Лев Пучков - Полигон смерти
— Неплохо, — одобрил я. — Но… через пару прохождений они наверняка вычислят алгоритм и уже после первого же «всплытия» будут долбить со всех стволов по всему «плечу» разом. Так что второе «всплытие» почти наверняка будет последним.
— А нам только и потребуется пара прохождений, — успокоил меня Угрюмый. — За это время наши наверняка успеют убраться за мэрию. В общем, будем работать так. Вопросы?
В общем-то, вопросов не было, всё понятно. Но…
Нет, я понимал, что дорога каждая секунда и люди во дворе с нетерпением ждут, когда мы начнём танцы со Смертью. Но чем меньше времени оставалось до стартового свистка, тем больше мне хотелось отсрочить роковое мгновение, и я ненамеренно тянул время. Нет, не из вредности, не специально… просто как-то всё само собой получалось.
— Так… Угу… А если, значит, услышу шлепок подствольника… ннн… непосредственно во время прохождения… то прекращаю работать и сразу — в зал? Или в буфет, то есть куда ближе, так?
— Саша… — Угрюмый сурово нахмурился. — Ты точно обстрелян?
— Не понял… А в чём, собственно…
— Саша, какой, на хрен, «шлепок»?! Ты будешь оглушен собственными очередями, и с той стороны по тебе будут долбить как минимум два десятка стволов! Какие, в звезду, «шлепки»?!
Мне стало неловко и стыдно — и чувство это было сильнее, чем страх перед грядущим боем! Я даже почувствовал, что краснею.
— Нет-нет, я бывал в бою… Я обстрелян. Но… Обычно если из подствольника… шлепок… и…
— Да, это если полная тишина и близко, метров с полста. А сейчас никаких шлепков ты не услышишь.
— Ясно. Всё ясно.
— Хорошо. В общем так, Саша: просто очень быстро семенишь от точки к точке, «всплыл» на три секунды, нырнул, бегом дальше, до укрытия. Всё, что прилетит во время прохождения, — твоё, не услышишь, не увидишь, не успеешь, короче. Тут уж как повезет.
— Ясно.
— Слушай, может разметку сделать, пока не поздно?
— Да нет… Что там… Четыре метра отсчитать… нетрудно…
— Три, Саша, три! Четыре — это будет два «всплытия», третье придётся уже на двери зала.
— Да-да, три…
— Саша?
— Да?
— А, это ты, типа, уже в трансе? Ты маленько тормозишь во время боя, да?
— Да, немного. Но… Я всё делаю. Я слушаюсь. Я… Я не подведу.
— Хорошо. Ты готов?
— Да, готов.
— Ну всё, по местам…
* * *Угрюмый выглянул во двор, спросил о готовности.
Оказывается, ещё не готовы: только-только закончили укладку раненых для быстрой погрузки, теперь перераспределяют жалкие остатки патронов. Это я ведь вам рассказывал долго и обстоятельно, а на деле наше «инструктивное занятие» заняло едва ли пару минут.
Когда во дворе поделили патроны, Угрюмый сказал, чтобы я притащил из буфета бухту кабеля, заготовленного для «дымовушки». Оказывается, кто-то умный придумал, что к БТР надо будет привязать кабель, чтобы пехоте можно было держаться за него на бегу. Дескать, так меньше будут падать и отставать.
Хотел было возмутиться, почему мне не дают сконцентрироваться перед боем, но сдержался и просто притащил кабель.
— Нате вам…
Как и ожидалось, это была инициатива штатского. Когда я приволок кабель, кто-то из особо творческих товарищей тут же на ходу додумал, что надо бы передать Свиридову, пусть он в спокойном состоянии присобачит к БТР какой-нибудь плохонький «леер», чтобы потом не тратить драгоценное время.
Угрюмый категорически возразил: у Свиридова даже куска веревки сроду не было, ибо редкостный лоботряс, кроме того, на пантомиму уйдёт куча времени, так что придётся всё делать самим.
— Назначайте пару самых шустрых, пусть разматывают кабель и прикинут, как будут крепить к левому борту и к корме. Пока будете грузить раненых, пусть попробуют. Ну а не успеют — значит придётся просто так, без «страховки»…
В общем, сами видите: о какой-либо методически грамотной сосредоточенности перед боем даже и речи не шло. Это, видимо, только в кино бывает: величественное погружение в себя в ожидании команды (на грани медитации), суровые лица, пронзительные взгляды, преисполненные патетикой грядущего сражения…
А у нас всё было нервно, суетно и бестолково.
Едва я успел вернуться на исходное положение (левая оконечность «мёртвой зоны», возле буфета), Угрюмый выдвинулся на пантомимический НП у гардероба и подал сигнал Свиридову, чтобы тот начинал движение.
