Евгений Сухов - Бубновый туз
Кирьян поднял банку. Внимательно осмотрел ее со всех сторон. Она была хорошо запечатана. Герметично. Ничего удивительного. Не исключено, что яд летуч, а потому подобная мера предосторожности совсем не лишняя.
Но какого дьявола ей находиться в кабинете хозяина среди книг и храниться, как самой большой ценности?! Кирьян потряс банку, внутри что-то перекатывалось.
Осторожно, стараясь не порезаться, Кирьян стукнул банку о мраморное пресс-папье. Раздался глуховатый стук, но банка так и не открылась.
— Там что-то есть.
Металлическая крышка была подогнана крепко, просто так и не подступиться.
— Там где-то тесак лежал, — махнул в сторону лаборатории Егор. — Ковырнуть надо.
Вернулся он через минуту с увесистым длинным ножом. Приладившись, жиган уверенно ударил по центру крышки. Металл смялся, но продолжал держаться.
— Посильнее давай!
Еще два удара, и искореженная крышка отлетела. Заглянув вовнутрь, Кирьян увидел аккуратно сложенные бумажные пакетики. Их было много, десятка три.
Вытряхнув пакетики на стол, он взял один из них. «Вес небольшой, на золото не потянет», — ворохнулось разочарование. Под пальцами прощупывались какие-то твердые горошинки. Осторожно развернув бумагу, Курахин невольно выдохнул — на его ладони лежало несколько крупных бриллиантов.
— Ничего себе, — присвистнул Егор. — Я же чувствовал, что они где-то здесь!
Кирьян развернул следующий пакетик — на этот раз в нем оказались броши, сделанные из какого-то белого металла, в который были вправлены изумруды.
— Это платина, — восторженно сообщил из-за плеча Егор Копыто. — Валька Стрекоза из платины колье носила.
Изумруды были насыщенного светло-зеленого цвета, необыкновенной прозрачности. Белый металл, окаймлявший их грани, только подчеркивал чистоту камней. Такие побрякушки способны украсить любую шею.
— Где она его взяла?
Фартовый бережно перебирал в пальцах твердые зеленые капельки.
— Один нэпман для своей крали в ювелирном купил. Сунул в карман пальто и пошел пролетку ловить. Когда через толпу пробирался, так Валька у него и свистнула.
Камушки были красивые, успокаивающе поблескивали. На них хотелось смотреть долго. Кирьяну вдруг подумалось о том, что у Марии точно такие же глаза — зеленые, с задорным блеском.
— Это я возьму себе, — положил Кирьян колье в карман.
Егор Копыто только пожал плечами:
— Как скажешь, ты за «ивана».
Оставляя себе в долю подобные украшения, Фартовый подчеркивал свое лидерство среди остальных. Как правило, никто из жиганов не возражал — Кирьян имел на это право и мог позволить большее.
Фартовый разворачивал пакетик за пакетиком, и в каждом из них находились драгоценности. Изделия были весьма искусными, на многих из них были проставлены именные клейма. Драгоценности можно было мерить горстями.
— На сколько же здесь потянет? — восхищенно спросил Егор.
— Не знаю, — покачал головой Кирьян. — На много! — Подняв брошь, сказал: — Только одна эта штука на пару миллионов рубликов потянет. Видел клеймо?
— Ну?
— Вот тебе и ну! Французская работа. А французы умеют делать. Я себе беру вот это, — сгреб Кирьян половину драгоценностей. — А тебе остальное. Без обид?
— О чем речь, Кирьян! — почти оскорбился Егор. — Все путем!
Взяв со стола полотенце, Кирьян завернул в него драгоценности и крепко завязал.
— Товарищам красноармейцам можно было бы выделить долю. Но они у нас люди идейные и за так готовы работать. Впрочем, если подойдут, пай обещаю, — с усмешкой сказал он.
Смерив взглядом Егора, лихорадочно рассовывающего драгоценности по карманам, поторопил:
— Ну что копаешься? Сваливаем!
У пролетки Кирьян увидел какого-то крепкого мужчину. Темнота скрывала его лицо, заметив приближающихся людей, он кивнул кучеру на прощание и пошел по улице.
— Кто таков? — строго спросил Кирьян.
— Из одной деревни мы, — смущенно ответил Гурьян.
— Вот что хочу тебе сказать, ты свои дела мне тут не верти. Если что узнаю, так разом голову отверну, — строго предупредил его Фартовый. — Ты меня понял, Гурьян?
— Как же не понять, — тяжело вздохнул тот, преданно посмотрев на жигана. — Ты же мой кормилец!
