Виктор Доценко - Ученик Бешеного
Вот и хорошо! — совсем по–взрослому подытожил Савушка и протянул ему руку. — Давай помогу встать.
Но этот доброжелательный жест победителя парнишке воспринял как издевательство и оттолкнул руку помощи.
Сам встану! — Он быстро вскочил, немного помолчал, потом заносчиво произнес: — Когда я начну заниматься каратэ, то тогда посмотрим, кто победит…
На что Савушка солидно промолчал, как и положено настоящему бойцу, и вернулся к своим друзьям…
Савелий смотрел на экран, но изображение расплывалось: его обуревали такие сильные эмоции, что сердце бешено колотилось и готово было вырваться из груди. Как же все‑таки сурово с ним поступает судьба, лишившая его права общаться со своим ребенком и воспитывать его. Видя, как сильно подрос Савушка, он никак не мог смириться с тем, что становление сына как личности происходит без участия отца.
Как же хочется плюнуть на все и мотануть в Нью–Йорк, чтобы прижать сына к груди, ощутить его тепло и ласку. Однако это было желание Савелия Говоркова, рожденное естественными отцовскими чувствами, а Бешеный, в свою очередь, прекрасно сознавал, что стоит ему «ожить», как враги немедленно откроют сезон охоты на него, а значит, под угрозой могут оказаться и его близкие.
Немного успокоившись, Савелий вновь включил запись. Интересно, кто учит Савушку искусству рукопашного боя? Может, он впитал эти знания с его генами? И оператор, словно подслушав мысли Савелия, показал маленького Савушку
в каком‑то просторном помещении, посреди которого лежал татами. Оператор и здесь умудрился отыскать возможность зафиксировать тренировку его сына с незнакомым пожилым мужчиной восточного типа.
По тому, как тот двигался, Савелий сразу определил, что тренер прекрасно владеет своим телом, а по тому, как он сам проводил приемы на спарринг–партнере, в нем угадывался опыт настоящего профессионального мастера по рукопашной борьбе.
«Какой странный стиль, — подумал Савелий, — вроде и знакомый, вроде и нет…»
Но посмотрев немного, вспомнил, что этот давно забытый стиль ему показывал Учитель, после того как Савелий прошел обряд посвящения. Вспомнил и то, что некоторыми элементами этого стиля владел и Марсель, близкий человек Гиза, араб по происхождению, Сейф–уль–Ислам Хамид эд–Дин, с которым ему удалось не без серьезных усилий расправиться на Кавказе.
«Да, очень интересный человек!» — подумал Савелий и порадовался, что у сына такой тренер.
Все встало на свои места, когда в зале появилась Джулия. Савелий вспомнил, как она расправилась в свое время с криминальными хохлами, и понял, что Сэнсэй, обучавший Савушку, тренер самой Джулии.
Она была одета в спортивное кимоно и явно пришла тренироваться. По принятому обычаю Джулия, сложив по–особому руки на груди, приветствовала учителя, обратившись к нему по имени — Токугава Кадзу. До этого Савелий слышал, как его называли Грейт.
После того как камера внесла Бешеного в стремительный мир тренировок жены и сына, он долго сидел, пытаясь осмыслить увиденное. И главное,
что понял: они находятся в хороших руках и на правильном пути.
Савелий был настолько восхищен и горд необычайными успехами сына, что решил посмотреть кассету вместе с Широши. Появилось желание поделиться с кем‑нибудь своими ощущениями. Казалось, что и Широши, посмотрев кассету с Говорковым–младшим, отвлекся от своих тревожных мыслей.
Именно в эти минуты радости, удовольствия и покоя в Москве террористы взяли в заложники зрителей мюзикла «Норд–Ост»…
Глава 9
Пока Рокотов со своей командой и с командой Ростовского пытается отыскать хоть какой‑то след неуловимых убийц, посмотрим, как живется изобретателю Иннокентию Водоплясову…
Можете ли вы себе представить, что человек, по пьянке потерявший обе ноги, снимающий жилье у чужих людей, неожиданно, словно по мановению волшебной палочки, не только разбогатеет и перестанет испытывать не прекращающуюся нужду, но еще будет окружен постоянным вниманием и трогательной заботой собственных слуг? Более того, у него появится возможность получить лабораторию, где он сможет спокойно заниматься любимым делом, не думая о хлебе насущном?
Наверняка любой ответит, что такое возможно только в сказках. Именно так ощущал себя Иннокентий Водоплясов, после того как на его письмо Президенту России отозвался некто, назвавшийся Аристархом Молокановым.
При его первом появлении на пороге жилища Иннокентий испытал странное чувство. Если перевести на обыкновенный и повседневный человеческий язык, создавалось впечатление, что ему лапшу на уши вешали. Молоканов, представившийся сотрудником неких секретных государственных
спецслужб, не внушал своим видом никакого доверия.
