Федор Зуев - Обреченные на месть
На том и порешили и, ко всеобщему удовольствию, направились после завершения сделки в соседний греческий ресторан, где за обед и напитки платила адвокатская компания, имея в ресторане постоянный кредит.
На документах мы оставили свой адрес и телефоны – наш и администрации монастыря.
Морсиано сообщил, что подал рапорт в отставку, и в январе будущего года получит ответ. Скорее всего результат будет положительным, хотя начальство и сделает хорошую мину огорчения от «потери очередного профессионала»…
В конце делового ланча мы с Ангелиной пригласили Фреда заехать к нам в гости, посмотреть, как мы устроились на новом месте. Но он отказался, сказав, что в Нью-Йорке у него сейчас горячее время, связанное с уходом в отставку. После завершения службы он собирался начать собственное дело – стать частным детективом, и сейчас искал подходящее помещение для офиса, недорогое, но обязательно в Манхэттене.
– Мне нужен будет деловой партнер и помощник. И если ты, Слава, не против…
– Против, против! – перебила его Ангелина. – Хватит с нас уже всей этой жути!
– Значит, вам моя помощь уже не нужна? – хитро спросил Морсиано.
– Конечно, будет нужна всегда, – дипломатично ушла от ответа Лина. – Но мы со Славой еще свое дело не завершили… А загадывать вперед – грех. Так нас учат в монастыре, – «перевела стрелки» на святых отцов Лина, улыбаясь и хитро глядя в сторону Морсиано.
– Скажите, девушка, – рассмеялся он, показав сразу почти все свои крепкие зубы, – у вас не было в роду сицилийцев, румын или цыган, на худой конец?
– Пока нет, – ответила ему Лина таким же тоном.
– Похоже, монастырь пошел твоей супруге на пользу, – улыбаясь, продолжил он. Я с ним согласился, добавив, что все лекарства мы выбросили в снег.
Тепло расставшись, мы разъехались в разные стороны. Морсиано на своем шикарном «кадиллаке “Эльдорадо”» – на юг, в сторону Нью-Йорка. А мы – на запад, обратно в свою «родную» безнациональную «станицу» Джорданвилль.
Настроение наше было просто прекрасным. Проезжая мимо придорожного «ликерстора», я предложил взять что-нибудь домой, чтобы продолжить этот замечательный день, пригласив кого-нибудь в гости. Ну хотя бы Брата Феодора Броди…
Затея Лине явно понравилась, и мы, захватив с собой бутылку калифорнийского шампанского «Андрэ» и бутылку бренди «Христиан Бразерс», отправились домой, заказав огромную пиццу с грибами и зеленью (ибо на территории монастыря употребление мяса не приветствовалось…).
Брата Феодора мы увидели выходящим из огромного монастырского сада. На его поясе висел подстреленный зайчишка, за его спиной стволом вниз приладился старенький винчестер. Монах был не в облачении и смахивал на местного жителя.
Я остановил машину и предложил поехать с нами. Узнав, в чем дело, брат Феодор тут же с радостью забрался на заднее сиденье, пообещав сделать из зайца шикарное жаркое не в ущерб нашей пицце. Забегая вперед, скажу, что так оно и вышло…
Приближение Нового года, а за ним и православного Рождества уже сейчас настраивали нас на праздничное настроение. А успешное соглашение в Олбани давало повод, чтобы выпить и отпраздновать этот удачный день. В конце нашего застолья веселый монах сообщил о скором начале охоты на оленей. И хотя Владыко не благословляет монаха Феодора на этот грех, но и не запрещает помогать охотникам, которые нанимают монастырские «тягачи» вытаскивать их технику, завязшую в глубоких сугробах. По его словам, в роли охотника могу выступить я.
Эта идея мне очень понравилась. Тем более что на оленей мне никогда не приходилось охотиться.
На севере, где я когда-то служил в авиации, оленину всегда можно было купить у лапарей и зырян. Как правило, копченую, на закуску.
На том и порешили: брат Феодор даст мне знать об охоте загодя. О том, что у нас могут быть неприятности от этого браконьерства, наши хмельные головы в тот момент не думали. И напрасно…
Проводив друга до крыльца, я выкурил с ним по сигарете. Не курить было для него одно из самых трудных послушаний, которое он все же выполнял, но только на территории монастыря.
– А в дороге можно, – оправдывался он, – да и мясо в другой раз покушать тоже можно, если только не среда и не пятница, и ты в дороге… Но не в Великий Пост, – сказал он, подняв к небу указательный палец. И зашагал в сторону монастырского братского корпуса, что-то напевая себе под нос по-украински.
