Виктор Доценко - Ученик Бешеного
Как человек, склонный к театральным эффектам, Гиз нередко приезжал на Восток в качестве богатого западного бездельника, снимал на месяц- другой виллу на побережье в Египте или в Эмиратах и там незаметно принимал необходимых людей. Но сейчас ему вовсе не улыбалось покидать свою уютную «нору» в Бретани, а кроме того, Ахмед требовал встречи буквально в ближайшие дни. Гиз не мог прийти ни к какому определенному решению.
В Тбилиси у тебя собственный дом, Президент страны лично тебя знает и любит. У Ахмеда там тоже никаких проблем не возникнет, и следить за ним никто не будет. К тебе же он заглянет просто повидаться, как к старинному приятелю. Ваша встреча в Тбилиси привлечет минимум внимания и будет выглядеть естественной, — продолжал излагать свои аргументы Улаф.
Про себя Гиз признал, что в них есть железная логика, но вслух сказал:
Глупо будет выглядеть: простился с Шеви, сказал ему, что приеду в Грузию нескоро, а тут опять явился…
У богатых свои причуды, — усмехнулся Улаф, — а кроме того, ты можешь сообщить Шеварднадзе, что приехал, чтобы привести в порядок дела и дать новые задания своим людям. Ведь те бойцы так и живут в пансионате под Тбилиси, не так ли?
Улаф имел в виду тех «танцоров», которых Гиз специально вызвал в Грузию, чтобы произвести должное впечатление на плененного Бешеного.
Несмотря на флегматичность натуры, Улаф соображал быстрее, нежели порывистый и эмоциональный Гиз, который нередко поддавался мимолетным настроениям:
Признайся, ведь ты просто забыл о них?
Из‑за тебя, идиота, взятого в заложники, забыл обо всем, — капризным голосом произнес Гиз, — ни о чем другом думать не мог, только о том, как вернуть тебя.
Умеешь ты свалить с больной головы на здоровую, — съехидничал Улаф, — ко всем моим прочим грехам добавь еще и то, что мы поручили охрану пустого дома дюжине пакистанских головорезов,
тогда как вполне хватило бы и пяти. Как твой министр финансов я несу за тот прискорбный факт личную ответственность.
Гиз расхохотался.
Ладно, летим в Тбилиси дня на три. Я возьму с собой еще и Мади, пусть она все там посмотрит хозяйским глазом.
Она соберет твой обширный гардероб и другие вещи, нечего им в пустом доме пылиться, — миролюбиво заключил Улаф, понимавший, что возражать бесполезно…
Ахмеда принимали по высшему разряду — в зале, увешанном старинным оружием. Мади приготовила свое фирменное блюдо — гусиную печень. Стол был роскошный, и гость оценил все знаки уважения. Хотя Ахмед и Гиз были давно знакомы, они не виделись после событий одиннадцатого сентября. Последние годы Ахмед постоянно жил в Европе, тесно общаясь с мусульманской диаспорой в разных странах, и потому вопрос Гиза выглядел естественным:
Здорово наши героические летчики–шахиды растревожили унылый европейский муравейник?
Работать стало сложнее, но мы это предвидели и заранее подготовились, — со сдержанной гордостью ответил Ахмед. — Мы вкладываем огромные суммы в любые возможные демонстрации зверств русских по отношению к мирному населению и благодаря прессе и телевидению выглядим непримиримыми борцами за независимость, но многим братьям приходится туго.
Кому именно? — с искренним интересом спросил Гиз. — Все воины ислама знают, что всегда могут рассчитывать на мою посильную помощь!
Слава Аллаху, что ты есть на земле! — с пафосом воскликнул Ахмед. — Но у многих братьев возникли проблемы не финансового характера. Ты ведь знаешь Шейха Абу Хамзу аль Масри?
Еще бы, — кивнул Гиз, — он немало попортил крови русским в Афганистане и, кажется, потерял там руку?
Да–да. Вместо руки теперь у него металлический крюк и прозвище «крючкорукий мулла». Так вот он служил в мечети в веротерпимой Англии, в одном из лондонских районов, а теперь ему запретили.
Почему? — недоуменно спросил Гиз. — В Англии мусульман никогда не притесняли.
Официальная причина — положительная оценка бен Ладена в проповедях.
А чего еще он ждал от англичан, которые подчиняются американцам, как послушные школьники строгому учителю? — Гиз нетерпеливо ждал, когда Ахмед перейдет к делу.
Но чеченец начал издалека:
Ты, конечно, выяснил уже, кто сообщил русским об операции, которую планировал в России?
Русские ничего об этом не знали, — мрачно объявил Гиз.
А разве этот Бешеный, отправивший к Аллаху самого Сейф–уль–Ислама, не русский?