— Хорошо, что понимаешь! Ну чего стоишь? Трогай помаленьку…
Глава 20 ЖИГАНСКИЕ ШТУЧКИ
Телефонный звонок застал Сарычева, едва он перешагнул порог квартиры. Звонил дежурный из районного отдела милиции и сообщил о том, что четверо красноармейцев «по приказу товарища Сарычева» привели в милицейский отдел «контрика». Дежурный сразу почувствовал неладное…
Под благовидным предлогом красноармейцев заставили пройти в участок, где и разоружили, поместив в одну камеру с «контриком».
Сарычев понял, что отоспаться не удастся и в ближайшие часы ему предстоит непростая работа.
Кирьян! Больше некому. Жиганские штучки.
Приехав в отдел, Сарычев велел привести красноармейцев. Через несколько минут их доставили в сопровождении охраны. На лицах следы потасовки — ссадины и кровоподтеки. Под глазом у конопатого здоровенный синяк. По избитым лицам было видно, что добровольно следовать в каземат они не желали и охране пришлось подыскать серьезные аргументы, чтобы убедить их в своей правоте.
Марк Рубцов, сопровождавший красноармейцев, смотрел на них недоверчиво и с затаенной злобой. Правая рука лежала на кобуре пистолета. Верилось, что он применит оружие при первой же угрозе.
Заложив руки за спину, Сарычев внимательно рассмотрел каждого из солдат. Обыкновенные деревенские увальни. Таких облапошить — раз плюнуть! Вот так и достается городская наука — через битье. Им придется набить еще немало шишек, чтобы понять: город — это не деревенская завалинка.
Посмотрев на Марка, Сарычев распорядился:
— Развяжи им руки!
— Товарищ Сарычев, — запротестовал было чекист, — они же сейчас такого наворочают!
— Ничего, развязывай, — нетерпеливо поторопил его Игнат. — Вижу, что ребята они хорошие, неприятностей не будет.
— Я предупредил, — неодобрительно высказался Рубцов, освобождая запястья конопатого от крепких пут.
Когда руки последнего из задержанных были развязаны, Сарычев сказал, кивнув на стулья:
— Присаживайтесь, братцы.
Парни, шумно двигая стульями, расселись.
— Так что там у вас произошло?
— Нам товарищ Сарычев велел доставить одного контрика в районный отдел, а нас, вместо того чтобы поблагодарить, по роже стали бить, — возмущенно проговорил конопатый. — Ну разве это справедливо?
— Хм… Я хочу вам сказать, что я и есть тот самый товарищ Сарычев.
Красноармейцы удивленно переглянулись.
— А кто же тогда тот человек?
— Вот это я бы и хотел у вас выяснить. Он вам свои документы показал?
— Показал.
— Как же он выглядел?
— В кожаной куртке был, — почесал в затылке конопатый. — Ростом малость повыше вас. Чуток помоложе. Волосы у него русые.
— Вот этот? — протянул Игнат фотографию.
Взяв снимок в руки, веснушчатый удивленно воскликнул, посмотрев на Сарычева:
— Он самый! Так вы его уже поймали?
Сарычев вытянул фотографию из его пальцев, положил ее в папку.
— Ловим. Это Кирьян Курахин, кличка Фартовый. Слыхали о таком?
— Приходилось, — обескураженно ответил конопатый.
— Между прочим, он у вас в руках был. Что вы, чекиста от обыкновенного жигана, что ли, не могли отличить?
— Не был он похож на жигана, — удрученно выдохнул красноармеец. — Слова правильные говорил. Держался очень уверенно.
— Второго запомнили?
— Вроде бы.
— Описать сумеете?
— Можно попробовать, — неуверенно сказал конопатый. — Нос у него кривоват. Наверное, в драке перебит. Глаза такие узкие.
— Это уже кое-что. Еще что-нибудь приметное было?
Красноармейцы дружно наморщили лбы.
— Он как-то губы кривил, когда разговаривал, — припомнил красноармеец.
— Точно! — приободрился конопатый. — Вот так он делал, — показал он, скривив губы в ехидной ухмылке.
— Об этом же типе и на станции говорили, — припомнил Рубцов.
— Это Егор Копыто. Именно он отбил с бандой жиганов у конвоя Кирьяна. А вы не обратили внимания на его кисти?
— Вспомнил! — радостно воскликнул конопатый. — У него на пальцах правой руки не было ногтей.
— Егор Копыто, — согласившись, кивнул Рубцов. — Отсюда у него и прозвище такое.
— Кажется, картина проясняется. Больше никого не было?
Конопатый отрицательно покачал головой. Вид у него был потерянный. Он без конца оборачивался на приятелей, надеясь найти в их лице поддержку. Но, судя по их унылым физиономиям, каждый был сам за себя.
— Никого. Одурачили они нас, товарищ Сарычев. Да если бы мы знали, так неужели бы послушали. Э-эх! — в отчаянии рубанул конопатой рукой.
