Андрей Воронин - Разведка боем
Из прошлого случая ФСБ, похоже, сделало выводы. Тогда ее взяли в заложницы незнакомцы, подъехавшие к дому на черной «Волге». Потом в телефонном разговоре с Глебом Ренат Ахмедшин пытался торговать ее жизнью, ее, в прямом смысле слова, головой.
Теперь около дома выставили ненавязчивую охрану. И это означало только одно: противник не погнушается ничем.
Перед Ириной в вазе лежали яблоки из старого сада, который заглядывал прямо в окно. Они ждали Глеба, могли еще долго лежать и не портиться. За себя хозяйка не переживала, ей мучительно хотелось узнать, где сейчас любимый человек. Она прекрасно отдавала себе отчет, что затея безнадежная, «постояльцы» дачи не проронят ни слова. Но все же отправилась к ним, отнесла свой «фирменный» пирог, попыталась разговорить.
Двое мужчин долго отказывались от угощения.
Потом все-таки взяли. Но чувствовалось, что их мучит совесть – ведь отблагодарить они не смогут. Ирина пыталась подъехать и с той стороны, и с другой. Оба держались стойко: они всего-навсего старые школьные друзья, приехали сюда отдохнуть от суеты большого города.
– Что-то я вас ни разу не видела вместе на рыбной ловле, – настаивала Ирина.
Из окна ее дома открывался чудесный вид на реку, и там часто можно было видеть друзей пооданочке.
– Да и место здесь не рыбное. Вы прекрасно знаете, что лучше всего клюет вон там, возле моста.
Мужчины пожимали плечами. Быстрицкая понимала, что терпеть подобные расспросы оба готовы целую вечность. Они выполняют приказ. Как и ее Глеб.
Глава 24
Как назвать трапезу в пятом часу ночи: поздний ужин или ранний завтрак? На семерых, по общему согласию, «позаимствовали» всего две бутылки водки. Только ради того, чтобы помянуть товарища.
Разлили, встали. Слово взял Сиверов.
– Жору я знал недолго, но сохраню о нем самые хорошие воспоминания. Не без грехов был человек, как и каждый из нас. Но добрых качеств имел неизмеримо больше. Из нас всех один Анатолий Алексеевич был рядом, когда Бубнов погиб, И все-таки ответственность лежит.., к примеру, и на мне. Я высказывался против поездки в Москву, против разбирательства с Кормильцевым. Моя вина, что не смог найти нужные слова, всех убедить. Считаю нужным выпить и за Кормильцева тоже. Я по-прежнему уверен, что мужик ни в чем не виноват. Скоро все вы убедитесь в этом. Очередное нападение докажет.
– Где, здесь?
– Не знаю точно, когда и где. Расслабляться нельзя – особенно тем, кто заступает на дежурство. Нам надо подробно все здесь изучить, чтобы чувствовать себя как дома.
– На хрена тогда сюда залезли? – с искренним недоумением задал вопрос белобрысый Витек.
– Давайте пока о другом. Сперва о вечном, потом о насущном. Помянем нашего товарища и нашего спонсора.
Глеб первым опрокинул свою дозу, чуть-чуть не дотягивающую до ста пятидесяти граммов. Следом выпили и остальные. Только Тарасов выпил половину, а половину демонстративно выплеснул на пол, Впрочем, никто и не ожидал от него покаяния.
– Теперь о насущном, – продолжил Глеб, когда все сели. – Место вполне подходящее. Нас накроют не из-за места, а совсем по другой причине.
Не уверен, что новый бой с противником – самый худший для нас вариант. Оружие есть, с патронами вопрос тоже решили. Спросите себя, что лучше: мыкаться по России в вечном ожидании неприятностей или твердо знать, что они неотвратимы? Спекаться потихоньку от безделья и тоски или быть готовыми забрать на тот свет по крайней мере пяток боевиков? Кто бы из вас отказался, если б ему дали возможность вернуться в строй, повоевать в Чечне?
– Так не дают ведь, – с горечью произнес рябой спецназовец.
Он единственный из всех реально пытался вернуться на фронт. Но ничего не вышло, никто не хотел иметь у себя в подчинении бойца, ненароком взорвавшего в подвале семью муллы – и не самого рядового из чеченских священнослужителей.
Плохая примета, когда у тебя в части объект кровной мести.
– Нет, Виктор не хотел бы обратно. По лицу вижу, – уточнил Глеб.
– Почему я один?
– Ну да, Ильяс тоже не рвется. И правильно – вы еще ребята молодые.
– Я вообще никуда не рвусь, – уточнил молодой ингуш. – Мне здесь, с вами нормально.
