Андрей Таманцев - Леденящая жажда
— Билл! Куда дальше?
Но Билл испарился!
— Пастух! Он же рядом с тобой был! Куда он мог деться?
— Да сам не понимаю.
— Так, ребята, это засада!
— А вы, как наивные чукотские юноши, поверили, купились на американскую искренность!
И тут, в довершение ко всему, погас волшебный фонарик Билла…
— У кого-нибудь есть спички?
— Подожди. Сейчас посмотрю.
Темноту прорезало дрожащее пламя. Стены вокруг будто ожили и стали как бы надвигаться на них.
— Тихо! — шикнул Пастух.
Повисла пронзительная тишина. Вскоре до них долетели чуть слышные обрывки английской речи.
— Хоть в чем-то он нам не соврал. Американцы действительно пасут нас, — шепотом попытался прибавить оптимизма неунывающий Артист.
— Спичку погаси. Вдруг они нас не заметят.
И они снова погрузились в почти первозданную темноту. И тишину. Было слышно только, как откуда-то сверху капает вода, да тихое дыхание пятерых солдат удачи. Но это продолжалось недолго. Английская речь становилась все громче и громче. В проходе появился свет, кажется, от такого же, как у Билла, яркого налобника. За ним двигалось множество темных силуэтов.
Яркий свет слепил глаза…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Санкт-Петербург
4 июля 200… года, 09.35
— Все сделали? — спросил Ахмет.
— Ну, этих говнюков свезли на пустырь. С Шамилем разобраться не успели, — ответил Асланбек.
— Как так?
— Ну нельзя же с ним так, нужно ведь похоронить по- человечески, а не как собаку. Лежит пока там, на квартире.
— Ладно, успеем, сейчас главное — найти материал.
Подъезд, в который они вошли, ничем не отличался от сотен подобных.
— Точно сюда?
— Так написано.
— А ты что, менту доверяешь?
— Проверить надо.
И Ахмет постучал.
Дверь без лишних вопросов открыл молодой парень в рваной майке. Похоже, он кого-то ждал.
— Наконец-то! Это ты вчера Славке дурь продал? — завопил он прямо на пороге. — Что это было? Ребят так крючит, что хоть «скорую» вызывай.
Ахмет среагировал мгновенно:
— Ну я. А что с ними?
— Ничего. Они уже два часа подряд катаются по полу и просят пить. На отходняк непохоже.
— Ну что ты, дорогой! У меня товар хороший! Может, это от чего другого?
— Говорю, от твоего товара.
— Дай я взгляну… Глядишь, помогу как-нибудь.
Парень неохотно пропустил посетителя в квартиру. Только в этот момент он заметил, что гостей трое. Они тихо переговаривались на незнакомом языке.
— Ты этого помнишь?
— Нет, его там не было.
— Значит, твой мент, урод, продинамил?
— Не знаю. Давай поглядим, здесь, кажется, что-то нечисто.
В коридоре было темно и грязно. На полу виднелись засохшие пятна, очевидно рвотные.
— А ты принимал? — обратился Ахмет к хозяину квартиры.
— Хм… Вообще-то да. То есть…
— А почему с тобой все в порядке? Или не все?
— Ну у меня немного болит живот.
— Не считается. Давно принимали?
— Пожалуй, да. Ночью.
— Сколько вас было?
Они остановились прямо перед входом в комнату.
— А это важно?
— Да.
— Ну человек семь.
— Все вместе принимали?
— Да.
— А где остальные?
— Не знаю. Двое здесь.
— Ну, посмотрим.
Все стало ясно, как только они вошли в комнату. На облезлом ковре корчились в судорогах двое их недавних гостей.
Спешить было некуда. Ситуация под контролем. Можно поиграть в кошки-мышки, капкан уже захлопнулся.
— Так, так, дорогой… А потом что вы делали?
— А тебе не по хрену?
— Ну как ты со старшими разговариваешь? Ай-ай-ай… Слушай, ты говоришь, что мой товар некачественный. Я думаю, ты не прав. Мы люди честные, хотим доказать, что наша совесть чиста. Вдруг эти ребята еще что-то перехватили?
— Не знаю. Я с ними не нянчусь. Ходили куда-то вечером на разборки.
— И?
— Говорю, не знаю. Ничего толкового не принесли. Так, какую-то дрянь в баллончике. С виду похоже на протухший лимонад.
— Дай поглядеть.
— Да на, гляди. Ерунда какая-то.
Парень потянулся к черной спортивной сумке, валявшейся у батареи. Сомнений не было никаких.
— На, смотри. Тут еще такой же, неоткупоренный.
Ахмет не глядя взял баллончик и крепко завинтил его.
