Миша Бродский - Дорога сквозь мёртвую и живую
Короче, я и есть этот всплеск. Я не левит и в кастовом обществе у меня не было бы шансов стать профессиональным убийцей-палачом. Книги плюс учитель Захри – и вот он я, лучший боец и лучший палач.
Правда, учитель считал, что профессия эта не для меня. Но для этого у него были другие причины.
А так в моем деле лучше меня нет. Когда я дерусь, мои противники видятся для меня маленькими, лёгкими и неуклюжими, а я чувствую себя великаном. Громадным, тяжёлым и ловким. И это ещё без амока.
У меня так мозги устроены: я просто не понимаю, как я могу кому-нибудь проиграть. Это невозможно. И амок мой – это не совсем амок: это что-то природное. Этому научить нельзя. Оно или есть или его нет. Я уникален. Других таких нет.
Я, конечно, так про себя втихую думаю. Аарону эту тайну я раскрывать не стал. Захри как-то рассказал и раскрутился на очередной подзатыльник.
Что касается Муши, то у него оказалось врождённое чувство амока. Причём, в отличие от меня, управляемое. Обнаружил он это довольно поздно: уже учась в Академии. Там они, кстати, и подружились с Аароном.
Обнаружив эту свою особенность, Муши сначала прочитал всё доступное ему по этому вопросу. Потом пришёл за разъяснениями к Михаилу – учителю школы палачей и главному мангусте. Тот дал ему покопаться в древних рукописях, а потом предложил Муши стать своим учеником.
Муши согласился. Было ему тогда немало лет, и некоторые вещи он так и не освоил до конца: есть такое, что воспринимается только в раннем детстве.
Но боец он был от природы одарённый. И с книгами умел работать. Многое делал по-своему: не так, как учитель ему показывал. Отсюда между ними со временем возникло некоторое напряжение.
Кончилось тем, что он ушёл от Михаила и открыл свою школу убийц. Дело у него не пошло, хотя брался за любые заказы. А потом Муши куда-то пропал.
Много лет Аарон ничего про него не слышал. Хотя и расспрашивал всех. Теперь-то понятно: проказа. Божье наказание.
В любом случае я рад, что так получилось. Рад, что пересеклись наши пути. Пусть умрёт хорошо. Как левит и как мангуста.
И хотя я остался без крови, зато понял: можно получить больше удовольствия от того, что сделали другие, чем если бы я сделал это сам.
Для меня бой, который дали ребята амаликянам, был важнее, чем если бы я сам раскидал кучу самых знаменитых бойцов. Я гордился ими больше, чем собой. Да и на вождя пацаны произвели большее впечатление, чем я или Аарон.
Хотя здесь я чувствую какую-то натяжку: не похоже, чтобы такая скотина, как этот амаликянин, вдруг так вот прониклась мужеством этих мальчишек. Не похоже.
Что рассказал вождю его воин перед этим, таким благородным поступком вождя? Откуда вдруг у вождя оказались Шембела и Ханамах?
Мы с Аароном немного погадали над этими вопросами, а потом решили: нам-то какая разница? Мы люди простые, малограмотные. Наше дело – бей, беги. Нам сказали заключить договор о партнёрстве с амаликянами? Вот и будем его заключать. Главное, лишних слов не говорить, обещаний ненужных не давать.
Так получается, что на пир приглашение принимать надо. И хватит на эту тему думать. Много думать вредно. День был тяжёлый и интересный. Пора спать.
Не думаю, что день предстоящий будет намного легче.
Пока всё идет по нарастающей. И тяжелей и интересней.
Глава 13. Здорово быть евреем. Такое вот ощущение.
Описание обычаев народа Ху – предков гуннов:
... Каждый занимается воинскими упражнениями, чтобы производить набеги.
... Сильные едят жирное и лучшее; устаревшие питаются остатками после них.
... Молодых и крепких уважают, устаревших и слабых мало почитают.
... Родовых прозваний и поименований не имеют.
... Всё это свидетельствует об ослаблении родовых связей,
о господстве физической силы над обычаем и традициями.
Лев Гумилёв. История народа Хунну.
Утром мы с Аароном поднялись, как и полагается, до восхода солнца. Разбудили ребят. Евреям нельзя спать на восходе и на закате.
Появились рабы-лекари. Аарон приказал им принести воду для омовения. После омовения мы начали обычную утреннюю молитву-медитацию.
Во время молитвы я почувствовал, как Аарон вошёл в транс и погрузил в него ребят. Чтобы не мешать ему, я прекратил молитву и вышел из шатра.