Приехал он без всякого предупреждения, а потому застал Водоплясова в постели. Дверь открыла хозяйка квартиры. Услышав, откуда гость, сделала вид, что такие, как он, сюда пачками приходят, нарочито сухо попросила обождать, пока она доложит «товарищу Водоплясову».
Войдя к нему в комнату, хозяйка, с трудом сдерживая эмоции, прошептала:
Кеша, к тебе какая‑то шишка из самой Москвы!
Какая еще шишка? — Водоплясов подумал, что женщина с ним шутит.
Он назвался, но я не очень разбираюсь во всех этих органах. — Она виновато скривила губы. — Важно говорит, а одет… так себе. — Она укоризненно покачала головой. — Что ему сказать‑то? Может, помочь тебе одеться?
Вот еще! Приехал нежданно–негаданно, без предупреждения, и что, мы теперь должны по стойке «смирно» тянуться? Хрен угадал! — довольно громко бросил Иннокентий.
Хозяйка испуганно взглянула в сторону двери: не услышал бы гость‑то… Мало ли кем он служит…
Так что, пусть заходит сюда?
Зови!
Женщина вышла в прихожую и виновато проговорила Молоканову:
Извините, но Ке… Иннокентий не очень хорошо себя чувствует, так что не обессудьте, лежит в кровати, — ее глаза смотрели почти умоляюще.
Ничего страшного, — заверил гость. — С каждым может случиться, — добавил он и, поняв, что фраза звучит несколько двусмысленно, попытался исправиться. — Я имею в виду, что каждый может простудиться, — ни к селу ни к городу вымолвил странный москвич.
Проходите сюда, — кивнула женщина на дверь.
Когда он вошел внутрь, хозяйка внесла стул и поставила посередине комнаты.
Вот, садитесь, — предложила она.
Но гость даже не пошевелился, уставясь немигающим взором на лежащего.
Пойду, пожалуй… — полувопросительно произнесла женщина и, не получив ответа, тихонько скрылась за дверью, плотно ее прикрыв.
Здравствуйте, я Аристарх Петрович Молоканов, представляю спецслужбы Российской Федерации, — важно объявил московский гость.
Иннокентий Водоплясов… до отчества пока еще не дорос, — инвалид усмехнулся, — присаживайтесь…
Спасибо. — Аристарх уверенно подошел к стулу и резко опустился на него.
Водоплясов без всякого стеснения осмотрел гостя с ног до головы и еле удержался от грубости: этот человек, непонятно почему, вызывал в нем раздражение.
С чем пожаловали?
Если говорить честно, то в первый момент Иннокентию гость не только не понравился, но и вообще пришла мысль, что этот неприметный серенький человечек просто сбежал из сумасшедшего дома. Вел он себя загадочно, явно пытаясь изобразить важную персону. Иннокентий читал, что многие психи воображают себя разными знаменитостями.
Скажите, господин Водоплясов, есть ли хотя бы небольшая доля правды в том, что написано в вашем послании Президенту?
«Вот уж нашел господина из простых русских инвалидов; ну точно псих, такой и бомжа сэром назовет», — подумал Иннокентий и с трудом удержался от смеха.
Московский гость спрашивал вкрадчивым тихим голосом, звучавшим уверенно, но в его глазах отчетливо читались нетерпеливое беспокойство и мятущаяся мысль. «Неужели я напрасно потерял время, приехав черт знает за сколько тысяч километров?»
Выражение глаз этого типа совсем вывело Иннокентия из себя.
Аристарх Петрович, я правильно запомнил ваше имя и отчество? — начал он раздраженным голосом.
Да, верно.
Так вот, уважаемый Аристарх Петрович, в моем послании ВСЕ, каждая буковка, является ИСТИНОЙ! — уверенно ответил несчастный инвалид.
И вы можете привести какие‑то доказательства? — Гость был настойчив.
Мое изобретение воплощено в чертежах и в подробном описании: любой мало–мальски грамотный в нанотехнологии ученый легко сможет понять, что это настоящее изобретение, а не бред сивой кобылы! — Водоплясов к концу фразы повысил голос.
Глядя на этого невзрачного, даже для периферии простовато одетого мужчину, Иннокентий почему- то все больше злился, даже и не пытаясь скрыть свое раздражение.
Не обижайтесь, господин Водоплясов, — примирительно проговорил «представитель спецслужб», — у меня и в мыслях не было задеть ваше достоинство, тем более вас обидеть. Однако поймите меня правильно: с одной стороны, все ваши рассуждения выглядят весомо и вполне здраво, а с другой — не сердитесь, мягко говоря, звучат просто фантастично…