Я вернулся в наш маленький уютный дом. Ангелина уже спала, свернувшись калачиком на диване и подложив по-детски ладони под щеку. Наверное, ей было не очень удобно на маленькой жесткой подушечке, но я не стал ее будить и, накрыв осторожно пледом, выключил свет.
Я тихо прошел на кухню и в полутьме сел у окна. Снег, луна и звезды так хорошо освещали пространство, а тишина при этом мягко обволакивала. Мне казалось в этот момент: только пожелай, и в черном молоке ночного неба тебе откроются все тайны. Только спроси, и нахлынувшее откровение расскажет прошлое, покажет настоящее и далекое будущее… Я уже почти решился сделать шаг к этому, но…
Тихий внутренний голос остановил меня, сказав всего лишь два слова: «НЕ СПЕШИ!» Я повиновался ему и быть может, зря…
Глава 13
Собачиносу дали новые указания. Стало известно, что в Олбани поданы документы на право наследства дочери Алекса Переслиани Ангелины. Ее муж Вячеслав являлся опекуном собственной жены, как временно недееспособной после нервного стресса. Наконец-то стало известно, где находятся фигуранты, все их телефоны и юридический почтовый адрес… Необходимо было срочно колбасить этого наглого выскочку, московского «бомбилу», неизвестно, каким образом ставшего мужем наследницы более ста пятидесяти миллионов долларов. За каких-то жалких три месяца цена на земли во Флориде, как, впрочем, и во многих других местах Америки, подскочила на двадцать пять-сорок процентов. Недвижимость не составила исключения – 11 сентября породило новый бум и рост цен, оживив освоение не только теплых курортных земель. Гигантский рынок всех северо-атлантических штатов и тихоокеанского побережья зашевелился. Огромные города-мегаполисы напоминали растревоженные ульи, которые роились и перемещались подальше от таких «беззащитных» гигантов.
Новые одно, двух и трехэтажные города в тридцать-сорок тысяч населения появлялись на вчерашних целинных землях. Предпочтение, конечно же, отдавалось тихим местам на побережьях Атлантики, Мексиканского залива и Западного побережья Тихого океана. Обыватели буквально чувствовали, как бывшие прославленные гиганты-небоскребы притягивали теперь жадные взгляды террористов «Аль Каиды». Начавшийся новый строительный бум всячески поддерживался государством и банками. Выдавались огромные ссуды под приемлемые проценты сроком до тридцати лет. Выделялись субсидии под федеральные программы…
А все-таки, думал Собачинос, как этому лоху везло до сих пор! Контора отстреляла почти всех претендентов на получение денег. Основной их хозяин, казалось, навсегда сгинул вместе со своей единственной дочерью в пожаре арабского террора, встряхнувшего весь мир теплым сентябрьским утром.
Но судьба удивительно перемешивает все! Ведь и Ангелина работала стриптизершей в московском клубе «911» задолго до того, как эти цифры стали сакраментальными. А сколько тысяч позывных с сотовых телефонов ушло в этот день на номер спасательной службы «911» по всей Америке…
И вот тогда, когда в гигантском пожаре башен-близнецов все претенденты на деньги сгорели заживо, появился этот идиот, ставший ключевой фигурой, прямым наследником по линии своей жены – дочери Алекса. И этот несостоявшийся таксист-бомбила, изобразив из себя героя Гастелло, торпедировал на глухой подмосковной дороге своего заклятого врага и бывшего любовника собственной молодой супруги.
Обо всем этом вспоминал литовец, собираясь в недальнюю командировку. С ним должен был отправиться «опытный» стрелок и участник многих кавказских раздраев и бандитских переделов Сосо-Мингрел. Фамилию его Собачинос не знал, да и знать не хотел. Меньше знаешь – крепче спишь. Хотя и далеко не всегда… Да уж, не сладко ему тогда пришлось в Вильно. Вначале цыгане по приказу авторитетного урки «поставили его на хор», повесив поганое погоняло – «Алиса». А позже, когда перевели в «бабский петушатник», местная «мамка» опустила его ниже нижнего предела. Эта бывшая ссученная «наседка» банковала в «петушиной» хате не хуже вора-положенца.
А статья-то у «Алисы», то есть у него, была насквозь гнилая – педофил. И зло, как бумеранг, возвращалось к нему обратно…
– Ну расскажи, – говорил ему Мамуля, – как ты там с детишками баловался. Да поподробней, в деталях, не утаивай ничего…
И тут начиналось…
Вся эта мерзость ничего не изменила в перекошенном сознании Собачиноса. Цель его всегда была одна и та же: срубить бабла побольше, да вновь заняться «клубничкой» на более серьезном уровне. Теперь уже с выездами в нищую Латинскую Америку и Индокитай.
