Сергей Самаров - Департамент «Х». Прицел бога
2
Офицеры спецназа ГРУ всегда славились умением применять маскировку. В этот раз им пришлось учить этому еще и иранских пасдаранов. Иначе было нельзя. Пасдараны должны были быть первыми, кто покажется пилотам вертолетов. Остальные имеют слишком характерную европейскую внешность, и это может насторожить пилотов раньше времени. Только один подполковник Валеев в группе россиян мог бы за счет своей национальности внешне сойти за афганского полицейского, но его задача была не менее сложной – занять позицию в стороне и с дистанции контролировать пилотов через оптический прицел. Причем контролировать предстояло пилотов сразу двух вертолетов. Вторую машину, по замыслу полковника Кирпичникова, надо было уничтожить. Если вертолеты садятся по одному, невозможно захватить сразу два. Брать следует только первый, второй же не должен при этом улететь. Для уничтожения винтокрылой машины Кирпичников решил использовать и снайпера, в качестве запасного варианта, и, как основной вариант, подполковника Лукошкина – уже в качестве пулеметчика, благо тот еще не успел выбросить затвор от крупнокалиберного трофея. Его «машинку» решили установить ближе, чем располагался снайпер, и нашли для него подходящее скопление камней на одном уровне с посадочной площадкой. Стрелять предстояло в двигатель или в «фонарь» кабины, чтобы поразить пилота, но так, чтобы второй вертолет падал в сторону, не задевая первый. Если же Лукошкину не удалось бы сбить вертолет, причем первой же очередью, в дело должен был бы вступить снайпер. Пуля из крупнокалиберной снайперской винтовки должна легко справиться с ветровым стеклом вертолета – она не имеет преграды даже в виде лобовой брони бронетранспортера. Но главная сложность состояла в том, что следовало внимательно наблюдать за ситуацией и ловить единственный момент, когда в результате действия группы пасдаранов появится возможность поразить второй вертолет, который должен зависнуть в воздухе где-то рядом. Если пулеметная очередь его не «свалит», а Валеев не успеет выстрелить в пилота до того, как тот развернет машину, то догонять вертолет уже будет бессмысленно. И о захвате первой машины станет известно другим участникам операции по нейтрализации российско-иранской группы. А этого хотелось бы избежать, чтобы не нарваться на выстрел «Стингера» при подлете к месту предстоящего боя. И потому каждый момент настоящих действий обсуждали многократно и старательно готовились.
Пасдаранов переодели в форму убитых полицейских. Последних переодели в гражданскую одежду и сложили перед позицией, которую занимала засада. Вертолеты должны были прилететь на рассвете, когда видимость уже должна быть хорошей, и пилоты наверняка пожелают сверху осмотреть место боя. Ничего странного в том, что убитых собрали вместе и сложили рядом, не было. Полицейские так и должны были бы поступить. Российские офицеры рассредоточились среди скал, и каждый нашел себе такое убежище, чтобы и от главного места действия оказаться недалеко, и не быть замеченным при обзоре сверху. По мнению Кирпичникова, картина должна выглядеть впечатляюще, и пилоты просто обязаны были поверить в успешность действий группы, которую они накануне высаживали здесь же. Да и откуда было взяться сомнениям, если сами полицейские встречают вертолет, а их жертвы, попавшие в засаду, лежат неподалеку?
Предварительная подготовка была завершена после того, как ОМОГ подполковника Вельчанинова нашла для себя убежище. Причем оно было максимально опасным. Бойцы спрятались в тех самый проломах на импровизированной вертолетной площадке – то есть могло так получиться, что вертолет окажется прямо над кем-то из них. С одной стороны, это удобно для атаки, с другой, создает дополнительную опасность в случае обнаружения. Ни сам Вельчанинов, ни его бойцы не имели никакой возможности для маневра, потому что щели в камнях были настолько узкими, что забираться туда приходилось с трудом. Выбираться, естественно, тоже было не слишком просто. Тем не менее эта позиция давала возможность не полагаться полностью на иранские силы, а действовать самим. Это больше устраивало Кирпичникова. Оставалось только дожидаться вертолетов...
Звук двигателей послышался еще до того, как взошло солнце. Но небо было уже не темным, а серым, и видимость для осуществления полета и посадки стала нормальной, хотя и не позволяла рассмотреть все сверху так, чтобы различить детали, которые могли бы смутить опытного наблюдателя.
Полковник Кирпичников через «подснежник» дал команду готовности.
