Андрей Воронин - Комбат против волчьей стаи
— Ты точно Тормоза не знаешь.? — покосился он на Комбата.
— Да сколько раз тебе можно говорить. Я тебя искал.
— А кто ты?
— Пошли, некогда рассуждать — ноги уносить надо.
— Да, ты мужик приметный, — усмехнулся в седую бороду Щукин, когда они с Комбатом вышли на улицу.
— Да и ты приметный, твою клочковатую бороду за квартал видно.
— Не клочковатую, а окладистую.
Щукин нервно обернулся, покосившись на павильон входа в метро, возле него уже стояла пара патрульных машин, суетилась милиция. Затем перевел взгляд на свое отражение в витрине магазина.
— Бороду, как китель, не снимешь.
— Придется сбрить, а то вид у тебя как у опричника Малюты Скуратова.
— Ну все, прощай, — неожиданно сказал Щукин.
Дойдя до перекрестка и, не моргнув глазом, он свернул направо и пустился бежать.
Комбат улыбнулся, подобного он не ожидал, можно сказать спас человека от верной смерти, а тот от своего спасителя убегает.
— Стой! Стой! — крикнул Комбат.
Щукин даже и не думал останавливаться, а свернул в арку, ведущую во двор.
«Точно за малым ребенком».
Комбат через секунд десять догнал Щукина, который пытался спрятаться от него за мусорными контейнерами, схватил за шиворот и несколько раз сильно тряхнул. У того даже зубы лязгнули.
— Неужели ты не понял до сих пор? Хотел бы я тебя убить, давно бы прикончил. Лазишь по мусоркам, словно кот помойный.
— А черт тебя знает, кто ты такой.
— Говорил же я тебе, что не имею никакого отношения к твоему Тормозу.
— Сказать все что угодно можно.
Комбат крепко схватил Щукина за локоть и прошептал ему на самое ухо.
— Если еще раз вздумаешь убежать, мне придется тебя стукнуть, да так чтобы ты вырубился. Затем взвалю тебя на плечи, как пьяного, и донесу куда мне нужно. Понял?
— Понял, — кивнул Щукин, сообразив, что этот мужик шутить не будет. И если стукнет, то, действительно, вырубит. А себя Щукин не считал слабаком, хотя и сильно подорвал за последние пару лет свое здоровье.
— Ладно, пошли к такси.
— У меня денег нету. Коробка-то с бумажками в метро осталась.
— За мой счет поедешь. Только без глупостей.
— Я и сам не хочу в милицию, — усмехнулся Щукин, — только отпусти руку. А то держишь, как тисками кузнечными, словно заготовку сжал.
— А не побежишь? Мне гоняться надоело.
— Слово офицера, — гордо сказал Щукин, — русского офицера, — и хотел приложить правую ладонь к пышной седой шевелюре, но понял, что это будет выглядеть комично и остановил ладонь на полдороге.
Жест получился как у пионера, не хватало только воскликнуть «Всегда готов!».
— Ты эти свои штуки побереги для метро хотя вряд ли тебя туда уже пустят.
— Пустят-пустят. Меня на всех станциях контролеры знают, я все-таки герой афганской бойни, а не дерьмо на палочке, в отличие от некоторых.
— Ладно, герой, пошли, — комбат махнул рукой, останавливая такси, и затолкнул Щукина на заднее сиденье.
Сам сел рядом с ним, положив руку на блокиратор, опасаясь, что Щукин, чего доброго, откроет дверцу и на полном ходу выкатится под колеса машин, следующих в соседнем ряду.
Таксист недовольно покосился на Щукина. Вид этого бомжа ему явно не нравился. Парень, сидевший за рулем, подумал, еще чего доброго, тот блох или вшей в машину напустит.
— Не боись, блох у меня нет, — поняв ход мысли таксиста, похвастался Щукин, — я чистоплотный, офицер, как никак.
— Молчи ты уж лучше, офицер нашелся, ты им был.
Щукин нервно засучил ногами и принялся разворачивать свой китель с истлевшей грязной подкладкой.
— Вот смотри, награды боевые, а их за абы что не дают.
Комбат посмотрел на орден боевого Красного Знамени с уважением.
— Да, награда стоящая.
— А эта? — Щукин ткнул пальцем с корявым ногтем в медаль «За отвагу». — Эту, что думаешь, так просто дают, я жизнью рисковал, пока вы тут все.., вы здесь, идиоты, баб тискали, да водку пьянствовали. Думаешь, я от хорошей жизни в бомжи подался?
Комбат завернул китель так, словно эти награды слепили ему глаза.
— Мужик, потом разберемся. Потом, — и хлопнул таксиста по плечу — Давай командир, поехали, поехали, не задерживай — Куда? — спросил водитель.
Комбат назвал адрес.
— А это не приемник? — поинтересовался Щукин.
— Не приемник, это моя квартира.
И Щукин, и Комбат всю дорогу молчали, не желая выдавать свои тайны перед таксистом. Наконец, машина остановилась. Комбат расплатился.
— Выходи, — сказал он Щукину.
— Куда мы пойдем? — все еще ожидая подвоха, осторожно осведомился бывший боевой капитан советской армии.
— Пойдем ко мне домой, чайку горячего выпьем, побреешься, помоешься, почистишься. Может, станешь похожим на человека.
— Я и так на человека похож. Думаешь, у меня квартиры нет? Есть! И в центре.
— Ладно, есть, так есть. Только тебе в ней нет места.
— А ты откуда знаешь?
— Да уж знаю, — махнул рукой Комбат, взял Щукина за локоть и сказал, — только квартира у тебя не в центре Москвы, а центре Калининграда, и жена тебя на порог не пустит.
— Стерва она! Стерва! Самая настоящая. Но ничего, я с ней разберусь, вот увидишь, разберусь.
— Уцелеешь, разберешься, — Комбату все это уже изрядно надоело. — А пока пойдем ко мне.
Глава 16
Щукин понял, что Комбату известно о нем многое и присмирел. Они поднялись на лифте. Рублев открыл дверь и, указав рукой, пригласил гостя.
— Заходи.
— А у тебя жена есть? — опасливо осведомился Щукин.
— Вот этого добра у меня пока еще нет.
— Странно-странно, такой мужчина видный, а жены нет. Что-то здесь не так, может, ты какой-нибудь больной?
— Сам ты больной, — засмеялся Комбат, заталкивая Щукина в квартиру и закрывая дверь.
Ключ он сразу же опустил в карман, мало ли чего взбредет в голову этому сумасшедшему афганцу. Щукин осмотрелся, увидев фотографию над диваном, подошел к ней, а затем посмотрел на хозяина.
— Ты что ли?
— А то кто же, ты?
— Так ты майор выходит?
— Майор.
— Значит, придется выполнять твои приказы.
Все-таки субординация. А я до майора не дослужился, война, слава Богу, кончилась. А если б не кончилась, точно б дали звезду, все уж к тому шло."
— Пока я тут поесть соберу, ты иди в ванную, помойся, бороду сбрей. Там бритва, идем покажу.
Комбат показал свою опасную бритву.
— Да без бороды мне, майор, в метро никто и гроша ломаного не даст. Что это за герой без бороды?
— Давай брейся, а то за тебя, действительно, гроша ломаного не дадут, знаешь, что дохлый кот, что дохлый лев, за одного и за другого, вообще, ни хрена не дадут.
— Знаю — Вот и давай — Я этой бритвой не умею.
— — Так что, может, мне тебя побрить.
— Побрей, — сказал Щукин, гордо выпятив вперед бороду.
Комбат схватил, сжав в кулак, бороду, взял кухонный нож и одним махом отполовинил основную красоту и гордость афганского ветерана, капитана Щукина.
Потом сунул клок бороды ему в руку.
— Вот тебе и мочалка, — затолкал его в ванную и закрыл дверь.
Сначала слышалось ворчание — злое и недовольное" потом зашумела вода, а минут через восемь Комбат услышал, что его гость что-то негромко напевает, бравурное и глупое, типа «Не плачь, девчонка, пройдут дожди».
Наконец, дверь ванной комнаты распахнулась.
До пояса голый, обкрученный полотенцем, появился капитан Щукин. Без бороды, помолодевший, он смотрелся совсем другим человеком, лет тридцати, загорелыми у него были лишь кисти рук и лицо до верхней губы. Побрился капитан Щукин довольно странно, оставив бакенбарды, торчавшие в обе стороны на добрых сантиметров восемь.
— Ты похож на пожарника, капитан. На пожарника.
— Я похож на артиста.
— И на артиста тоже, — рассмеялся Рублев, — только из погорелого театра.
— Что, тебе не нравится?
— Бакенбарды не нравятся, больно уж запоминающиеся.
— А твои усы что, не запоминаются?
— У меня усы нормальные.
— Так что, ты хочешь сказать, бакенбарды ликвидировать?
— Соображаешь.., ликвидируй.
— Жалко, это последнее, что осталось.
— Я тебя еще потом постригу. И вот, на, оденься, — Рублев вытащил из стенного шкафа свою старую тельняшку, выстиранную, отутюженную и джинсы. — Вот тебе еще трусы.
— Спасибо.
— А все твое прежнее барахло я сейчас занесу в мусоропровод.
— Э-э, погоди, погоди, там у меня документы в заднем кармане.
Когда документы появились на свет, Комбат хмыкнул. Документы были в таком виде, что никакой эксперт, даже самый опытный и видавший виды, не решился бы определить подлинные они или пропущенные через мясорубку.
Комбат брезгливо забросил одежду в полиэтиленовый пакет, оставив в покое лишь китель, понес в мусоропровод. Когда же он вернулся, Щукин уже сидел за столом, поставив в центр запотевшую бутылку водки, извлеченную из холодильника.