Он‑то русский, но за ним стоят совсем другие силы, — произнес Гиз таким тоном, что Ахмед счел разумным воздержаться от дальнейших расспросов.
Однако хвастливая натура Гиза не дала ему уйти от щекотливой темы:
Я захватил этого Бешеного, несколько дней он провел в подвале, над которым мы сейчас разговариваем.
Ну и… — Ахмед даже привстал от волнения, — …что ты узнал?
Возникла такая ситуация, что пришлось его отпустить. — Гиз пожалел, что не мог промолчать о Бешеном, но было поздно.
Он ушел невредимым? — Ахмед не скрывал своего удивления.
К сожалению, так. — Кратким ответом Гиз давал собеседнику понять, что не хочет вдаваться в детали.
Но они Ахмеду были безразличны.
Тем более ты должен отомстить! — Зная мстительность Гиза, Ахмед бил наверняка.
Думаю и готовлюсь, — с нескрываемым раздражением в голосе сообщил Гиз.
У Шамиля есть люди, готовые на все… — тихим голосом начал Ахмед, — надо их приставить к делу, потому я так искал встречи с тобой.
Хорошо подготовлены? — проявил интерес Гиз.
Лучше не бывает. Взорвут все вокруг, не пощадив себя, — с нескрываемой гордостью заявил Ахмед.
Взрывы уже неоригинально. Их было слишком много, — капризно надул губы Гиз. — Ты же человек театра, Ахмед, надо придумать что‑нибудь поярче, позрелищней. К примеру, захватить Большой театр, взять публику в заложники. Ты же сам был режиссером! Представляешь, какой захватывающий спектакль может получиться — все мировое телевидение, вся пресса? Незабываемое супер–шоу!
Большой театр захватить нельзя! — Ахмед посмотрел на Гиза как на сумасшедшего.
Почему нельзя? — полет фантазии Гиза остановить было трудно. — Я вижу, как бородатый Шамиль, опираясь на костыль, обращается к публике из царской ложи…
Дорогой, — вступил в разговор трезво мыслящий Улаф, — Ахмед прав. Большой театр со времен Сталина режимное учреждение, там полно охраны.
Пусть не Большой театр, а какой‑нибудь спортивный дворец. Только вообразите себе, — глаза Гиза мечтательно зажглись темным огнем, — идет рок–концерт, в дыму выступает популярная рок- группа, и тут выскакивают на сцену шахиды в масках и с автоматами — никто ничего толком не поймет!
На дворец у нас людей не хватит. Там же тысячная аудитория, ее не проконтролируешь! — со знанием дела охладил пыл фантазера Ахмед. — Поищем зал покомпактнее. А сама идея — просто замечательная!
Главное сделано, родилась идея. — Гиз был явно доволен собой. — Теперь ищите объект, планируйте и докладывайте.
А сколько ты готов заплатить? — Для Ахмеда главным была не идея.
Два миллиона долларов, — не раздумывая, объявил Гиз.
Согласен, — удовлетворенно кивнул чеченец.
Один сразу, второй по выполнении задания, — вмешался бережливый Улаф.
Он не доверял чеченцам, хотя они пока его друга не подводили.
Перехватив недовольный взгляд Ахмеда, он нисколько не удивился и никак не отреагировал, просто добавил:
Деньги переведем через саудовский банк в Эмираты, номер открытого счета сообщим немедленно.
А как поступить с заложниками? — осторожно спросил Ахмед. — Думаю, много крови лить не надо, а то она аукнется в Чечне…
Честно говоря, мне все равно, как вы с ними поступите, — цинично ответил Гиз, — любая наша акция такого рода в центре Москвы покажет всем уязвимость России, как одиннадцатое сентября доказало уязвимость США. Пора уже этим, считающим себя великими, державам понять, что в ближайшие годы им придется противостоять неизвестной, но могучей силе!
Ты жертвуешь деньги на дело, угодное всемогущему Аллаху, — прочувствованно произнес Ахмед.
Кто ведает, чего хочет Всемогущий? — резко спросил Гиз. — Не ты ли, Ахмед, не полуголодный ли Шамиль или советский солдафон Аслан? А может, ваш чеченский Геббельс, Мовлади? Ты так глубоко изучил Коран, Ахмед, что понял мудрость и волю Всевышнего? — Гиз откровенно издевался над чеченцем, зная, что его арабский оставляет желать лучшего.
Проглотив поднимавшуюся обиду, Ахмед склонил голову:
Чеченский народ никогда не забудет, как близко к сердцу ты принял его борьбу с русскими угнетателями!
Я всегда готов помочь всем, что в моих силах, чеченским братьям по истинной вере, — торжественно заключил Гиз.
Мади попросила еще один день на сборы, после чего Гиз и сопровождавшие его лица благополучно вернулись в Бретань.
