Максим Гарин - Атаман. Кровь за кровь
— Мадонна!..
Услышав кличку, лошадь вскинула голову и тихонько заржала. Пораженный Бузуев уставился на Терпухина.
— Я тебе потом все объясню, — шепнул Юрий, — пока продолжим торговаться.
Девятнадцатый номер опять перебил цену. Когда дошли до трехсот тысяч долларов, Бузуев шепнул:
— Ты прав, этот девятнадцатый — человек Калинина.
— Триста двадцать пять тысяч! — вдруг объявил «девятнадцатый».
— Все, мы пропали, таких денег у нас нет, — упавшим голосом произнес Бузуев.
— Но ты же утверждал, — взглянул на него Терпухин, — что у нас ровно триста пятьдесят тысяч?
— Ты что, Ильфа и Петрова не читал? — невозмутимо ответил Бузуев.
— Первый лот, — объявил аукционщик, — триста диадцать пять тысяч долларов США — раз, триста двадцать пять тысяч долларов США — два! Кто даст Польше? Ну-ка, есть ли у нас более отважные? Триста двадцать пять тысяч долларов США — я не слышу ваших предложений! — тянул аукционщик, — три! Продано!
Зазвучали аплодисменты.
— Вот это да! Такая завалящая коняга, а цену загнали за триста тысяч… — оживленно обсуждали результат первого лота участники аукциона. — Лошадь ведь так себе, зад слегка провисает… Тут что-то не так. Уж не подставные ли это игроки?
— Нет-нет, — убежденно сказал Терпухин незнакомому ценителю лошадиных красот, — с задом у нее все в порядке.
— Так чего же не надбавили?
— Просто эта лошадь не про нашу честь, — буркнул Терпухин.
Аукционщик хлопнул деревянным молотком и радостно закричал:
— Покупатель номер девятнадцатый становится владельцем прекрасной лошади, единственной и неповторимой!
— Пошли прочь отсюда, — вздохнул Бузуев.
В лимузине Бузуев нервно закурил сигарету и со злостью буркнул:
— Что делать будем?
— Как что? У нас все деньги при себе. Поедем туда, куда ты вчера по пьяной лавочке предлагал…
— И у тебя хватает мужества говорить мне об этом?
— Конечно, хватает. Ты видел, сколько журналистов нас снимало? Нас запросто вычислят…
— Нас уже вычислили, вот что я тебе скажу, — вздохнул Бузуев. — Я тоже кое-кого вычислил. Эта рожа с девятнадцатым номером — немец. Нет сомнения, что это подставное лицо. То, что он уплатил такие деньги за обыкновенную…
— Мадонна не обыкновенная лошадь, это…
— Ладно тебе. В любом случае надо попытаться помешать отправить эту твою Мадонну за границу.
— Зачем?
— Чтобы нарушить их планы. Видишь вон тот автофургон?
— Вижу…
— Именно в них транспортируют лошадей. Надо выследить, куда эту кобылку повезут отсюда… Смотри, это она?
Из крытого манежа на улицу вывели Мадонну, поместили в фургон и заперли дверцу. Автофургон заурчал и покинул территорию конно-спортивной базы.
— Н-да! — обескураженно протянул Бузуев.
— Что случилось? — встревожился Терпухин.
— Я ожидал, что вместе с лошадью в фургон забросит пару ящиков с каким-нибудь грузом. Впрочем, груз уже может быть давно в нужном месте.
Приятели последовали за автофургоном. Некоторое время они ехали следом, то отставая, то приближаясь, чтобы не вызвать подозрений. Наконец автофургон свернул в лес и минут через десять уперся в металлические ворота.
— Это аэродром, Юра, — сказал Бузуев. — Причем аэродром военный. Он охраняется по всем статьям. Проникнуть на его территорию на машине — бессмысленная затея. Нас тормознут на контрольно-пропускном пункте. Надо лезть через проволоку.
Приятели оставили машину в лесу и, обойдя охраняемую территорию возле контрольно-пропускного пункта, начались перед двумя рядами колючей проволоки.
— Я подожду здесь, — сказал Бузуев, — а ты слетай к машине. Там в сумке у меня инструментик есть…
Терпухин помчался к машине. Взяв штык-нож и уже закрывая дверцу машины Терпухин боковым зрением заметил стремительно метнувшуюся к нему фигуру. Юрий только и успел, что повернуться. В его грудь воткнулся ствол автомата и кряжистый человек в черной маске с прорезями для глаз хриплым голосом приказал:
— Лицом к машине, быстро!
Откуда-то из придорожных кустов выскочил еще один человек с коротким десантным автоматом.
«Омоновцы! Теперь я точно влип! — подумал Терпухин, поворачиваясь лицом к машине. — Вот невезуха. Впрочем, мог бы быть поосмотрительнее…»
Не успел Терпухин повернуться, как ему резко заломили руки и надели наручники. Схватили за волосы, пригнули голову к земле и повели в лес, подальше от машины.
