Максим Гарин - Атаман. Кровь за кровь
— Ну да, «мазда» восемьдесят девятого года. Сколько она стоит — пятьсот, восемьсот долларов?
— Триста, Юра. Знаешь, есть такой город Измаил. Так вот. Громадные сухогрузы тащатся через Индийский океан, через Красное, Средиземное, Мраморное и Черное море…
— Ты забыл Эгейское, — вставил Терпухин.
— Да, Егейское… — согласился Бузуев. — Так вот, пересекают океанические сухогрузы моря и океаны, чтобы причалить в порту города Измаил. И вот, если у тебя есть знакомый капитан, ты выпиваешь с ним бутылку коньяку и берешь пять «мазд» по триста баксов штука и гонишь их в Москву, где отдаешь оптом по тысяче баксов. Прибыль — три с половиной тысячи. Минус пол тысячи на накладные расходы. Чистая прибыль — три тысячи долларов. Идешь в кабак и за неделю просаживаешь.
— За неделю?
— Есть, Юра, такие девочки, которые берут за ночь пятьсот баксов. Высший класс! А когда я гонял другие модели, отделанные кожей, со встроенными стереосистемами, я позволял себе кое-что и похлеще! Да, мы должны да завтрашнего утра поменять автомобиль…
— Это почему?
— Для понта. Кто захочет иметь дело с клиентом, если он приползет на подобном трехсотдолларовом драндулете? Нам нужен лимузин. Впрочем, я знаю, где его раздобыть.
— И где же?
— В бюро ритуальных услуг.
— Ну ты даешь!
— А что? Сменим номера, а занавесочки там уже есть… Чем не представительский класс? Кроме того, он хорош еще тем, что стекла у него бронированные.
Аукцион должен был состояться на уже знакомой Терпухину и Бузуеву конно-спортивной базе. Приятелям пришлось изрядно пофантазировать, чтобы в достаточной мере изменить внешность. Бузуев нацепил парик, Терпухину пришлось приклеить небольшие усики. Шикарный «кадиллак», еще утром готовый участвовать в солидной похоронной процессии, довершил маскировку.
— Вот, смотри, Юра, — окинул Бузуев взглядом проходивших по гравийным дорожкам перед началом аукциона людей, — это все бандиты, спекулянты, беззастенчивейшие авантюристы всех мастей, сколотившие себе состояния самыми грязными способами. Теперь их интересуют лошади, попугаи, удавы, крокодилы… Меня от этих упакованных господ воротит, плеваться хочется.
— Так ты поплюй, — иронично сказал Терпухин, зорко вглядываясь в лица. К счастью, никого из знакомых он не увидел.
— У них плевательниц здесь нет, — вздохнул Бузуев, — а то бы я поплевал…
Приятели были вынуждены на некоторое время расстаться, чтобы Терпухин мог спокойно оформить все документы, необходимые для участия в аукционе. Спустя некоторое время они снова встретились, теперь уже в фойе перед входом в крытый манеж со стороны административного здания конно-спортивной базы. Интерьер фойе был шикарный.
— Ну как? — спросил Бузуев. — Все в порядке?
— Да, все нормально.
— Какой у нас номер?
— Двадцать восьмой.
— Хвоста не заметил?
— Вроде нет, все идет как по-писаному. А у тебя что?
— Черт, Калинин здесь. Впрочем, этого и следовало ожидать, они своего не упустят. Уверен, что каждый четвертый из находящихся здесь — из ФСБ. Боже, сколько хозяева базы вложили сюда денег!
— Тебе здесь нравится? — спросил Терпухин, поигрывая аукционной табличкой с указанным на ней двадцать восьмым номером.
— Конечно. Они здесь купаются в деньгах. Одна эта люстра за тысячу баксов перевалит…
— Это и понятно, — сказал Терпухин, — надо же пыль в глаза пустить иностранцам. Их тут больше, чем твоих бывших коллег эфэсбэшников. Смотри, кажется, нас уже засекли…
— Засекли? — насторожился Бузуев. — Предлагаю пот что: болтать с женщинами. Их тут предостаточно.
— Ну, тебя опять бросает в блуд, — пошутил Терпухин. — Ладно, иди подбей клинья вон к тем девочкам, а я тебя поддержу.
Бузуев, словно бабочка, подлетел к двум длинношеим, что-то оживленно обсуждающим матронам.
— Девочки, — сказал он, — у вас есть ручка?
Матроны переглянулись. Одна из них посуровела, а другая приветливо произнесла:
— У меня нет даже кармана.
— Мне карман не нужен. Ручку можно?
Дама отрицательно покачала головой. Бузуев с досадой щелкнул языком и направился к другой группе женщин. Терпухин перехватил его.
— Слушай, — сказал он, — мне кажется, что твоя грубость слишком нарочита. Или ты привык общаться только с определенным типом женщин, или переигрываешь.
