Андрей Дышев - Сладкий привкус яда
Потом я путался в узком сумеречном коридоре с толстыми трубами вместо потолка, успокаивал дыхание, улыбался по сторонам, пока не нашел маленькую белую комнату с жалюзи на окне. В комнате был сейф, был стол, заваленный папками и бумагами, и был молодой добросовестный человек.
– Пусть зайдет! – сказал он охраннику, который уже сильно вспотел, ожидая меня и предвкушая разминку с моим лицом.
Охранник угрюмо сдвинулся в сторону, освобождая проход. Я зашел, захлопнул за собой дверь, провернул ключ, торчащий в замочной скважине, а потом сунул ключи себе в карман.
– Только не надо горячиться! – посоветовал бухгалтер, поглядывая на мой карман, и щелкнул пальцем по желтой клавише калькулятора. – Не надо! Сейчас во всем разберемся! Что там у вас?
В то время как его руки и плечи двигались, голова оставалась неподвижной, как у эквилибриста, который держит на темечке наполненный до краев стакан. Бухгалтер берег свою идеальную прическу, где волосок был уложен к волоску, и достаточно было слегка кивнуть, чтобы разрушить гармонию. Я с уважением отнесся к искусству неизвестного парикмахера и протянул свои бумаги так, чтобы не было ветерка.
– Ну и что?.. Ну и что? – повторял бухгалтер, щелкая на калькуляторе. – И зачем кричать?
В дверь стучался нетерпеливый охранник. Он истосковался по добыче и мучился от того, что чесались кулаки.
– Двести тысяч шестьсот семьдесят рублей, – озвучил бухгалтер итоговое число в счете. – Все правильно, но цены не наши. Бланк наш, а цены не наши, – уточнил он. – Где это видано, чтобы за дверные петли мы брали по сто восемьдесят рублей?
– Но подпись ваша? – спросил я, хотя можно было и не задавать глупого вопроса.
– Не моя, – накатанно соврал бухгалтер. – Я вот так расписываюсь, смотрите! Вот как… Вот так вот…
И он стал покрывать размашистыми каракулями чистый лист бумаги. Полюбовавшись на оригинал своей подписи, он кинул бумажку в корзину и раскрыл перед собой скоросшиватель.
– Ладно, – сказал он. – Что мы с вами огород городим? Вот квитанция номер пятнадцать от двадцать второго марта. Читайте! От кого? «Орлова Святослава Николаевича». Дальше! Банк получателя: «Сбербанк РФ, Араповопольское отделение». Все верно? Верно! Получатель: «ООО «Монумент». Сумма прописью… Читайте, читайте! Вслух читайте!
Мне ничего не оставалось, как признать, что в платежной квитанции указана та же сумма, которую несколько минут назад насчитала мне кассирша – сто сорок тысяч двести рублей. Князь оплатил по счету одну сумму, фирма получила на свой счет другую. Почти шестьдесят с половиной тысяч исчезли бесследно. Я не мог найти концы.
Бухгалтер, мягко улыбаясь мне, взял двумя пальцами фиктивный счет и поднес его к уничтожителю бумаг. Еще мгновение – и счет втянется в узкую щель, пройдет через острые ножи и превратится в тончайшие бумажные стружки. Обрушив органайзер, рассыпав скрепки и карандаши по столу, я кинулся на листок, как бык на тряпку, и выхватил его, оставив в пальцах бухгалтера лишь маленький треугольный обрывок.
– Напрасно, – сказал бухгалтер, не сильно печалясь, что не накормил уничтожитель. – С этой бумажкой вы далеко не уйдете.
Это он мог и не говорить. Еще когда я схватился за весло, то понял, что уйти из магазина мне будет намного труднее, чем зайти в него. Вынув из кармана ключ, я приставил его к замку.
– Ваня! – крикнул бухгалтер. – Не выпускай его, у него бумага!
Я сделал глубокий вдох и, приоткрыв дверь, крикнул охраннику:
– Что вы стоите, Ваня? Зайдите, вас зовут!
И снова захлопнул дверь. Едва я успел сделать шаг в сторону и прижаться к косяку, как в кабинет танком въехал охранник. Я снова почувствовал едкий запах животного, плохо поддающегося дрессировке, и протиснулся между косяком и танком. Выскочив из кабинета, я даже исхитрился захлопнуть за собой дверь, но вставить ключ и запереть ее не успел. Не жалея двери, охранник пошел на меня кратчайшим путем, не замечая препятствий. Дверь он открыл как-то странно, в необычной плоскости – сверху вниз. Она белым прямоугольником припечаталась к полу, подняв известковую пыль. Бухгалтер в глубине кабинета заходился в истерике. Его я не видел – заслоняя собой свет, на меня надвигалась гора мышц.
Прежде чем обратиться в бегство, я врезал кулаком по тяжелой лоснящейся челюсти и с удовлетворением отметил, что животное не умеет уклоняться от ударов и потому вполне досягаемо. Но я удержался от соблазна убедиться в этом еще раз и кинулся прочь.
