Сергей Самаров - Департамент «Х». Прицел бога
– Может, стоило послушать? – спросил Вельчанинов.
– Микрофон, интегрированный в наушники. Все наши разговоры услышат. В полете включу. Правда, я английским владею на «тройку»... Немецкий хорошо понимаю, а с английским не дружу.
– Я сам послушаю, – пообещал Вельчанинов. – Что там?
Вопрос относился к майору, который смотрел на мигающую лампочку на панели и пытался понять, что это значит.
– Мигает обычно при какой-то неисправности. Хотя... Я неуверен...
Вельчанинов склонился над лампочкой, пытаясь разобрать наполовину стертую надпись под ней. Кажется, понял, и это его не обрадовало, как догадался Владимир Алексеевич по лицу подполковника. Но тот сразу ничего не говорил, словно ждал вопроса. Пришлось спросить:
– Что там такое?
– Аварийная кнопка. Так я прочитал... Но это не кнопка, а лампочка. И она не нажимается. Я попробовал ее отключить. У меня есть кое-какие подозрения, но точно понять не могу. Подумаю. В любом случае, нужно лететь как можно быстрее.
– Турумтай уже грузится.
– Маршрут заложен в автопилот, – доложил Волченков. – Сейчас полетим.
– Там заложен круговой маршрут, – отрицательно покачал головой Кирпичников. – Полетим по прямому, без прокладки курса. Джафар будет показывать пальцем, куда лететь. Что скажешь, Василий Андреевич? Разобрался с лампочкой?
– Не разобрался, но догадываюсь. Второй вертолет. Наша машина реагирует на его включенный радиомаяк. Перед крушением пилот успел включить радиомаяк, сейчас сюда уже летят другие вертолеты с помощью. Это как вариант. Худший для нас... Прилетят, разберутся, что к чему, сообщат по инстанции, и нас встретят «Стингерами».
– Что предлагаешь?
– Буду сидеть, слушать эфир. Все переговоры все равно ведутся через одного диспетчера. Если объявят тревогу, я пойму. Будем высаживаться в стороне и атаковать с земли. Груз, как я понимаю, следует отбить обязательно.
– Обязательно. И груз, и Гималая Кузьмича, если его захватят живым.
– Тогда летим. Турумтай загрузился, дверь задвинули. Тесно, но все потерпят.
Кирпичников выглянул в салон и знаком показал Турумтаю, чтобы тот подошел к пилотской кабине вместе с Джафаром. Иранец подошел, по пути наступив на руку капитану Радимову, сидящему на полу. Джафар на руку никому не наступил, но сам чуть не упал, споткнувшись о ногу Тамары Васильевны, устроившейся рядом с Радимовым.
– Турумтай, вылетаем. Пусть Джафар показывает направление, а ты переводи.
Винты уже крутились, двигатель громыхал, и Владимиру Алексеевичу пришлось кричать. Турумтай, чтобы не срывать голос, кивнул полковнику и передал приказ прямо в ухо Джафару. А вертолет уже начал набирать обороты...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Летели на значительной высоте, но не настолько большой, чтобы терять из вида ориентиры. Майор Волченков, взлетая, сказал мудрую фразу, которая получила одобрение у всех, услышавших ее:
– Если падать, разницы нет никакой, с большой высоты падаешь или с маленькой. В горах навернуться можно и с пятидесяти метров, и с пятисот, и с пяти километров – и конечный результат будет одинаков. Только при большой высоте проживешь дольше, потому что падать будешь дольше. Зато с высоты лучше видно, что впереди.
Обзор, конечно, значил многое, тем более что летели они не по проложенному диспетчером маршруту, не по автопилоту, который готов прислушаться к голосу диспетчера, а лишь по указанию пальца проводника Джафара. Правда, афганец показал Кирпичникову точку на карте, где они должны были отыскать свой груз и Гималая Кузьмича Слепакова. И после этого полковник уже сам мог смотреть, правильно они летят или неправильно.
Однако без услуг Джафара все равно обойтись было нельзя, потому что проводник дважды показывал селения, где стоят гарнизоны: в одном случае афганский, в другом – натовский. Если первого можно было не опасаться, и мимо него пролетели на расстоянии, недоступном для зенитного пулемета, то второй обошли далеко стороной, опасаясь выстрела «Стингера», поскольку «Ирокез» не имел средств защиты от ракет ПЗРК[21]. Да и зачем ему эти средства, если талибы не имели «Стингеров», а те ракеты, которые поставлялись к «Стингерам» теми же американцами в период войны Советского Союза в Афганистане, давно уже были израсходованы. Конечно, трудно было предположить, что натовцы сразу начнут стрелять по американскому вертолету, но последний не отвечал ни на какие вызовы наземных диспетчеров. Конечно, он имел в своем арсенале включенный прибор опознавания «свой – чужой», но, если на место недавней гибели отряда полицейских и захвата вертолета уже прилетели на сигнал радиомаяка другие вертолеты, то все ближайшие натовские гарнизоны уже оповещены о случившемся, и стоило опасаться неприятностей с земли.