— Так они и есть все первостатейные потаскухи… Видишь вон ту, с бриликами в ушах?.. Это знаменитая гостиничная проститутка Анаконда.
— Почему Анаконда?
— Ты знаешь, как она клиента обслуживала? Откуда мне знать? Я же не бросался пятьюстами долларов?!
И это время дверь в крытый манеж распахнулась, показался низенький человечек и зычным голосом произнес несколько фраз по-английски.
— Пойдем, просят… — быстро сменил тему Бузуев и первым вошел в открытую дверь, не пропустив даже женщин.
Через минуту Терпухин присел рядом с Бузуевым.
— Ты что, засветиться хочешь? — прошипел он приятелю. — Ведь надо было пропустить женщин вперед!
— Стану я Анаконду пропускать вперед! — возмутился Бузуев. — Пусть благодарит, что я молчу. Вот будет весело, если я позову ее по кликухе!
Терпухину пришлось даже ущипнуть Бузуева, чтобы тот сидел смирно.
— Леди и джентльмены, дамы и господа! — послышался голос. — Надеюсь, у вас было достаточно времени ознакомиться с выставленными на сегодняшний аукцион лотами…
— Слушай, — прошептал Терпухин, — мне за какую лошадь торговаться?
— Без разницы. Вступишь в игру где-нибудь в середине аукциона. Для нас главное — ввязаться. Мы должны отследить весь путь прохождения денег, выявить нелегальные корреспондентские счета. Потом уже по нашим следам пойдут специалисты.
— Да, — согласился Терпухин, — сами мы в нынешней финансовой чехарде не разберемся. Боюсь, что и среди профессионалов вряд ли найдется дока, который бы смог докопаться до истины…
— Ты не думай, — шепнул Бузуев, — неразбериха в этой сфере только мнимая. На самом деле идет мощное отмывание теневых капиталов и оседание их на Западе. Если заручиться поддержкой вверху, то можно вывести на чистую воду хоть кого…
— Рангом пониже, да? И неугодных?
— Это уж не наше дело.
— Не пори чепухи, — отмахнулся Бузуев. — Калинин не способен на такие финты.
Тем временем объявили первый лот. На середину крытого манежа вывели прекрасную горбоносую кобылу. У Терпухина екнуло сердце. «Так это же Мадонна!» — подумал он, вглядываясь в лошадь. Он даже привстал с места, чтобы получше разглядеть животное. «Точно, Мадонна! Только как она здесь оказалась? — завертелись в голове мысли. — Чеченцы увели… А потом?.. Потом произошло то, о чем рассказывал Демидов!»
Аукционщик назвал начальную, довольно низкую цену — всего четыре тысячи долларов. Ни один номерок не вырос над головами участвовавших.
«Раз это моя лошадь, — подумал Терпухин, — то почему я должен ее упускать?»
Рука Терпухин самопроизвольно дернулась, и он, отмев все благоразумные рассуждения как Бузуева, гак и свои собственные, поднял свой номерок.
Глава 21. Таран
Бузуев толкнул его в бок.
— Ты чего шалишь? — пробормотал он, прикрывшись программкой аукциона. — На кой хрен нам эта кобыла?
— Помолчи, — процедил сквозь зубы Терпухин. — Я знаю, что делаю.
— Калинин сидит и глазом не ведет, это не та лошадь! — яростно зашептал Бузуев.
Терпухин повернул голову в сторону Калинина, одетого в штатское. Тот и в самом деле не обращал внимания на манеж, равнодушно рассматривая собственные ногти.
— Как не та? — прошептал Терпухин. — Ты же говорил, что нам все равно, какую лошадь покупать?!
— Не все равно! Ты что, не видишь? Разве за эту лошадь можно отвалить миллион?
Терпухину стало обидно за Мадонну, но он смолчал, не до конца поняв, к чему клонит друг.
Один из участников решился повысить цену.
— Первый лот, — объявил аукционщик, — пять тысяч долларов США — раз, пять тысяч долларов США — два…
Терпухин выкинул свой номерок и выкрикнул новую цену лота, прибавив сразу десять тысяч.
— Что ты делаешь? — набросился на него Бузуев. — Ты что, хочешь купить целый табун лошадей?
— Валька, это та лошадь, которая нам нужна! — спокойно произнес Терпухин.
— Сдурел? — словно не слыша его, еще яростнее прошипел Бузуев. — Я сейчас достану свой «бульдог», и ты перестанешь участвовать в этом лоте под страхом смерти!
— Ладно, — сказал Терпухина, вырывая из рук Бузуева программку, — смотри!
Слегка прикрывшись программкой, Юрий свистнул. Лошадь застригла ушами. Тогда Терпухин крикнул:
— Мадонна!..
