Сергей Зверев - Презент от нашего ствола
– Panu nie mojna wstawat[16], – произнес кто-то у него над ухом по-польски.
Прежде чем поднять глаза, Волк нажал кнопку сброса номера. Слава богу, он не набрал последние четыре цифры.
Рядом с полковником стояли двое еще молодых людей, впрочем, весьма неопределенного возраста, им могло быть и двадцать пять лет, а могло быть и лет на десять больше. Тот, что пониже, был одет так, как обычно одеваются операторы и фотографы в этих местах – джинсы, ковбойка и жилет со множеством карманов, вот только на шее не висела камера. Второй выглядел клерком, на нем был строгий костюм песочного цвета. Клерк обратился к нему еще раз:
– Pan wolno mуwi po polsku?[17]
– Taк, да, – ответил Волк.
– И все-таки я думаю, вам проще будет говорить на родном языке, великом и могучем, – на хорошем русском, – заметил тот, который походил на журналиста.
– Nie rozumiem[18], – твердо ответил Волк.
– Бросьте, десантник. Это не смешно.
Волк стал сползать по стене вниз и, вероятно, упал бы, если бы не прекрасная реакция незнакомцев, которые подхватили его с обеих сторон. Он не потерял сознание, он только хотел сымитировать его потерю. Это ему не удалось.
Волка внесли в палату, из которой он только что вышел, и положили на койку. Ассистент хирурга Джефферсона, появившийся как из-под земли, сделал какую-то инъекцию, и Волк понял, что притворяться нет смысла.
– Итак, товарищ десантник, с какой целью вы прибыли в эти палестины? Поход по местам боевой славы, кажется, это у вас так называется?
– Nie rozumiem. Jestem majorem armii polskiej. Grupa Reagowania Operacyjno-Manewrowego[19].
– Не надо, десантник. Вы же не идиот! При современных средствах связи на то, чтобы выяснить, что вы не майор польской группы ГРОМ, требуются даже не минуты, а секунды. И это мы уже давно выяснили.
– Nie rozumiem[20], – упорно стоял на своем Волк.
Двери палаты внезапно открылись, и на пороге возник солдат, сидевший на скамейке в коридоре.
– Какого черта?! – заорал на него клерк в песочном костюме.
– Мой телефон! – ничуть не испугавшись, крикнул ему в ответ солдат.
Клерк показал удостоверение, поднеся его близко к носу солдата, и произнес торжественно, очевидно, и в расчете на Волка:
– Защита национальной безопасности Соединенного Королевства. МИ-5.
– Прошу извинения, – отнюдь не смутившись, сказал солдат. – Все понимаю, но мой телефон. Этот человек забрал его. Верните!
– Это невозможно! Он нужен нам.
– Мой телефон? Ничего себе! Это моя собственность!
– Вам компенсируют ваши потери.
– И то, что я сейчас не могу говорить со своей девушкой? Тоже компенсируете?
– Да, черт возьми! Да! А сейчас немедленно покиньте палату.
– Раз так, ладно. Тогда покину.
И солдат сделал шаг назад и закрыл дверь.
– Итак, товарищ десантник, – сказал по-русски британский контрразведчик, выглядевший как журналист. – Вы знаете, кто мы такие. Теперь расскажите, кто вы такой. Предупреждаю, против вас уже выдвинуто обвинение в похищении английского офицера. Это серьезное обвинение, и, чтобы спасти жизнь подданного Ее Величества, мы готовы на все.
– На что именно вы готовы? – перейдя на английский, спросил Волк и криво усмехнулся.
– Думаю, что вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, ведь вы профессионал.
– И все-таки?
– Речь идет о применении специальных средств для развязывания языков, – разъяснил контрразведчик в песочном костюме.
– Вы! Англичане! Цивилизованные люди! Вы будете пытать раненого? – сделал вид, что искренне удивился Волк.
– Будем! – заверил тот, который был похож на журналиста. – Будем, если вы не оставите нам другого выхода.
– Что вас интересует? – спросил Волк.
– Ну, это другой разговор, – воодушевился клерк. – А я-то уже решил, что вы тупой фанатик. Такой, знаете ли, из старых голливудских фильмов о красной угрозе. А с вами, оказывается, можно иметь дело.
– Конечно, можно, – уверенно подтвердил десантник. – Так что же вас интересует?
– Кто вы такой, с какой целью прибыли в Афганистан и где те двое, которые передали вас отряду майора Рэдманса?
– Я майор польской армии, группа ГРОМ, прибыл в Афганистан по решению польского правительства для участия в деятельности Международных сил по поддержанию безопасности.
– Нет, вы не профессионал, – сказал ему похожий на журналиста контрразведчик. – Профессионалы не тратят зря ни свое, ни чужое время. Группа ГРОМ не потеряла здесь ни одного человека, ни убитым, ни пропавшим без вести. Вашу фотографию посмотрел весь личный состав группы, и никто не мог сказать, кто вы такой. Вы лжете.