Однако населенных пунктов и воинских гарнизонов на пути больше не попалось. Майор Волченков, наверное, не знал всех особенностей американского вертолета, и потому никак не мог набрать приличную полетную скорость. Но, вполне возможно, на скорости сказывалась значительная перегрузка машины, не рассчитанной на такое количество людей. Эта же перегрузка мешала и набрать большую высоту, чтобы перелететь напрямую через невысокий хребет. Из-за этого пришлось делать значительный круг и пролетать над перевалом, рядом с которым примостился небольшой модульный домик. Из домика вышли три человека в военной форме и приветственно замахали вертолету руками.
– Кто это? – спросил Кирпичников Турумтая.
Тот задал вопрос Джафару и перевел ответ:
– Итальянские военные метеорологи. Этот пост уже однажды уничтожали талибы. Джафар не знал, что его восстановили. Но что-то не видно охраны. На уничтоженном посту была охрана из десяти солдат и сержанта. Наверное, этих тоже скоро уничтожат. У талибов неподалеку базируется отряд, он не позволит НАТО держать здесь пост.
– По крайней мере, – сказал Вельчанинов, сидя в кресле слева от пилотского, – метеорологи приветствовали нас как союзников. Отсюда напрашивается вывод, что уничтоженная засада полицейских еще не найдена. Иначе везде передали бы сигнал «SOS», и нас встретили бы пулеметной очередью. Пулемет у них стоит на крыше, замаскирован непонятно подо что. И я пока ничего угрожающего не слышал, – подполковник показал на наушник, который держал рядом с ухом, одновременно зажимая ладонью прорезь микрофона.
– Хорошо бы тебе долго ничего не услышать, – сказал Владимир Алексеевич.
Но Василий Юрьевич снова приложил наушник к уху.
Еще через десять минут полета что-то сообщил Джафар. Турумтай перевел:
– Мы уже на подлете. Вертолет ООН должен был садиться вон за теми красными скалами, – он показал пальцем туда, куда только что показывал проводник. – Заходить на посадку лучше справа. Слева просмотр закрыт, и окружение площадки видно будет только в самый последний момент.
Кирпичников не отдавал приказаний майору Волченкову. Тот сам все слышал и направлял «Ирокез» куда следовало.
Уже перед самым скоплением скал, которые предстояло обогнуть, Владимир Алексеевич дал вызов через «подснежник». Сигнал требовал включить аппаратуру связи всей группе. Включил ее и Турумтай, который то ли забыл, то ли намеренно не вернул «подснежник» майору Ставровой. Впрочем, пока Тамара Васильевна вполне могла обходиться и без связи. Когда понадобится, она может и попросить, а пока иранскому подполковнику было бы лучше знать, что приказывает Кирпичников, чтобы правильно ориентировать своих пасдаранов.
Но в первый момент Владимир Алексеевич обратился только к Лукошкину:
– Я – Первый. Грибник, выставь пулемет к двери и будь готов к бою.
– Я – Грибник. Понял.
Через несколько секунд Кирпичников вызвал Валеева:
– Я – Первый. Робин, сможешь стрелять сверху?
– Если не будет сильно трясти. При тряске оптика бесполезна, ничего не видно.
– Будь готов, на всякий случай. Если понадобится, наш ас заставит свой транспорт зависнуть в воздухе.
– Я понял. Готовлюсь...
* * *– Опоздали... – констатировал Вельчанинов, первым отреагировавший на увиденную внизу картину. – Они уже захватили груз.
На большой почти плоской площадке были уложены контейнеры, выгруженные из вертолета гуманитарной миссии ООН, рядом с контейнерами сидел на земле Гималай Кузьмич со связанными спереди руками, а рядом со Слепаковым курили два солдата в американской форме. Один из них что-то говорил пленному, толкая его ногой в плечо. Вертолета «Ми-17» видно не было, но чуть в стороне стоял включивший винты и готовый к взлету Bell UH-1H Iroquois. Боковая дверца салона была не задвинута, и видно было, что вертолет набит солдатами. Должно быть, это были участники захвата груза. Кроме них, чуть в стороне, отдельной группой стояли пятеро афганских полицейских.
– Я – Первый. Лесник! У тебя под рукой «Стингер» лежит. Отработай вертолет!
Прошла секунда, и у дверей пилотской кабины стало слышно, как резко усилился шум двигателя. Владимир Алексеевич выглянул в салон. Подполковнику Лукошкину кто-то услужливо сдвинул боковую дверцу, предоставляя возможность для прицеливания.
