Беннет, — может, обменяют на кого-нибудь, может, попросят оружия, может, еще что-нибудь. Этот офицер нас мало интересует, в конце концов, что может знать захваченный на границе офицер, даже если он полковник. Ну, расскажет нам об организации охраны одной из застав. Это мало продуктивно и совсем неинтересно.
— Да, наверное, так оно и есть, — согласился Херрик, — когда вы собираетесь снова лететь туда?
— Завтра утром.
— В такую погоду? — удивился Херрик.
— Я прослушал прогноз погоды. Обещают завтра утром нормальную видимость и отсутствие ветра.
— Вы уже вызвали вертолет?
— Мы говорили с Пешаваром. Оба наших пилота сейчас в Дроше, в тридцати километрах отсюда. Они прилетят завтра утром за мной. Я столько раз просил оставлять вертолет прямо у нас, но Пешавар не разрешает. Они тоже правы, здесь в горах нет подходящих условий для размещения вертолетов.
— Все равно будьте осторожны. Я не доверяю этому Нурулле, — пробормотал Херрик.
— Да, — поднял бровь Беннет, — у вас есть какие-нибудь основания для подозрений?
— Я же докладывал вам три дня о нашем радиоперехвате. Говард все записал в журнал. Кто-то достаточно открытым текстом сообщал, что груз идет по назначению. Через Душанбе и Москву. Интересно, куда идет этот груз и что это за груз. А если он идет через Москву, то, может быть, Нурулла решил заработать на наших противоречиях. Какие связи могут быть у этого бандита с русскими? Признаюсь, меня это очень тревожит. Мне казалось, что вы сообщите об этом в Пешавар.
— У меня есть доказательства, что это был радист Нуруллы? — спросил Беннет, — пока их нет, я не могу ничего сообщать. Все нужно проверить и убедиться в двойной игре Нуруллы. Вот почему я завтра утром лечу в его отряд.
— Не беспокойтесь, Нурулла не посмеет мне ничего сделать. Он хорошо понимает, что вместо одного вертолета могут прилететь несколько и от его людей ничего не останется.
— И все-таки будьте осторожны, — снова сказал Херрик.
На следующее утро вертолет сел почти рядом с домом, и Беннет, взявший с собой вечно молчаливого, неразговорчивого Гарри Бланта, улетел с ним в Афганистан. Миссис Фукс отправилась на кухню готовить еду к их возвращению. Капитан Херрик пошел на обычное дежурство. Лейтенант Говард Фукс дремал в своей комнате.
Дверь дома была взорвана точным попаданием из гранатомета. Херрик успел схватить пистолет, выскакивая наружу. Пятеро незнакомцев, ворвавшиеся в комнаты, поливали все автоматным огнем. Миссис Фукс, так и не успевшая понять, что произошло, получила сразу несколько тяжелых пулевых ранений и умерла прямо у кухонной плиты. Ее мужу повезло меньше. Он выбрался на лестницу и был срезан автоматной очередью. Его живого еще добивали из автоматов, разряжая целый магазин в его голову. Капитан Херрик успел несколько раз выстрелить, задев двоих нападавших, после чего был сражен автоматной очередью ворвавшегося через окно еще одного из нападавших. Уходя, незнакомцы разрушили оборудование, сожгли документы и оставили на стенах дома кроваво-красную надпись «Смерть американским империалистам». Напуганные грохотом выстрелов и криками нападавших, жители соседних домов, расположенных в пятистах метрах от станции, даже не решались выходить на улицы города до тех пор, пока сюда не приехали две полицейские машины. Лишь затем к месту разрушения начали собираться немногочисленные ошеломленные соседи, с ужасом видевшие следы разрушения и смерти.
III
Рахимов, обнаруживший труп в лавке Али-Рахмана, на мгновение замер, затем, наклонившись, внимательно рассмотрел лицо убитого. Он успокоился, едва увидев бороду погибшего. У Чон Дина не могло быть подобной бороды. Таких людей, как Чон Дин, на Востоке называли кеса, то есть безбородый. Обычно, кеса встречались среди корейцев, китайцев и киргизов, у которых было гораздо меньше растительности, чем у других восточных народов. Послышался шум входивших в лавку людей. Рахимов стремительно обернулся, выходя в первую ком нату. Там стояли Семенов и еще какой-то напуганный до смерти парень.
— Ты кто? — спросил у него Рахимов.
— Я работал в этой лавке, — испуганно забубнил парень, оглядываясь на молчавшего Семенова, подтолкнувшего его в лавку своим пистолетом.
— А погибший кто?
— Брат Али-Рахмана, его убили люди Алимурата, а я испугался и убежал.
— А где сам Али-Рахман?
— Умер от лихорадки пять дней назад.
— Понятно, — помрачнел Рахимов, — к тебе в лавку не приходил кореец или киргиз небольшого роста, гость из Индии?
— Приходил, — обрадовался парень, — два дня назад. Его ждала на улице жена. Он сказал, что Али-Рахман должен был оставить ему письмо, но у нас не было никакого письма, и брат хозяина сильно разозлился, даже грозился винтовкой.
— А потом что было?
— Пришли люди Алимурата и этот индийский гость ушел.
— Он ушел сам или вместе с этими людьми? — уточнил Рахимов.
— Сам, — кивнул парень, — но вместе с женой. А может, это была не его жена, я не знаю точно.
— Ладно, — разрешил Рахимов, — похорони этого несчастного, пусть Аллах даст ему покой.[1]
— Да успокоит Аллах и всех твоих умерших родных и близких, — сказал в ответ традиционную фразу обрадованный парень. Он понял, что никто не собирается его убивать.
— У хозяина были родные, — спросил Рахимов, — кроме погибшего брата?
— Да, здесь в Зебаке живет его семья, но все дела вел его брат, — сообщил парень.
— Значит, теперь ты здесь хозяин, — строго предупредил его Рахимов, — если узнаем, что ты обидел сирот, мы обязательно вернемся.
— Как я могу? — испугался парень. Он даже забыл про Семенова, — жена Али-Рахмана моя единственная сестра.
— Тогда все в порядке, — Рахимов, кивнув Семенову, вышел из лавки.
Обратный путь был тяжелее обычного. Нужно было сообщить Асанову о пропаже Падериной и Чон Дина. Но к их огромному облегчению они, придя в лагерь, застали там почти падавшего от усталости Чон Дина, сумевшего за один день преодолеть расстояние от лагеря Нуруллы до лагеря, где размещалась его группа.
Теперь все были в сборе, если не считать Падериной, оставшейся в кишлаке, рядом с бандой. Асанов, собрав офицеров, принялся объяснять задачу каждого. Он заметил недоумение на лице Рахимова и, когда совещание закончилось, попросил своего заместителя немного пройтись вместе с ним.
— Вас что-нибудь не устраивает? — спросил он подполковника.
— Честно говоря, да, — признался Рахимов.
— Я слушаю, — он понимал, что это только первый симптом.
— Вы достаточно четко очертили наши задачи по блокированию отряда Нуруллы и разведки боем. Но вы практически ничего не сказали о завершающем этапе операции. Каким образом мы сумеем освободить Кречетова из плена? Как пройдет этот решающий момент во всей нашей экспедиции? Что мы должны делать? Я вас не понимаю, Акбар Алиевич.