В лесу Терпухина положили лицом вниз.
— Кто такой?
Терпухин промычал что-то невнятное. Омоновец взял Терпухин за волосы, оттянул голову назад.
— Кто такой, б…дь. Говори, а то…
Терпухин увидел перед лицом штык-нож с пилообразной насечкой, при помощи которого они с Бузуевым намеревались преодолеть колючую проволоку.
— Терпухин я, — выдавил из себя Юрий и немедленно получил ногой в бок.
— Кто такой? Говори, а то счас так начну пидарасить, что…
— Я атаман, казачий атаман, Терпухин! Разве не слышали! Б…дь! Отпусти волосы! — заорал Терпухин, чувствуя, что омоновцы настроены более чем решительно.
— Атаман? Что еще за новости?
Юрий увидел, что другой омоновец отошел в сторону, вытащил портативную рацию и принялся вести переговоры. Омоновец, занимавшийся Юрием, отпустил полосы, повернулся к товарищу и окликнул его:
— Марат?
— Не мешай, — отмахнулся тот. — Командир что-то передает, ни хрена не слышно.
С этими словами Марат отошел еще дальше. Терпухин понял, что более подходящий случай высвободиться вряд ли подвернется. Ведь омоновец, пытавший его занял неверную позицию — стоял над ним, раскорячившись вместо того, чтобы упереться коленом в спину. Ясное дело — недоучка!
Терпухин резко прогнулся, поддел ступнями пах омоновца-недоучки и что было силы оттолкнул его от себя. Это упражнение среди коллег Терпухина называлось «коброй». Теперь главное — успеть нанести новый удар или завладеть оружием до того, как омоновец опомнится. Если успеет опомниться, то Терпухину будет просто каюк. Но Терпухину повезло. Омоновец ударился затылком о сосну и на несколько секунд перестал что-либо понимать. Эти секунды показались Терпухину самыми драгоценными во всей жизни. Он успел продеть ноги через наручники, чтобы руки оказались впереди, ринулся к омоновцу и, сложив руки замком, нанес тому удар в солнечное сплетение.
За то время, на которое бравому омоновцу расхотелось дышать, Терпухин успел отобрать автомат и найти ключи к наручникам. Заставив бедолагу-омоновца обнять сосну, Юрий сковал его руки и бесшумно двинулся к его товарищу Марату, ведшему переговоры по рации.
Тот даже не оглянулся на шум шагов Терпухина. Через минуту он лежал поверженный мощным ударом. И его бывший спецназовец принудил обнимать дерево.
Через пять минут Терпухин был возле Бузуева.
— Почему так долго? Что случилось? — тревожно спросил тот.
— Да прицепились тут одни. Понабирали сопляков в ОМОН…
— Ты что, на омоновцев напоролся?
— Да, как видишь, — Терпухин показал два автомата и рацию. — Настоящего бойца надо пять лет тренировать. А эти салаги выучили мат да умеют только почки отбивать. Самолет не улетел?
— Нет, тихо пока.
В самом деле, самолет с прогретыми двигателями застыл на взлетно-посадочной полосе, словно кого-то поджидая.
— Они точно кого-то ждут, — задумчиво произнес Бузуев. Как только он это произнес, послышалось завывание милицейских сирен.
— Юра, я понял! — вскричал Бузуев. — Бегом к нашей машине.
— Что ты понял? — изумился Терпухин, едва поспевая за товарищем.
Они подбежали к машине и сквозь редколесье увидели, как по шоссе промчалась целая вереница автомашин.
— Вперед! В погоню! — заорал Бузуев, быстро уселся за руль, завел двигатель, вырулил на дорогу и поехал вслед за кавалькадой машин.
— Что ты понял?
— Смотри внимательно. Впереди милицейская машина с мигалками, а за ней «мерседес» с правительственными номерами. Факт, что в «мерседесе» какой-то крупный чиновник, солидняк!
— А при чем тут наркотики?
— В том-то и дело, что ни при чем. Вероятно, и кобылка твоя тут ни при чем.
— Осененный догадкой, Бузуев выжал педаль акселератора до упора.
— Держись крепче, Терпухин!
— Держусь. Ты только не врежься в ментов! Не торопись, не выходи вперед! Двигаемся тихо, как мыши.
— Они здесь занимаются черт знает чем, а я должен правила уличного движения соблюдать? — заорал Бузуев. — Мальчик хочет в Тамбов! А дядя хочет в Цюрих, в Бонн!
— Понимаешь? Немец купил кобылку, организовал рейс, все чин-чинарем. А тот, кто приехал с милицейской охраной, вылетает вместе с ним! Понял!
— А мы ему помешаем?
— Уж во всяком случае, попробуем помешать… А я-то думал, блин, к чему все это. Вот как они проворачивают дела. Чертовы слуги народа!