– Это недоразумение.
– Как ни жаль, придется разговорить вас другим способом. Вы скажете правду.
– Попытайтесь, – предложил Волк и улыбнулся.
Англичане переглянулись.
– Сначала мы съездим на экскурсию, – сказал тот, который был в песочном костюме, и вышел из палаты.
Минут через пять контрразведчики катили Волка в инвалидном кресле по пустому коридору госпиталя. Англичане привезли его в комнату, две противоположные стены которой занимали холодильные шкафы, и поставили коляску в торце.
– Думается, отсюда вам будет хорошо видно. Полагаем, зрелище впечатлит вас, и вы все-таки скажете, зачем прибыли сюда и ради чего погибли эти молодые люди.
Ни один мускул не дрогнул на лице полковника, пока англичане вытаскивали из холодильных шкафов выдвижные платформы, на которых в черных непрозрачных полиэтиленовых мешках лежали трупы его бойцов. Контрразведчики расстегивали «молнии» на мешках так, чтобы Волк мог видеть лица покойников, надеясь отследить его реакцию, но ее не было. Восьмерых десантников, погибших у крепости Насрулло, показали Волку, последним был Тимур Валиахметов. Но офицеры британской контрразведки так ничего и не прочитали на суровом лице человека, неподвижно сидевшего в инвалидном кресле.
Когда платформы стали задвигать назад, Волк убедился, что Локис и Колодеев живы. То, что англичане не смогли пленить их, он понял еще раньше, когда похожий на телеоператора контрразведчик спрашивал о людях, передавших его майору Рэдмансу.
– Значит, вы не скажете, ради чего погибли эти парни?
– Нет. Я не знаю.
– Что ж, вы вынуждаете нас. Вы пожалеете о своем упорстве.
– Не думаю, – лаконично ответил Волк. – Думаю, что пожалеете вы.
– Так вы еще и угрожаете? – раздраженно выкрикнул тот, который был в песочном костюме.
– Нет. Предупреждаю. Мне нечего вам сказать.
– Увидим, – зловеще сказал второй контрразведчик, перейдя на русский язык.
33
Едва забрезжил рассвет, Беким, который практически не спал всю ночь, отдал приказание готовиться в путь. Он понимал, что Насрулло очень скоро выйдет на его след, и хотел избежать разборки с жестоким и беспощадным полевым командиром. Пуштуны, которым албанец щедро платил, все же были только наемниками, и полагаться можно было только на неприязнь между ними и таджиками. Но уповать на это было тоже нельзя – в Афганистане веками уживались вместе пуштуны, таджики, узбеки и еще не один десяток национальностей без серьезных конфликтов между собой. Да и силы были явно не равные. Албанец знал, что в случае необходимости Насрулло мог поставить под ружье до полутысячи опытных и обстрелянных воинов.
И самое главное – надо было увести от погони британца – Беким уже почти не сомневался, что рыжий юноша на самом деле принц Гарри. Даже несмотря на то, что не получил пока никакого ответа на посланную на сайт королевы Елизаветы – видеозапись с требованием выкупа. Все-таки королеве идет восемьдесят второй год, вряд ли ее стали будить среди ночи. И потом, сумма запрошена колоссальная. Даже любящей бабушке потребуется некоторое время, чтобы принять решение. Да и приниматься оно будет, конечно, не единолично Елизаветой. В Великобритании монархия все-таки конституционная, а не абсолютная.
Первым делом албанец заглянул в глинобитное строение, в котором под неусыпной охраной пуштунов провел ночь конопатый секонд-лейтенант, называвший себя Томасом Уэльсом.
Англичанин мирно спал, слегка посапывая носом, видимо, транквилизатор, который был вколот ему накануне, все еще оказывал остаточное действие. Пуштун, сидевший на корточках и смотревший на секонд-лейтенанта, свернувшегося клубком на ковре в углу, бесшумно встал при появлении Бекима.
– Он спал всю ночь? – спросил албанец.
– Я сменил Абдуллу два часа назад, при мне кяфир не просыпался.
Беким подергал за плечо лейтенанта, тот шумно всхрапнул и открыл глаза.
– Доброе утро, Ваше высочество.
Офицер открыл глаза и посмотрел на албанца, как будто соображая, кто это мог быть. В помещении было еще очень сумрачно, серенький рассвет едва пробивался в небольшое окошко под самым потолком.
– А, это вы, – вздохнул секонд-лейтенант, разглядев Бекима. – По-моему, вы специально создаете у меня впечатление, что я не только в плену, но еще и в сумасшедшем доме.
– Вы знаете, принц, а вы действительно рискуете. Насколько я знаком с психиатрией, впрочем, весьма отдаленно, упорно выдавая себя за другого человека, можно заработать реальное раздвоение личности. Медики называют это шизофренией. А эта болезнь, насколько я знаю, неизлечима.