Со своей позиции я не видел улицу за мэрией, но по звукам мог легко догадаться, какие манёвры там сейчас выписывает наша железная колесница Всеобщего Спасения.
БТР немного погазовал на месте, врубил задний ход и стал удаляться. Водитель выбрал солидный запас для разгона, уехал так далеко, что звук двигателя был еле слышен.
Я даже усомнился на минуту…
Почему так тихо? Может, товарищ понял, что его тут в любой момент могут поджарить, и просто-напросто удрал?!
Похоже, Угрюмый думал о том же.
Он напряжённо прислушивался, прижав голову к стене, как будто хотел продырявить её насквозь, вылезти с той стороны и посмотреть, что там делает лоботряс Свиридов.
Наши опасения были напрасны: вскоре звук двигателя стал стремительно нарастать.
БТР ехал обратно, причём на хорошей скорости.
— Саша, приготовься! — предупредил Угрюмый. — Если с первого раза не пропихнёт, будем крыть…
Звук двигателя достиг своего апогея и начал стихать: БТР вошел в проезд за ДК.
Угрюмый шустро перебрался к двери пожарного выхода.
Я сидел в крайней левой точке «мёртвой зоны», весь обратившись в слух, и ждал команды.
Слушал БТР, ползущий за стеной ДК по проезду.
По логике, «без нагрузки» он должен сейчас лететь как стрела, а мне казалось, что, он именно ползёт — преступно медленно и вальяжно, выдавая тягучие басы лениво ревущим двигателем.
Слушал биение сердца, надсадно бухающего изнутри в грудину, как та штуковина, что заколачивает сваи на стройках, только в разы медленнее: «Ту-дыттт», «Ту-дытт», «Ту-дытт»…
Слушал фантом команды.
«Пошёл! Пошёл!! Пошёл!!!»
Не было её, этой команды, она звучала у меня в голове густо-сиропным воплем Угрюмого, голос которого сел разом на три тона.
В общем, всё вокруг привычно замедлилось и поплыло.
«Ты-дыщщ! Ты-дыщщ! Ты-дыщщ!»
А это что? Со стороны ОВД будто бичом щёлкали по пыльной дороге, с некоторым опозданием я узнал звук СВД.
Работают по БТР.
Ну всё, сейчас точно будет «Пошёл!!!»
— Всё, «дома»! — радостно крикнул Угрюмый, дежуривший у пожарного выхода. — Саша, перекур, расслабься…
— Блин…
А я не расслабился, даже ни грамма не отпустило.
Вроде бы, казалось, слава богу, всё отлично, не пришлось прикрывать. Когда БТР пойдёт обратно с пехотой, для врага будет сюрприз, для нас бонус: пока разберутся, что почём, глядишь, успеем отработать без накладок.
Но это с позиции элементарной логики — всё отлично. А ты попробуй объясни эту позицию организму, который приготовился работать на пределе своих возможностей, щедро вывалил годовой запас гормонов и самостоятельно врубил режим «бой насмерть»! С таким же успехом можно объяснять котлу, в котором давление достигло критической точки, что надо немного переждать и сохранить вот это чудесное состояние до нужного момента.
В общем, моему организму нужно было бегать, стрелять и драться — на пределе своих возможностей, а он дрейфовал в состоянии затишья перед бурей и надсадно клокотал, ища клапаны, через которые можно стравить опасное давление.
— Там это… Ррр… Ррраненых грррузить — не надо помогать?
— Без нас справятся.
— Нет, я в том плане, что… Ну, там ррраненые все, а я здоррровый, мог бы помочь…
— Саша, ты чего рычишь? — Угрюмый внимательно посмотрел на меня и всё понял. — Гормональный передоз? Отойди в буфет, попрыгай, подвигайся.
Я так и сделал. Пошел в буфет и занялся физкультурой.
Угрюмый спокоен, как могильная плита, но это вряд ли следствие колоссального опыта. Просто они тут целый день уже воюют, все запасы организма выгорели дотла.
Прыжки и приседания помогали слабенько. Лучше, конечно, чем вовсе сидеть без движения, но нагрузка-то ожидалась совсем другая! Это надо заорать во весь голос и мчаться что есть силы куда глаза глядят, пока не упадёшь от полного бессилия. Тогда, пожалуй, полегчает.
Голова раскалывалась от давления, сердце рвалось наружу, руки дрожали… И не только руки — вообще, мне казалось, что весь мой организм пребывает в состоянии такого противного мелкого тремора.
Мне было реально плохо, я переживал по поводу своего дрянного самочувствия, эти переживания ещё больше усугубляли моё состояние, и я всеми фибрами души ощущал, что в любой момент могу сорваться и закатить дикую истерику.
Вот это будет помощь осаждённым.
Приняли мальчугана под крыло, он ответственно заявил, что годен к бою, обстрелян… а за пару минут до старта сорвался с катушек со всеми вытекающими.