— Говорю тебе, это все твой товар. Гони бабки обратно.
— Не горячись, дорогой.
От последовавшего удара парень отлетел к окну.
— Ты что, опух? — заорал хозяин диким голосом.
Не утруждая себя ответом, Ахмет спокойно подошел к нему и вытащил из-за пояса нож. Лезвие зловеще блеснуло в тусклом свете мутной лампочки.
Но довести дело до конца он не успел. Громко хлопнула незапертая входная дверь. На пороге комнаты стоял участковый. В руках его был пистолет.
— Стоять, чурки!
Но было поздно, Асланбек ударил участкового по руке. Грянул выстрел, затем другой. Но в пол.
И тут же из-за дверей загрохотало как из пулемета.
Участковый приехал не один. Расклад оказался — трое против шестерых, не считая обитателей квартиры, участвовавших в событиях только в качестве мебели, о которую все периодически спотыкались.
Участковый простился с жизнью первым. Нож Асланбека с ювелирной точностью прошел наискосок по его не очень чистой шее от уха до ключицы, на пол брызнула темная кровь. Участковый упал на пол, забил ногами, захрипел.
Остальные милиционеры откатились по лестнице вниз. Но они могли еще вернуться…
— Мочи их всех, — тихо скомандовал Ахмет. Выполнить этот приказ оказалось не так-то просто.
Милиционеры снова стали палить в дверь. Еще, конечно, и за подмогой послали.
Ахмет поднял участкового и, закрываясь им, как щитом, пошел на дверь. Выстрелы на секунду смолкли.
Этой секунды хватило, чтоб перерезать горло еще двоим.
Внезапно начал подавать признаки жизни хозяин квартиры — парень в рваной майке, открывший дверь. Он с утробным криком кинулся на Асланбека и принялся душить его что было сил. А сил оказалось больше, чем можно было предположить. Отчаяние — лучший стимулятор.
— Ахмет, помоги, — послышался сдавленный хрип Асланбека.
Чернобородый на помощь не спешил, он бросил мертвое тело участкового на лестницу — тело подмяло еще одного милиционера — и, сверкнув оскаленными зубами, выбежал из квартиры, взмахивая ножом. Уложил еще одного. Подхватил пистолет и выпустил обойму вслед двоим уносившим ноги по лестнице.
Он вернулся, когда Асланбек уже собирался издать последний хрип, и в этот момент нож взмыл в воздух и завершил свой полет, вонзившись в глаз парня в рваной майке.
Все было кончено.
— Ахмет, ты чего ждал? Чтобы он меня придушил?
— Я же не виноват, что ты не можешь справиться с жалким наркоманом. — Он просто озверел!
— Ты тоже иногда звереешь, но не тогда, когда надо.
— Надо уходить!
— Что с Четырехпалым?
— Сколько раз тебе говорил: если кто старше тебя и выше по положению, называй по имени, никаких прозвищ!
Тело их третьего спутника едва выглядывало из-под трупов двоих милиционеров. На поверхности торчала рука. На ней действительно было всего четыре пальца.
— Мертв.
— Сейчас менты вернутся! Надо уходить!
— Обратно?
— Да, только быстро. Скоро они и туда доберутся.
В квартире на девятом этаже следов разгрома уже не было. Только труп земляка по- прежнему лежал на полу в комнат
— Что будем делать?
— Сказал же — уходить!
— А Шамиль?
— Нет времени. Они, конечно, в результате вычислят его — слишком известная личность. Но будет уже поздно.
— Ты уверен?
— Не лезь куда не следует. Делай, что говорят.
— Я понимаю.
Вместо ответа последовал взгляд, подействовавший лучше любых слов.
Они собрали оружие и вышли в темноту, прорезаемую тусклым светом уличных фонарей.
В это время на лестничной площадке около оставленного ими наркопритона на улице Коллонтай раздался крик.
— Кровь, здесь везде кровь! Кинг, не лижи эту гадость! — Женщина, спускавшаяся по лестнице, едва удерживала на поводке огромного боксера. — Милиция!
Входить внутрь женщина не стала. Если бы она все- таки решила сделать это, то увидела бы, как в груде трупов на полу началось подозрительное движение. Четырехпалая рука, видневшаяся между двумя телами в милицейской форме, зашевелилась, попыталась сжаться в кулак. Затем снова расслабилась и упала.
Один человек в этой жуткой куче-мале был жив.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Афганистан
3 июля 200… года, 19.20
Свет полоснул по глазам, солдаты удачи разом, как по команде, оказались на земле.
Рядом с ногами Пастухова вдруг возникла голова Билла, и Пастух услышал чуть слышные слова американца:
