Данил Корецкий - «Сандал» пахнет порохом
– Пошли вон! – крикнул Сергей, замахнувшись предусмотрительно подобранной палкой.
Разразившись разноголосым лаем, псы утратили опасную целеустремленность, нехотя разбежались и, нюхая землю, скрылись за гаражами. Сергей подошел к импровизированной лавке – лежащему на кирпичах бревну с отполированной чужими задами поверхностью, брезгливо присел на краешек. Валявшиеся вокруг бутылки, яичная скорлупа и обертки от плавленых сырков не оставляли сомнений в том, для каких целей служило это место.
– А ты пунктуален, Рулет!
Куратор подошел с другой стороны и совершенно незаметно. Как, впрочем, и всегда. Это был мужчина лет тридцати трех, среднего роста, худощавый, с пронзительным взглядом узко посаженных глаз. Типичный «вечно молодой» комсомольский вожак, какими привык их видеть Сергей. Хотя комсомольским вожаком Иван Иванович не был. Хотя, когда-то, может и был. Но не сейчас.
– Здравствуйте, Иван Иваныч!
Мужчина протянул руку.
– Здорово, Сергей.
Настоящего имени куратора он не знал. А может, того и вправду так звали. В любом случае, Иван Иванович – нормальное человеческое имя. А ему дал дурацкую кличку, на которую собаки бросались, как на настоящий мясной рулет.
Иван Иванович достал торчащую из кармана газету, расстелил ее и сел, подтянув брюки, чтобы не растягивались на коленях.
– Ну, докладывай! Как обстановка, что нового?
– Его скоро выпишут…
– Это я и без тебя знаю. Как он?
– Вроде выздоравливает. Но угнетен очень. Глаз потерял, шрам через все лицо… Сегодня посмотрел в зеркало, в постель повалился, накрылся с головой одеялом… Как бы руки на себя не наложил…
– Исключено! – Иван Иванович похлопал его по плечу. – Мусульманская вера это запрещает. Лишить себя жизни можно только вместе с врагом, неверным, а лучше – с несколькими…
– Ну, тогда хорошо, – послушно кивнул Сергей.
– Хорошо-то хорошо, только ничего хорошего! – сказал куратор. – Это еще хуже и вызывает большое беспокойство!
– Почему?
– Это тебе еще рано знать. Еще что?
– Со мной он ведет себя отчужденно, зато очень сошелся с Тимуром. Тот приходит почти каждый день. Коран принес. Джарах теперь молится регулярно.
– А что Тимур?
– После этого случая он со мной перестал общаться. И в общаге, и в институте. Он меня винит во всем: даже какую-то поговорку обидную сказал…
– Какую?
– Что-то типа: если пойдешь куда-нибудь со свиньей, то обязательно испачкаешься в грязи…
– Ну, я же не виноват, что так вышло, – смутился Сергей. – Пошли в гости, кто знал, что такое случится?
– А на него что, в гостях напали? Если бы ты не услал его хрен знает куда… Или с ним пошел! Ты, вон какой здоровый лось – один бы троих отметелил! Да и не полезли бы они!
– Виноват, Иван Иванович! – Сергей понурился.
– То-то! А в больнице ты с Тимуром встречался?
– Один раз, случайно…
– И что? – заинтересовался Иван Иванович.
– «Встреча в Кремле прошла в теплой и дружеской обстановке» – это не про нас, – усмехнулся Сергей. – Просто разошлись, как будто друг друга не знаем. Он с Джарахом по-своему разговаривал. Но внизу его двое земляков ждали – я из окна видел, как они вместе потом ушли. Одного я раньше встречал – он как-то приходил к Тимуру в общагу.
– А потом Джарах их разговор не пересказывал?
– Ну так, напрямую, нет… Но, кое-что проскакивало. Я сказал, что, мол, наша страна борется со скинхедами, поэтому их обязательно найдут и посадят в тюрьму… А он ухмыльнулся так… Говорит: «Разве несколько лет тюрьмы могут заменить глаз? Только выбитый глаз может стать отмщением!»
– Вот как! Интересно!
– Я думаю, это Тимур его научил. Они вообще очень сдружились после случившегося. И Джарах теперь часто словами Тимура говорит, это заметно.
– Молодец, внимательный! – усмехнулся Иван Иванович. – Значит, мстить хотят?
– Ну, да…
– Глянь сюда! – Иван Иванович протянул ему несколько фотографий. На них были изображены трупы двух молодых людей, снятые в разных ракурсах. Оба бритоголовые, у одного на затылке вытатуирована свастика, у другого – две молнии. Лица разбиты, под каждым натекла большая лужа крови.
Сергею стало плохо, когда он протянул снимки обратно, руки у него дрожали.
– Про это они тебе ничего не рассказывали? – спросил Иван Иванович, не торопясь забрать страшные фотографии.
– Н-нет. Кто это? Что с ними?
– Это мертвые скинхеды, – спокойно объяснил Иван Иванович. – Но они не имеют никакого отношения к истории с Джарахом. Просто кто-то стал убивать эту погань… Похоже – всех, кто под руку попадется. Не догадываешься, кто это может делать?
– Неужели?! – Сергея даже пот пробил.
– Не знаю. Прокуратура ведет расследование. Но это не наше дело.
Куратор взял, наконец, снимки, сложил и сунул во внутренний карман. Потом вынул другую фотографию: круглая бритая голова, пустые глаза, на виске две зигзагообразные молнии…
– А вот это – наше! – он протянул портрет Сергею. – Покажешь Джараху, дескать, она из альбома твоего оперотряда. Если узнает своего обидчика, скажешь, что его группа вечерами зависает в баре «Ниже нуля». Знаешь, где это?
– Неа, – мотнул головой Сергей, пряча фотографию в задний карман брюк.
– Метро «Щелковская», за кинотеатром, вот здесь, – Иван Иванович показал нарисованную на тетрадном листке схему. – Понял?
– Понял, – кивнул Сергей.
– Съезди туда обязательно, посмотри на месте, чтобы смог нормально объяснить, – куратор поджег листок и, когда он сгорел, растоптал пепел.
– Ясно, сделаю!
– Ну, молодец! – холодно улыбнулся Иван Иванович. – По результату – сразу звони!
– Есть!
Иван Иванович улыбнулся теплее.
– Еще не передумал у нас работать?
– Конечно, нет! – с жаром сказал Сергей.
– Пока у тебя получается. Только…
– Что «только»? – Сергей насторожился.
– Шутки про встречи в Кремле забудь навсегда!
– Уже забыл! – Сергей клятвенно приложил руку к сердцу.
* * *Бар «Ниже нуля» соответствовал своему названию: крутая лестница, покрытая скользкой, во многих местах поколотой плиткой, вела вниз – ниже уровня горизонта, принятого на чертежах обозначать «ноль». Впрочем, контингент посетителей, облюбовавших этот бар, вряд ли разбирался в таких тонкостях. Чаще всего «ноль» ассоциировался у них лишь с одним – излюбленной в этих кругах прической. А «ниже нуля» – это уже не стрижка, это снятый у чурки скальп, которым хвастался Отмороженный. Если, конечно, не врал.
И располагался бар очень удобно – на отшибе: плохо освещенная пустынная дорога, напротив – небольшой сквер, за которым на несколько километров тянулись огороженные высоким забором боксы автотранспортного предприятия и ангары каких-то складов.
Они следили за точкой уже третий вечер подряд – сидели, развалившись на скамейке, и сквозь узкий проход между кустами наблюдали за входом. По приказу Тимура Джарах надел старую одежду: потертые черные брюки, стоптанные черные туфли, черную рубаху. Одежда такая, что не жалко выбросить, и цвет подобран специально, чтобы не выделяться в темноте. Тимур, оказывается, был предусмотрительным и хорошо разбирался в таких делах. Рядом находилась импровизированная свалка: ящики из-под масла, гофрированные подставки из-под яиц, пустые бутылки, промасленные бумажные и полиэтиленовые пакеты. Стойкая вонь пережаренного подсолнечного масла, сгоревшего лука и вяленой рыбы впитывалась в одежду и вызывала рвотный рефлекс.
– Давай отойдем подальше, – сказал Джарах. – Меня сейчас вытошнит!
Тимур покачал головой.
– Тогда ничего не увидим. А если ближе ко входу подойдем, тут же «засветимся». Здесь такие, как мы, сразу привлекают внимание – словно заяц у псарни… Кстати, как себя чувствуешь?
– Да, вроде, нормально…
– Чего там нормально! Месяц, как из больницы вышел, – пробурчал Тимур. – Я же тебе говорил – оставайся лучше дома.
– Одному тебе не справиться…
– А я не один, – усмехнулся Тимур. – Я с друзьями. Видишь ту машину?
Он указал на стоящую неподалеку от «Ниже нуля» старенькую «пятерку».
– Так что и без тебя бы обошлись…
– Нет, это мое дело! Я сам должен отомстить. В сорок пятом аяте суры «Аль-Маида» прямо говорится: «Мы предписали им в нем: душа – за душу, око – за око, нос – за нос, ухо – за ухо, зуб – за зуб, а за раны – возмездие. Но если кто-нибудь пожертвует этим, то это станет для него искуплением. Те же, которые не принимают решений в соответствии с тем, что ниспослал Аллах, являются беззаконниками».
– Молодец, что изучаешь Коран, – похвалил Тимур. – И молодец, что начал молиться. Поверь, Аллах поможет тебе!
Прошло минут сорок. Несколько скинов вышли из бара, подошли к скверу, помочились и, пошатываясь, двинулись прочь.
– Свиньи! – с отвращением сказал Тимур. – Хоть бы за кусты зашли!
– Тогда бы нас увидели!
– Тем хуже для них, – Тимур сунул руку за пазуху и извлек длинный черный пистолет.