На просторах торгового зала я сумел продемонстрировать свои лучшие скоростные качества. Правда, я не вписался по габаритам между двумя стеллажами и обрушил столб из пластиковых ведер, что, надеюсь, было последним огорчением для работников «Монумента». Не встретив больше препятствий, я выскочил на улицу – и прямиком к своей машине.
«Шляпы!» – с ласковым укором думал я о своих проигравших противниках, на хорошей скорости петляя по улочкам и поглядывая в зеркало заднего вида. «Хвоста» не было. Я качал головой, возмущаясь вопиющей неопытностью охранного персонала «Монумента». Достаточно было выставить у моей машины двух животных, и я бы никуда не делся.
Я сунул руку в карман, вытащил помятый счет, чтобы еще раз полюбоваться документом, цена которого в моем представлении выросла многократно. Развернув его, я долго не мог понять, почему вместо счета держу чистый лист бумаги.
Остановив машину, я выскочил наружу и вывернул все карманы. Счет исчез бесследно, как и злополучные шестьдесят тысяч.
«Нет, пожалуй, не шляпы», – с опозданием понял я.
Глава 21
БЕРЛИНСКАЯ СТЕНА
Я вернулся в усадьбу затемно, когда через решетки чугунной ограды, сквозь черные кроны обледенелых деревьев можно было увидеть узкие и длинные окна хозяйского дома, из которых струился теплый оранжевый свет, и его блики битыми осколками осыпали мокрые дорожки и аллеи.
Недалеко от главных ворот, на автобусной остановке, стояла Татьяна. Я подъехал к ней, не выключая свет фар, и вышел из машины. Она не узнавала меня, щурилась, прикрывала глаза ладонью. Это был интересный момент. Я чувствовал себя невидимкой и мог узнать, чего Татьяна подсознательно боится, кого опасается встретить поздним вечером на темной и безлюдной улице.
Но она не проявила признаков страха, продолжала невидящими глазами смотреть на меня, словно актер на сцене, залитый светом софитов, а когда я подошел к ней почти вплотную, спросила громко и раздраженно:
– Кто это еще?.. Стас, ты, что ли? Ходишь, как Фантомас.
– Почему так поздно? – спросил я, вынимая из кармана мандарин и протягивая его девушке.
– Сумасшедший день, – ответила она неохотно. – Орлов меня просто пожалел, а там еще остались посетители.
– Тебя подбросить до дома?
– Не надо, – сразу отказалась Татьяна. – Я не домой, а на почту… А где ты катался? Я хотела с тобой кофе попить. Пришлось с Палычем лясы точить. Он, кстати, просил тебя к нему зайти. У него щенки от неплановой вязки появились.
– И что я должен буду делать? Топить их?
– Знакомым предлагать! Я пообещала, что пару щенков ты обязательно возьмешь.
– Что?! Пару?! Да куда я их дену?
– Не знаю, – пожала плечами Татьяна и виновато спрятала губы в кудрявый воротник. – Я думала, ты любишь собак, и у тебя полно друзей.
– Я еще детей люблю! – огрызнулся я. – Ты в детдоме случайно десяточек для меня не заказала?
Лязгая, фыркая, дребезжа стеклами, из темных переулков выполз автобус.
– Какой десяточек? – уже думая об автобусе, переспросила Татьяна и попыталась обойти меня. – Послушай, когда к Палычу пойдешь, возьми с собой нашего конюха, ладно? Ему тоже щенки были нужны. Обещаешь?.. Ну, пока!
Я преградил девушке дорогу, не считая наш собачий разговор оконченным.
– Да не липни же ты ко мне, как скотч! – процедила Татьяна, оттолкнула меня и побежала к автобусу, разболтанная дверь которого уже гостеприимно сложилась гармошкой.
Я зашел на территорию. Охранники, словно готовясь к разгону митинга, пружинисто ходили вдоль ворот, гнули в руках дубинки и торопливо курили. Они были свидетелями моего разговора с Татьяной и прощального жеста девушки и, похоже, уже успели перемыть мне кости. Чтобы как-то отвлечь их от суетных мыслей, я спросил о посетителях, которые все еще дурели в очереди к князю, потом о выжлятнике Палыче – спрашивал ли он меня и как давно.
– Спрашивал, – подтвердил охранник, прикуривая от окурка новую сигарету. – Сходи, он, должно быть, у себя.
– А куда ж ты Танюху отправил? – спросил второй, шлепая дубинкой по короткому голенищу своего ботинка. – Хозяин ее на территории поселил. В доме управляющего она теперь будет жить, в светелке… А ты никак глаз на нее положил?
– Тебе показалось.
– А на нее что клади, что не клади – все без толку, – начал философствовать третий. – Эта подруга скоро всех нас за пояс заткнет.