Для осуществления координации Ставровой пришлось пожертвовать своим «подснежником» и передать его во временное пользование Турумтаю. Сам подполковник с тремя своими бойцами уже ждал на вертолетной площадке. Остальные, согласно плану, должны начать неспешный подъем через расщелину только в момент непосредственного приближения вертолетов. Четверых спецназовцев и четверых иранцев должно было хватить, чтобы осуществить захват вертолета. Остальные просто могли бы помешать, да и второй вертолет, если сразу окажется в удобной позиции, может успеть использовать свои пулеметы. Лишние потери отряду были ни к чему, и потому Владимир Алексеевич через Турумтая дал команду пасдаранам выбираться из расщелины только по окончании захвата.
Как и предполагалось, вертолеты сделали предварительный облет территории. Значит, усилия по маскировке были не напрасными. «Картина боя» вертолетчикам, видимо, пришлась по душе, и они без сомнений направили машины к месту посадки. Первый «Ирокез» сразу начал снижаться. Однако второй залетел со стороны и завис в воздухе так, что выпадал из сектора прострела пулемета подполковника Лукошкина, при этом вся вертолетная площадка оказалась в поле зрения двух пар его сдвоенных синхронизированных пулеметов.
– Первый, я – Лесник, – вышел в эфир Лукошкин. – Он сбоку от моего ствола. Если я буду разворачиваться, мне нужно разбирать камни маскировки. Это будет заметно сверху. Передаю знамя победы в руки Робина.
– Я – Первый. Понял. Роби, ты слышал?
– Задачу понял, – отозвался подполковник Валеев.
– Робин, не забывай, это не автомобиль, а вертолет. Пилот там сидит справа, а не слева, – напомнил Лукошкин.
– Пилота вижу хорошо. Блики на «фонаре» мне не мешают. Он уже на прицеле. Жду момента. Да... Там у него за спиной еще кто-то маячит. То ли второй пилот, то ли бортмеханик. Как бы не взял на себя управление...
– После твоего выстрела я подстрахую, – пообещал Лукошкин. – Тогда уже можно будет не маскироваться. Кто знает, у этого «индейца» брюхо бронированное?
– «Ирокез» – военный вертолет, – пояснил Кирпичников. – Просто «Bell UH-1H», без «Iroquois» – гражданский вариант. У военного брюхо бронируется обязательно, и пилотская кабина тоже. Но крупнокалиберный пулемет с такой дистанции должен пробить броню. Если такой вертолет бронировать всерьез, он не сможет взлететь. А в двигатель угодить трудно?
– Под таким углом не попаду.
– Стреляй, куда попадешь.
Тем временем на самой площадке уже начали разворачиваться основные события.
– Пустельга, я – Терек, – подал голос Вельчанинов. – Как слышишь?
– Я – Пустельга, – отозвался Турумтай, которого наградил таким позывным полковник Кирпичников. – Слышу нормально. Какие проблемы?
– Мне из этой щели ничего не видно. Только вертолет слышу. Держи нас в курсе дела.
– «Ирокез», похоже, сядет прямо на тебя. Под хвостом останешься.
– Дай команду, когда нам выбираться. За пять секунд до того, как сам двинешься.
– Двинусь, как только винты остановятся.
– А если он их останавливать не будет?
– Должен остановить. Американцы захотят посмотреть на убитых, а для этого нужно спуститься со скалы. У них сдвинута боковая дверь. Там человек. Похоже, офицер. Первая пуля ему.
– Я – Первый. Отставить первую пулю. Лучше прикладом в лоб, а потом допросить.
– Еще один... И что с пленниками делать будем? – спросил Денисенко. – У нас и без того их двое. А если и пилот сдастся без боя, придется выделять отдельную охрану...
– Камни для них будут охраной, – мрачно пообещал Турумтай. – Камни – это надежно для тех, кто уже не может убежать. В наших краях и при наших обстоятельствах не принято таскать за собой пленников. Любой из них будет свидетелем того, что мы работаем на чужой территории, а это нежелательно ни нам, ни вам. И пленники понимают, что здесь не талибы. А плен не может длиться до скончания жизни. Есть желающие выпустить информацию в тираж?
– Пустельга прав, – согласился Кирпичников. – Он лучше нас знает, что в этих краях делают с пленниками. Займись этим, Пустельга. Внимание. Вертолет садится.
– Вижу... Пыли-то сколько поднял!
– Теперь и я вижу, – сказал Вельчанинов. – Прямо мне на голову намеревается, подлец, устроиться. Я этого не потерплю и потребую наказания. Сам накажу...