Пробежался до площадки перед шатром вождя. Не мешает изучить более подробно такое удобное место для драки. Если уж представилась такая возможность. На всякий случай: мало ли как повернутся события. Заодно проведу утреннюю тренировку.
Прошёлся по площадке, фиксируя в памяти каждый бугорок, каждую ложбинку. Запоминая рельеф и характеристики почвы: где камни, где песок, где скользкая глина или пыль.
Начал разминку. Чувствую: вокруг собирается народ. Но не показываются. Подсматривают исподтишка.
От шатра вождя отделилась знакомая фигура и направилась ко мне. Двани, человек-череп.
Подошёл, поздоровался. Спросил разрешения присутствовать при моей тренировке. Этот подсматривать не станет. Не так воспитан. Вежливо попросил.
Разрешил, конечно. Разве можно ему отказать? Да и, честно сказать, хочется показать класс настоящему специалисту. А заодно и всей остальной швали. Пусть боятся. В смысле, пусть шваль амаликянская боится. Двани, конечно, не испугаешь.
Начал крутить свой любимый веер – комбинацию из 104 движений. Сначала медленно и по прямой. Потом сделал крест, и уже быстрее. Закончил шестиугольной звездой с довольно приличной скоростью.
Максимальную скорость на всякий случай демонстрировать не стал. Совсем раскрываться тоже не стоит.
Да и вообще, скорость здесь дело десятое. Важнее полное расслабление, предельная координация всех частей тела, плавность переходов из одних статических устойчивых позиций в другие статические, тоже устойчивые, и абсолютный баланс тела в каждой точке: как статической, так и в движении.
Всё должно смотреться как одно долгое, непрерывное, предельно рациональное движение. Тогда и скорость сама собой получится фантастическая. Там, где такая скорость нужна для дела.
Как учил Захри, всегда всего должно быть ровно столько, сколько надо. Всё, что сверх «надо» или меньше, чем «надо», неправильно. Это касается и скорости тоже.
Скорости и силы должно быть достаточно. Ни больше и ни меньше. Каждое движение должно быть выверено на волосок. И тоже: ни на волосок больше, чем надо, и ни на волосок меньше. Тогда и получается веер. И будет в нём музыка.
Тут уж мне точно равных нет. Как говорил Захри, у меня абсолютный слух на музыку боевых движений. Я могу повторить любой веер, один раз посмотрев. Другим профессионалам, чтобы выучить сложный веер, требуются недели, месяцы. Большинство же людей вообще не сумеют повторить никогда.
Я и сам могу создавать веера. В зависимости от местности, количества и качества противников. У профессионалов обычно реальный бой получается как комбинация из кусков, взятых из разных вееров, с более или менее гладкими переходами между этими кусками. У меня же почти всегда реальный или тренировочный бой смотрится как один гладкий, красивый и страшный веер.
Ну и наконец, хоть это и плохо, но я очень люблю показуху. Люблю, когда на меня смотрят. Ничего с собой не могу поделать. А тем более, когда смотрит такой спец, как Двани.
Я-то видел, как он сам двигается. Такое доступно только специалисту самого высокого класса. Я такое распознаю с одного взгляда. Парень не подарок.
Так что не удержался: пару раз включил максимальную скорость, где музыка веера позволяла. Специально для Двани. Остальные, я уверен, ничего не поняли. Да и просто не заметили.
Хотя для Двани можно было бы и не выпендриваться. Уверен, он и сам поймёт, какую скорость можно дать в таком веере и что в этих веерах главное. Но, говорю же, не выпендриваться не могу.
Закончил последний веер как положено – на абсолютно спокойном дыхании. Высший класс. Я могу веера часами крутить, ни разу дыхание не собью.
Мы с Захри очень любили это делать, и именно часами. То один веер задаёт, то другой. При этом каждый старается придумать какой-нибудь неожиданный поворот или продолжение – чтобы сбить дыхание другому.
Двани, сидя на корточках, всю тренировку как завороженный следил за моим танцем.
Закончив, я подошёл к нему и сел на корточки напротив. Помолчали. Наконец он сказал: «Это невозможно. То, что ты делал. Это невозможно, но я видел: ты это делаешь. Я бы пошёл к тебе в ученики, но, боюсь, по возрасту не потяну. Этому надо с детства учиться».
У меня даже уши запылали от его слов. Не знаю, что можно на такие слова такому человеку ответить. Но знаю: ради таких моментов стоит жить.
Просто сказал Двани спасибо. Пожали друг другу руки, и я вернулся к себе в шатёр.
В шатре развивались свои события. Чем-то они напоминали мое утро. Только здесь выпендривался Аарон, а роль Двани исполняли лекари вождя.