– Хочу еще предупредить: не пытайтесь именно сейчас уйти в одиночное плавание. Сегодня это риск. Сегодня возле нас кружит нечисть, и каждого одиночку запросто сцапают. Тарасову повезло, но это ничего не значит.
– Повезло, – недовольно буркнул бывший замкомполка. – Знать надо, как сворачивать: где налево, где направо.
– Не рискуйте. Потерпите – может быть, скоро все изменится.
Давно уже Сиверов не говорил так много.
За вычетом тех редких случаев, когда обсуждал с генералом Потапчуком очередное задание. Многое должно было совпасть, чтобы заставить немногословного киллера на государственной службе произнести за поминальным столом небольшую, но важную для всех речь.
Как такового стола, конечно, не было. Еду и выпивку разместили на длинной полированной доске – боковой стенке шкафа. Люди молчали, обдумывая сказанное. С момента первого появления Глеба его успели оценить не только как феноменального стрелка, не только как настоящего «ясновидца» в непроглядной ночи.
Все уже поняли, что русоволосый сероглазый человек в потертых до белизны джинсах – закоренелый одиночка. Он не жаждет вести за собой, командовать, навязывать свое мнение. Он вполне самодостаточен – если б он мог, то слушал бы, наверное, бесконечно свою оперную музыку.
Никому до сих пор не исповедовался, и сам не провоцировал никого на исповедь. Не грузил никого истеричной веселостью, не доставал мрачными пророчествами. Если решил вдруг высказаться, значит отвечает за каждое слово.
Теперь замолчал, надел наушники, смежил веки и запустил свой диск на плейере. Да, не простой это человек, и не вся его душа вывернута наружу.
И снова никто не заметил, что Сиверов дважды нажал кнопку пуска. Сигнал ушел – ему предстояло достичь орбитального спутника и вернуться только для того, чтобы преодолеть каких то жалких четыре десятка километров – Центр связи ФСБ теперь находился совсем недалеко.
Звучала музыка Вагнера, сравнимая с холодным бушующим пламенем. Тем пламенем, которое имитировали на сцене в давнишних постановках цикла о Нибелунгах – оно могло гореть, не становясь пожаром. Эта музыка уже накрепко связалась в сознании Сиверова с секундными сеансами односторонней связи. В очередной раз он выполнял приказ, вызывая огонь на себя и остальную команду.
* * *Прошло двое суток. Изгои уже свыклись с новым местом жительства. Продуктами пользовались аккуратно: брали, если так можно выразиться, с тылу. Чтобы представителям фирмы, если они вдруг прибудут забрать очередную партию товара, ничего не бросилось в глаза. Мусор выносили на рифленую, с небольшим уклоном крышу, закрепляя возле вентиляционных труб, чтоб даже сильный порыв ветра не сбросил вниз, под нос охране раздутые полиэтиленовые пакеты.
Здания складов плотно, без зазоров примыкали друг к другу, объединялись вместе наподобие огромных сот. При выходе наверх открывалась цельная поверхность общей крыши с геометрически правильными волнами рифленых крыш.
С краю видно было и шоссе с вечно оживленным движением и близкие, направленные вниз прожектора – раскаленные ночью и холодные днем.
Здесь старались не выпрямляться в полный рост и не задерживаться подолгу, чтобы не дать себя заметить какому-нибудь случайному водителю на дороге.
Впрочем, предосторожности не имели смысла с тех пор, как Сиверов воспользовался плейером.
Ровно через двое суток, исследуя вместе с Ильясом близлежащий «ландшафт» склада, он заметил возле коробок с чистыми дисками-матрицами один диск, будто случайно выпавший. Он частично был нарезан – узкое концентрическое кольцо радужно переливалось возле центрального отверстия.
– Тебе не надо? – спросил Ильяс. – Что-нибудь новое не хочешь послушать?
– Давай, – у Сиверова возникло смутное подозрение, что диск предназначен именно для него.
Еще не повернули назад, а он уже вставил в одно ухо черную затычку с проводом, запустил находку. Вместо музыки зазвучала человеческая речь с характерным акцентом.
– Долго ты будешь дурака валять? В конце концов мы тебя шлепнем, и сам же будешь виноват. Мы не хотим угадывать, что ты на самом деле хочешь, сколько ты хочешь. Мы свое уже заплатили сполна. Если ты не получил, сколько ожидал, это не наша вина. Но все равно мы готовы возместить разницу. Сообщи свои условия. Оставь сообщение на том же месте, безопасность мы гарантируем… Больше предлагать не будем – это первый и последний раз. Если за сутки не ответишь, мы найдем способ открыть глаза твоим друзьям.
– Ну как, хорошая музыка? – поинтересовался Ильяс.
– Брак, – коротко ответил Сиверов.
– А что слышно в наушниках, когда брак?
